Глава 8
13 лет назад
Полина
Мы летим на мотоцикле по ночному Питеру. Макс уверенно ведёт байк, и я ощущаю себя спокойно и даже умиротворённо. Всё, что случилось меньше часа назад в ночном клубе, уже стало событиями, кажется, далёкого прошлого. Ну, а зачем тогда вспоминать? Мы здесь, свободны, как птицы, и если бы нам ещё крылья, то могли бы, наверное, взлететь.
Я чувствую к Максу нечто вроде благодарности. Конечно, он та ещё заноза и приставучий. Но теперь, по крайней мере, не мучает своими глупыми ухаживаниями, потому что занят реальным делом. Приподнимаю забрало шлема и закрываю глаза. Холодный влажный воздух приятно холодит кожу. Мотор байка утробно рычит, как спрятанный в маленькую железную коробку зверь, готовый вырваться наружу. Только у него ничего не получится, и вся сила направлена на два колеса.
***
Алексей Петрович
Учителю, благодаря фамилии и связям отца, удаётся вытащить двух проказниц из полиции. На обеих ему смотреть неприятно. Грязная, помятая одежда. Смазанный макияж, а глаза? Смотрят на своего избавителя, как две побитые голодные собачонки. «Кстати, надо бы их покормить», – думает он.
– Вы хотя бы ужинали сегодня? – спросил Алексей.
Отрицательно мотают почти лохматыми головами. Учитель, глядя на них, догадывается: вероятно, пока сидели в полиции, достали расчёски и успели хоть немного привести себя в божеский вид.
– Что ж, придётся вести вас в фастфуд, – со вздохом говорит Алексей. Благо, до него идти минут десять.
Там, обжигаясь, старшеклассницы жадно жуют гамбургеры.
– Вы не подумайте, – говорит Нина Сереброва, – мы небольшие поклонницы фастфуда.
– Ну да, – с набитым ртом поддакивает Света Макеева.
– Чего же едите тогда? – спрашивает Алексей.
– Потому что вы велели, – игриво отвечает Сереброва.
Они продолжают быстро жевать, словно вот-вот кто-то отнимет.
– Больше всего в жизни, – начинает учитель воспитательную часть беседы, – я ненавижу насилие. Вот зачем вы дрались? Больше никогда не попадайтесь на драку!
– Вы такой странный, – недовольно говорит Сереброва. – Вы должны были нас уговаривать больше не драться, а вместо этого говорите, чтобы не попадались больше.
– А вы послушаете, если я скажу «девочки, прекращайте вести себя, как гопницы»?
Девчонки пожимают плечами.
– Попадётесь, у вас будут большие проблемы, – увещевает их педагог. – И в следующий раз вас защитить станет некому. Вам что, правда объяснять все детали? Думаете, в колонии для несовершеннолетних жизнь – цветущий рай? Нет, пугать не собираюсь. Посмотрите в интернете, каково там. Оно вам надо? А всё потому, что свободного времени выше крыши. Прогуливаете каждый день. Я не говорю учиться. Просто: ходите в школу.
Алексей замолкает, девушки продолжают есть. Только теперь медленно. Видимо, вместе с едой в их умы запали и слова учителя.
– Держи, ты бы хотела об этом знать, – Алексей Петрович протянул Серебровой сложенный листок бумаги. – Доедайте и по домам.
Нина развернула листок. На нём был номер телефона.
– Чей это? – спросила Макеева.
– Моей мамы.
Развезя школьниц по домам, Алексей на то же такси поехал домой. Решив прогуляться и подышать свежим воздухом, не доезжая до своего адреса вышел на улице, где некоторое время назад купил в ипотеку небольшой коттедж с участком. Путь его пролегал мимо дома Серафимы Сергеевны Озеровой, владелицы примыкающего к её жилищу маленького кафе, куда учитель любит заходить иногда.
Заметив, что пенсионерка прогуливается по улице, Алексей приветствовал её.
– Домой идёте? – спросила она.
– Да. А вы почему гуляете так поздно?
– Внучка никак не вернётся. Я же рассказывала? Теперь со мной будет жить внучка.
– Ах, вот оно что, – улыбнулся учитель.
Они оба повернули головы в ту сторону, откуда послышался рёв мотоциклетного мотора. Байкер остановился напротив дома Серафимы Сергеевны. Она с удивлением смотрела, как с заднего сиденья слезает Полина.
– Поля?! – поражённо спросила старушка.
– Уезжай, это моя бабушка, – быстро сняв шлем и отдав мотоциклисту, сказала девушка.
– Здорово, бабуль, – приветствовал Серафиму Сергеевну байкер.
– Это что за грубиян? – поразилась она.
Наглец не ответил. Козырнул Полине и, оглашая окрестности рёвом, умчался, оставив после себя дымный шлейф.
– Ты во что одета? – продолжила удивляться Серафима Сергеевна, осматривая внучку. На той были облегающие кожаные штаны, чёрная блузка с полупрозрачными рукавами, на ногах – полусапожки на высоких толстых каблуках.
– Ты чего делаешь на улице? – недовольно спросила Полина вместо ответа, идя к калитке.
– Поздно уже. Вышла тебя встречать. Поздоровайся. Это наш сосед, учитель. Он работает в твоей школе. Вы раньше не встречались?
Алексей Петрович и Полина покачали головами. Девушка всмотрелась в лицо педагога. Она его видела, конечно. Мельком, несколько раз. Но если учесть, что в их школе полно народу, немудрено, что этот учитель у них ничего не вёл.
Как только Алексей Петрович посмотрел в глаза Полины, она отвела взгляд, смутившись, и пробормотала:
– Здравствуйте.
Только теперь она внезапно вспомнила, где видела этого человека! Боже! Сразу ощутила, как лицо заливает алая краска. Тот самый тип из музыкального магазина! Ну и встреча!
– И куда пропал задор? – спросил он, иронично продолжая её рассматривать.
«Узнал», – догадалась старшеклассница и бросила на него короткий взгляд.
– Вы знакомы? – уловив неловкость внучки, спросила Серафима Сергеевна.
– Нет, виделись сегодня в центре, в магазине. Ваша внучка пыталась кое-что украсть, – заявил учитель.
Полина посмотрела на него с таким укором, в котором читалось: «Ну кто вас за язык тянул! При бабушке! Ну зачем?!»
– Не может быть! – воскликнула Серафима Сергеевна. – Вы, должно быть, ошибаетесь. Она не могла, – и стала смотреть вопросительно на внучку. – Это правда?
– Нет, я его впервые вижу, – набравшись храбрости, сказала Полина.
– Эй! – тут же одёрнул её Алексей Петрович. – Ты где так врать наловчилась?
Полина прищурилась, глядя на него враждебно.
– Хотя если умеешь воровать, то и врать несложно, – добавил он.
– Не слишком ли вы суровы? – спросила примирительно Серафима Сергеевна. – Она сказала, что это неправда, что видит вас впервые. Она на такое неспособна!
– Каждый верит, что его ребёнок хороший, – ответил Алексей Петрович. – Но давайте будем смотреть правде в глаза. Если вы и дальше будете игнорировать правду, вы её погубите!
– Вы же учитель! Как вы можете так говорить со старшими? – возмутилась пенсионерка. – Чему вы детей научите?
Настала очередь учителя ощущать себя без вины виноватым. Опустил глаза.
– Сейчас все дети такие! – продолжила возмущаться Серафима Сергеевна. – Она всё отрицает, я ей верю. Как вы женитесь, если людям не доверяете?
– Моя женитьба-то тут при чём? – пробурчал учитель.
– Говорю, что хочу! – воскликнула пенсионерка. – Иди в дом! Не слушай эти глупости! – бросила она Полине. Та бросила на педагога противный взгляд и удалилась. Бабушка гневно потопала за внучкой. Алексей Петрович, скрестив руки на груди, остался стоять на улице.
– Вот блин, – проговорил расстроенно и пошёл домой.
***
Полина
Когда пришли домой, первое, что сказала бабушка, было:
– Не обращай внимания на его слова! Не переживай из-за этого.
Она помолчала и продолжила:
– Голодная?
– Посмотри не время. Конечно, я поела, – отвечаю ей, думая лишь о том, как бы поскорее в своей комнате оказаться.
– Есть дома и перехватывать куски на улице – не одно и то же, – ворчит бабушка. – Садись, я что-нибудь приготовлю.
– Не нужно, – отвечаю ей. – День сегодня просто ужасный… Не пойму! В Питере народу почти шесть миллионов, почему он живёт именно здесь, рядом с нами?!
– Эй! – кричит бабушка, привлекая моё внимание. Смотрю на неё и вижу: сильно разозлилась. Подходит ко мне с каменным лицом. Плохой знак. – Знаешь, как я стараюсь быть терпеливой?
Осматривает меня с головы до ног.
– Куда ты дела свою одежду?
– Сюда, – показываю ей наплечную сумку. Она у меня просторная.
– Форму себе купила?
– Не купила. Я не пойду в школу! – заявляю упрямо. – Зачем же мне форма?
– Раз ты не была в школе, то что делала?
– Кое-что.
– И чем ты собираешься заниматься, если не хочешь ходить в школу? – бабуля упирает руки в бока. Это ещё хуже. Она явно на грани взрыва. Лихорадочно пытаюсь сообразить, как не дать ей взорваться.
– То же, что и ты, – нахожу выход. – Торговать бухлом и кормить нищебродов…
Я не успеваю среагировать: по лицу прилетает пощёчина. Не слишком сильная, чтобы сбить меня с ног, но вот он, взрыв, о котором меня предупреждали знаки. Щека полыхает огнём, как обожжённая.
– А ты знаешь, каково это – держать на плаву собственное кафе?! У тебя впереди светлое будущее, почему ты говоришь такие гадости?! – кричит она мне в лицо. – Думаешь, я позвала тебя жить со мной, чтобы любоваться на такое?!
– Я знаю, что ты меня не звала! – бросаю в ответ, поскольку сдерживаться не умею, когда слышу нечто подобное. – У тебя просто не было выбора!
– Неправда! Я сама хотела тебя забрать! Сказала, чтобы тебя привезли. Сказала, что могу дать тебе дом лучше, чем дала им. Ты потеряла мать. Но мать из неё была никакая. Из-за бездельника она отказалась от всего во время учёбы в университете. А закончила тем, что потеряла мужа и сошла с ума.
– Не смей говорить плохо о маме! – выговариваю сквозь зубы. Едва сдерживаюсь, чтобы не ударить бабушку. Даже кулаки стиснула.
– Тогда и ты не ляпай языком что попало! Тебя никогда не лелеяли. И я подумала, что ты изменишься, если тебя приласкать. И старалась, как могла. Мне уже за 60. Знаешь, как тяжело меня свой образ жизни в таком возрасте?! Я делаю всё это ради тебя.
– Зачем тебе меняться ради меня? – спрашиваю на повышенных тонах.
– Не знаешь почему?
– Не знаю!
– Если не знаешь, то ты не человек! Если не пойдёшь в школу, я скоплю больше денег… ты не мою, а свою жизнь погубишь. То что я могу поделать?
– Вот и не лезь! – хватаю сумку со стола и ухожу.