Тошно! Еще, как на грех, луна полная выкатилась, кузнечики стрекочут, сладко пахнет скошенной травой. В такую ночь только за ручьем в ивняке с любимым прятаться. Целоваться до одури, любиться, забыв все на свете, пока соловей не запоет.
Женщины дошли до круга, в котором шла борьба. Страсти бушевали нешуточные! Боролись парень из своего села и приезжий из города.
- Давай, Наиль, не подкачай, родной! Не урони честь села!
- Раиф, твою же…, дожимай его, дожимай! Эх!
- Наиль, не сдавайся, брат! Неужели чужак увезет барана?
- Давай, Раиф, давай, ты молодец, ты же батыр!
Выкрики сливаются в один крик. Непонятно, кто за кого болеет. На помосте баянист раздвигает меха, Девушка поет о своей тоске по любимому, уехавшему на шахты. Кто-то смеется, кто-то, только что встретив друга, радостно приветствует его на весь Сабан-туй! Где-то плачет ребенок, где-то женщина смеется. В глазах рябит от пестроты нарядов девушек и молодых женщин. Весело! Празднично! Утомительно!
Альфия, приставив ко лбу ладонь козырьком, высматривала Халима. Ага, вон он, сидит с дочкой в тени под деревом
- Танзиля, вон, мои сидят. Пойдем к ним, отдохнем!
- Ты иди, я своего поищу. Уверена, воспользовался тем, что меня нет рядом, умыкался к своим дружкам и обмывает Сабан-туй. Мать станет меня пилить, а не его. Ведьма! Гаяз ведь с ней остался, она слова ему не скажет, пусть с друзьями отдыхает, зато повод будет мозг мой деревянной ложкой скрести.
- Может еще не ушел, борьба-то в самом разгаре. Ладно, встретимся, я к своим.
Халим хмуро оглядел жену с ног до головы. Даже беременность ее не портит. Ступает, едва касаясь земли туфлями, голову держит высоко. Что-то она сильно взволнована. Встретила кого?
Альфия присела рядом с мужем, натянув на колени подол платья
- Уснула? Жарко, наверно, ей. Ты чего хмуришься, Халим? Не нравится Сабан-туй?
- Он никогда мне не нравился, дурость какая-то.
- Почему же, весело, с друзьями встречаешься, с родными.
- Вижу, тебе весело. Кто такой дорогой встретился, что тебя всю взбулындывает?
- Прямо уж! Ничего меня не трясет. Переживаю я. Сегодня нашу Насимэ будут красть.
- Да ты что? Похоже, никто из вашей семьи не выйдет замуж, как положено.
- Так многие выходят, когда идут в семью, куда их неохотно принимают.
- За кого она идет-то? Кто ее красть будет? Надеюсь, не тот самый?
- Нет, конечно. За хорошего парня выходит, за моего одноклассника, Селима.
- За очень хорошего?
- Халим, не привязывайся к словам. Селим на самом деле хороший. Насимэ ждала его из Армии. Только его родителям нравится другая девушка. Она с образованием, может с приданым, а у Насимэ, кроме красоты, нет ничего.
- Вот с этим бы я поспорил, Насимэ совсем не похожа на тебя, глаза непонятного цвета и нос крупноват.
- На вкус и цвет товарищей нет. Зато она вяжет и вышивает, я ничего не умею.
- А мне неважно, мне не швея нужна, а ласковая жена. Ну, украдет этот самый Селим ее, вдруг родители не примут, и что дальше?
- Помнится мне, какой-то парень, украв девушку, привез ее домой. Что он сказал матери? Если что, мы найдем, где жить. Ты помнишь? Тут так же будет. Если уж парень пошел на это, значит все для себя решил. Все нормально будет.
Сначала я не хотела оставаться на никях. А сейчас поговорила с тобой, вспомнила свой никях. Как мне было больно, что рядом со мной нет ни одного родного человека и замуж меня выдают чужие люди.
Халим, давай, останемся еще на один день. Сходим к Насимэ на ее никях. У нас ведь в селе нет родни. Со стороны невесты даже некому посаженным отцом быть. Может ты согласишься?
- Альфия, помилуй, какой из меня отец? Вот, моя дочка, считай еще в колыбели лежит.
- Возраст не при чем. Тебе нужно будет сказать всего два слова: «Согласен, отдаю». Халим, дорогой, сделай доброе дело для сироты!
- Какая Насимэ сирота? У нее мать есть.
- Тоже мне мать, она для моих сестренок хуже мачехи. Халим, я тебя очень, очень прошу!
- Вот ведь ты какая становишься медовая, когда тебе что-нибудь от меня нужно. Почему я не могу тебе ни в чем отказать? Ладно, так и быть, посижу, скажу нужные слова.
- Спасибо, родной! Пойдем, прогуляемся вдоль ручья, Насимэ поищем. Мать позови, вон, она в кругу сидит. Пусть подержит Алию на руках. Мы с тобой сделаем круг, поговорим с Насимэ и пойдем домой. Нечего нам тут делать, раз тебе не нравится.
- Надо же! Я было уже обиделся, думал, ты стесняешься со мной пройтись.
- С чего я должна стесняться? Ты у меня очень даже симпатичный, модный такой, не то что деревенские ребята.
- Ладно, скажешь тоже. Это твоя заслуга вообще-то. Пойдем, унесем маме Алиюшку!
- Там так шумно, ну да ладно, пусть. Если проснется, дома уложим.
Халим унес дочь и положил матери на колени. Девочка даже глазки не открыла, продолжая сладко спать
- Мама, подержи ее немного, мы с Альфией пройдемся.
- Ладно, только недолго, колени мои и так болят.
Сидевшая рядом Бибинур, вгляделась в девочку
- Сария, чем старше становится твоя внучка, тем больше она становится похожа на сестренку Ахмета, только глаза материны.
- Ты-то откуда знаешь Ракию? Как ты ее можешь помнить, она еще раньше Ахмета скончалась.
- Как же? Она вместе с тобой и с Ахметом к нам на Сабан-туй приезжала. Еще потом из соседней деревни к нам сваха приходила искать ее. Ох и хороша была девушка! Ох и красива!
- Хороша, да несчастлива. Прокопалась в женихах, так одна и осталась. Больно о себе мнила высоко, все ждала, чтобы ее забрали в Москву или в Ленинград. Ага, там таких красавиц без нее не хватало. Я скажу тебе Бибинур, меня нисколько не обрадует, если наша Алия вырастет красивой. Надеюсь израстется, станет нормальной девушкой.
- Глупая ты! Нашла, о чем беспокоиться. Какая бы ни выросла, лишь бы здоровая была. Тьфу, даже настроение испортилось. Вечно ты городишь, что попало.
Бибинур отвернулась от сестры, чтобы не наговорить лишнего. Им с Сарией поссориться, вообще ничего не стоит. Так всю жизнь, ругаются, мирятся.
Халим с Альфией далеко ушли, уже скоро ручей сделает поворот. Тут и трава несмята, дальше уже никто не ходит. Остановились. Халим с шумом выдохнул воздух
- Ну, и где они, будущие нарушители закона? Вижу, сидят голубки, обнимаются! Думаю, это они. Вон, смотри, под деревом, это кто? Узнал я Насимэ по твоему платью. Поносить дала?
- Да, дала! Сабан-туй, а ей надеть нечего, у нее же нет такого щедрого Халима. Позвать что ли, крикнуть?
- Зови, сейчас она сама тебя не увидит. Пойдем, подойдем поближе.
Увидела! Соскочила, одернула платье, пошла навстречу к сестре и ее мужу
- Халим-абый, здравствуй! Как отдыхается?
- Я бы не сказал, что это отдых. Познакомишь со своим парнем?
- Конечно! Селим, иди сюда! Вот, знакомься, это муж Альфии-апа, Халим- абый. Вы поговорите, нам с апа посекретничать нужно.
Девушки, отошли в сторону ручья и остановились на самом берегу. Насимэ смущенно теребила поясок платья
- Апа(сестра)! Я не знаю, как быть. У Селима родни полно, у меня, кроме матери и тебя нет никого. После вечернего гулянья я уже домой не приду. Селим говорит, к обеду надо делать никях. Ума не приложу, кого звать в посаженные отцы. Мама ничего не знает, она даже слышать не хочет о моем замужестве.
- Халим будет твоим посаженным отцом
- Он согласится?
- Уже согласился. Нужны два свидетеля мужчины, или один мужчина и две женщины. Тоже все просто. Гаяз, сын Бибинур-апа, его жена и я будем свидетелями. С ними я еще не говорила, но уверена, согласятся.
Зря переживали влюбленные. Все прошло почти гладко. Часов в десять вечера Селим привел девушку с ее подругой домой.
Родители и гости еще не спали, сидели за вечерним чаем. Никто не ожидал такого от Селима, он послушный любящий сын. Все молча уставились на вошедших.
- Мама, папа! Мне пришлось украсть Насимэ, потому что мать не хочет выдавать ее замуж.
Хатира, мать Селима, пролила чай из чашки, уронила чайную ложку под стол
- Сынок, ты же знаешь, мы с отцом говорили, какую невесту мы приглядели для тебя. Насимэ хорошая девушка, но раз мать не хочет отдавать ее, может и правда, лучше к другой посвататься?
Единственное желание Насимэ, провалиться сквозь землю. Она знала, что родители, скорее всего, будут против их брака. Одно дело знать, другое, когда говорят в лицо, что они хотят в жены сыну не тебя. Насимэ попыталась выдернуть руку и убежать, но Селим держал ее крепко.
Видимо, Ришат, отец Селима не во всем был согласен с женой.
- Хатира! Селим взрослый мужчина и ему выбирать, на ком жениться, с кем жить. Насимэ не пришлая, на глазах у нас выросла. Она не белоручка, не гордячка, как некоторые городские. Селиму жениться пора, пусть поженятся, завтра же сделаем никях.
- Но, Ришат, я же говорила тебе…
- Цыц! Сколько раз повторять, не командуй сыновьями! Сами разберутся в своей жизни. Сынок, дочка, садитесь за стол, Роза, садись тоже.
- Спасибо, Ришат-абый! Меня во дворе друзья дожидаются. Нам еще идти к матери Насимэ, сообщать, что ее украли.
- Ну, ступай, тогда! Благополучного исхода!
Разия сидела на крыльце, поставив отекшие ноги в таз с водой. Вроде так легче, вроде меньше мозжат. Чего ее потащило на вечернее гуляние? Надежда, наверно. Ей всего-то сорок лет, еще волосы густые, тело налитое, еще так хочется мужской ласки.
Приглядела днем на майдане мужика, здорового, красивого. Он так ласково улыбнулся, даже, кажется поклонился ей. Надеялась, подойдет на вечернем гулянье, да зря! Пришел он под руку с Василей-продавщицей. Она супротив Разии, тля против бабочки. Сухопарая, белобрысая еще и щербатая. Зато у нее полный дом добра и двух девок на шее нет.
Тошно! Еще, как на грех, луна полная выкатилась, кузнечики стрекочут, сладко пахнет скошенной травой. В такую ночь только за ручьем в ивняке с любимым прятаться. Целоваться до одури, любиться, забыв все на свете, пока соловей не запоет. Заметив, что утро настало, бежать домой по росе, прячась в тени плетней. Ох, были времена.
Что это, целая толпа ввалилась в ворота. Чего это они? Разве с девками что случилось. Остановились поодаль, только Роза, бывшая одноклассница Насимэ подошла к крыльцу
- Разия-апа! Мы пришли сказать, чтобы ты сегодня не ждала Насимэ. Ее увел Селим, завтра у них никях.
- Как увел? Я запретила ей даже думать о замужестве. Идите к Ришату и приведите мне обратно мою дочь, пока никто ничего не знает.
- Воля твоя, Разия-апа! Ты знаешь наши обычаи. Родители Селима приняли Насимэ. Теперь ее никто не вернет.
Разия всстала, наступив на край тазика, вода вытекла и побежала от крыльца тоненьким ручейком, серебристо сверкая при холодном свете луны.
- Каусария где? Где моя дочь, Каусария?
От толпы отделилась невысокая фигурка и несмело подошла к крыльцу.
- Ты, дрянь такая, знала все, почему мне ничего не сказала?
- Мама, я не знала, правда не знала. Насимэ мне сказала, когда уже собралась уходить с Селимом.
- Не ври матери, зараза такая! Вырастила себе на горе, змеюки, гадины! Прибью!
Разия схватила голик, лежавший у входа, и принялась им дубасить дочь, куда попало. Подружек, как ветром снесло. Отведя душеньку, женщина вошла в дом, легла на кровать, воя, ругая последними словами дочерей и поганую жизнь.
Ругайся, не ругайся, дело сделано. С утра придут гонцы, сообщать, во сколько приходить на никях. Разия никак не может собрать себя в одно целое. Голова отдельно, руки отдельно. С чего начать?
- Каусария, хватит валяться, вставай, ступай за водой. Я скотину выгоню.
Девушка встала, подошла к зеркалу, под левым глазом у нее красовался синяк, а правая щека поцарапана, словно ее кошки драли.
- Как я пойду? Мне стыдно на глаза людям казаться.
- Чего? С чего тебе стыдно? Ты что еще натворила?
- Это не я, мама! Ты же меня вчера побила.
- Побила? Голиком березовым похлестала маленько, это побила называется? Ну-ка, дай-ка, посмотрю! Чего ты не закрывала лицо? Как теперь на никях к сестре пойдешь?
- Не знаю, не пойду, скажешь, что заболела.
- Только этого не хватало, все против меня, все во вред. Ладно, сама за водой схожу. Придут люди о никяхе договариваться, сиди за занавеской, не высовывайся.
Родители Селима оказали Разие уважение. Прислали не кого-нибудь, а старшего брата Ришата с супругой. Разия их достойно встретила. У каждой хозяйки на Сабан-туй угощения наготовлено с запасом. Могут неожиданные гости прийти.
Договорились мирно, и о калыме, и что жених должен подарить невесте, и о прочих вещах. Сваты сообщили, что приданого в виде перин, подушек, одеял, невесте не потребуется. Жених увозит ее в Свердловск. Там они оба будут работать на заводе, где им дадут комнату в общежитии, после и квартиру.
Не знает Разия, огорчаться ей или радоваться. С одной стороны, уедет Насимэ, не от кого ждать помощи. С другой, если пристроить куда-то младшую, то можно и свою жизнь наладить. Если уж эта белая моль сумела найти себе мужчину, то она-то, такая пышнотелая, розовощекая, точно встретит свою судьбу.
Продолжение Глава 21.