На душе скребли кошки, когда мы тихо вышли из кельи и двинулись дальше.
Начало истории:
Тоннель уходил куда-то в глубину. Свет, проникавший через маленькие окошки келий, едва освещал контуры, а там дальше, где коридор снова резко уходил вниз, видимо уводя еще на ярус ниже, была кромешная темнота.
Я шел впереди. Нащупывая стены с обеих сторон руками, я осторожно делал шаг за шагом. Зажигать фонарик было страшно, вдруг впереди есть еще кто-то. Время от времени я задевал головой потолок, и крошащаяся глина осыпалась мне за шиворот. Волосы тоже были полны глины и от этого чесалась голова. Кепка так и осталась лежать где-то в тоннеле позади нас, искать ее было некогда. Как можно было жить тут всю жизнь и выкопать такие узкие и низкие проходы? Не гранит же долбили! Тима двигался сзади, отставая от меня на пару метров. Чем дальше мы шли, тем прохладнее становилось, как будто спускались в глубокий подвал. Так же, как и “этажом” выше, тоннель скоро сделал резкий разворот направо, продолжая спускаться еще ниже. Значит мы подходили к третьему ярусу. Пока я медленно, наощупь проходил поворот тоннеля, Тима несколько раз натолкнулся на меня, чуть не сбив с ног.
- Ты чего толкаешься все время? - Недовольно спросил я.
- А ты можешь быстрее идти?
- А! Понятно. Страшно сзади идти? Кажется вот-вот дед схватит тебя из темноты за задницу? Я быстрее наощупь идти не могу, тем более мне тоже кажется, что я вот-вот нащупаю вместо стенки еще одного деда.
Я поворчал, но насколько было возможно ускорился и мы пошли чуть быстрее. Скоро тоннель перестал спускаться, плавно выровнялся и впереди показался тусклый свет. Я замер, напряженно прислушиваясь. Стояла полная тишина, если не считать далекий, еле слышимый шум речки. Доносящийся, безусловно, через такие же окошки келий, как и выше. Левая стенка тоннеля очень тускло освещалась на десяток метров вперед и снова упиралась в темноту. Вправо отходили несколько проходов. Я подождал несколько минут, все также напряженно прислушиваясь. Нет, похоже мы тут одни. Сзади тоже не доносилось никаких звуков. Решившись, я пошел вперед, напряженно всматриваясь в полумрак и готовясь в любой момент отпрыгнуть назад, если увижу кого-то живого. Дойдя до первого прохода в келью, я осторожно выглянул из-за угла. Еще одна комнатка, метра три на три с круглым маленьким окошком, расположенным примерно в середине стены. Да, сектанты хорошо замаскировали свое жилище, вырыв эти норки не в линию, а хаотично. Если смотреть снаружи, никогда не догадаешься, что это окошки. Наверняка ведь много охотников видели этот утес за прошедшие сто с лишним лет. И никто никогда не заподозрил, что это на самом деле. Таинственный Григорий, был весьма интересной и выдающейся личностью. Какой силой убеждения нужно обладать, чтобы увести за собой в лес несколько десятков человек? Какой дальновидностью и умом, чтобы, желая спрятаться от людей, построить такое потайное убежище, которое не обнаружат сто двадцать лет? Притом, что будут искать.
В келье было пусто и я непроизвольно зашел внутрь. В тоннеле не покидало ощущение опасности, вдруг из другого конца, из темноты, за нами кто-то наблюдает. Хотелось спрятаться хоть куда-то. Заходя внутрь, я споткнулся и вскрикнув упал на пол. Вскочив, я увидел большую трещину в полу, протянувшуюся вдоль всей внутренней стены, отделяющей келью от тоннеля. Она поднималась и по стенам и проходила также по потолку. Тима замер в проходе, напряженно прислушиваясь. Нет, шум никого не побеспокоил, на этом ярусе кроме нас, никого не было. Перешагнув трещину, он подошел ближе ко мне. На улице стало еще немного темнее. Пасмурное небо растягивает сумерки, но, скоро совсем стемнеет. У нас немного времени на все и нужно выходить отсюда. Нам с Тимой не впервые ходить по дебрям в темноте и мы сможем спуститься по реке из ущелья и ночью. Но только не оставаться в этих пещерах и с этим дедом когда совсем стемнеет.
- Интересно, трещина эта далеко уходит? - Спросил Тима задумчиво осматривая стены и потолок.
- Она справа шире, здесь, на левой стене пара сантиметров, а под потолком совсем тоненькая.
- Ну да, расширяется в сторону остальных келий. Надо тут поаккуратней.
Мы вышли обратно в тоннель. Дед пока не возвращался, не было слышно его шаркающих шагов. Тут везде пусто, только глиняные стены и дырочки окон. Никаких следов пребывания людей, только тлен. Осыпающаяся и трескающаяся глина. Чем здесь можно питаться, как не замерзнуть зимой? Нет, здесь никак не может жить старый, немощный и слепой старик. Откуда же он тут взялся? Нужно скорее осмотреть остальные помещения и понять, что здесь происходит.
Я решительно и уже таясь стал заходить в одну келью за другой. Они были также пусты, отличаясь друг от друга только местом расположения круглого или продолговатого окошка. Трещина проходила через порог во всех, становясь постепенно все шире и шире. Мы продвигались по коридору все дальше и когда впереди осталось только две кельи, стало видно, что коридор заканчивается у последней. Дальше прохода никуда нет, это тупик.
- Тим, ты уверен, что это был живой дед? - Спросил я. Вдруг снова страх накатил мощной волной.
- Ну, в общем, да… Он выглядит как очень старый человек. Очень старый. А как выглядят неживые деды я не знаю, не приходилось встречать.
Я молча прошел мимо предпоследней кельи, мельком заглянув внутрь и зашел в последнюю… У стены в углу были постелены тряпки, старые и истлевшие, как будто на них кто-то спал. Посередине стояла деревянная стойка, как бы украшенная козлиными рогами, на которой лежала большая черная книга. Видимые три стены были исписаны и изрезаны непонятными символами и рисунками. Колючий ком встал в горле, я перевел взгляд на потолок. Трещина добралась и сюда, разделив на две части нацарапанную в глине шестиконечную звезду над порогом. Чувствуя, слабость в ногах я прошел в келью и нагнулся над книгой, пытаясь рассмотреть ее получше, но тут сзади громко вскрикнул Тима. Я резко обернулся, он белый как мел смотрел на стену позади меня, а на нас и этой стены смотрели ч.е.л.о.в.е.ч.е.с.к.и.е г.о.л.о.в.ы.
Вся стена была в маленьких нишах, в которые были вставлены г.о.л.о.в.ы. Высохшие, м.у.м.и.ф.и.ц.и.р.о.в.а.в.ш.и.е.с.я с частично обнажившимися костями .ч.е.р.е.п.о.в.
Под каждой нишей была надпись. “Раб” и год… принесения в жертву. И дописка: во имя, и дальше странные готические имена, написанные заглавными буквами.
Чувствуя как волна паники накрывает с головой, а к горлу подкатывает тошнота я отвернулся и посмотрел в окошко, пытаясь делать ровные глубокие вдохи.
- Это Григорий! Вдруг сказал сзади Тима. - Он живет до сих пор!
Тошнота немного отошла и дышать становилось все легче. Я отвернулся от окна и снова посмотрел на книгу.
- Только не трогай! - Воскликнул Тима. - Не касайся её и вообще отойди подальше! Те двое не соврали ни слова! Он какой-то черный колдун, который увел за собой из города десятки человек и подчинил себе. Он лишил их воли и приносил в жертву каким то своим демонам, исполняя сатанинские ритуалы.
Я подошел ближе к стене и снова посмотрел на г.о.л.о.в.ы. Каждая подписана только словом “раб”. Ни имен, ни фамилий. Вот какая судьба постигла несчастных, которых я всю жизнь называл сектантами.
- Он не умирает потому, что его черная душа никому не нужна. - Продолжал Тима глухим голосом. - Нет, ему не сто двадцать, а гораздо больше. Он пришел в Нальчик взрослым и опытным. Ему примерно сто шестьдесят или сто семьдесят лет. Он не может умереть. Просто стареет и стареет, оставаясь здесь в этом месте и в этом теле. Наверное это его наказание…
Вдруг его прервал громкий и ужасный вопль, раздавшийся прямо за проходом. В келью входил Григорий…
***
Я машинально отскочил к дальней стене, а Тима, замер как парализованный и смотрел на приближающегося Григория, не в силах сделать ни шагу. Когда же он, наконец очнулся и с криком отскочил, было поздно, Григорий схватил его за край куртки. Слепые бельма смотрели на нас бессмысленно, сухие и посиневшие губы изогнулись в хищном оскале, обнажая беззубый рот. Тима дернулся сильнее и вырвался, чуть не упав и опрокинув стойку с книгой. Мы бросились бежать вокруг Григория и смогли выскочить в коридор. Тима бежал впереди, я едва успевал на ним. Мы сами издавали столько шума, что расслышать происходящее сзади меня было невозможно. Оглянуться в этом узком темном коридоре не замедляясь и не рискуя упасть я тоже не мог. Мне казалось, что Григорий прямо сзади меня и вот-вот схватит меня за воротник своей посиневшей и высохшей рукой. Я старался бежать быстрее и втягивал голову в плечи. Но бежать быстрее Тимы было никак нельзя. Когда мы пробежали мимо всех келий и забежали в темноту тоннеля, я думал нам конец, сейчас он нас точно настигнет. Но Тима зажег фонарь, который как то успел вытащить на бегу. Мы не замедляясь, побежали дальше. Тоннель поднимался, потом резко развернулся налево и снова поднимался. Вот мы на втором ярусе. Света стало еще меньше, но пасмурное небо в окошки все еще было меньше и здесь я, наконец, оглянулся. Сзади никого не было. Конечно, он не может бежать за нами также быстро, он же еле ходит. Стало немного легче. Теперь все понятно. Почему дезертиры осаждаемые отрядом НКВД вдруг вышли и сдались, прекрасно зная какая участь их ждет. Почему бойцы посланные на проверку никого не видели? Потому, что побоялись идти далеко. Двое суеверных парней, под впечатлением от сдачи бандитов и рассказов о духе в пещере, если и услышали крики, сделали вид, что не слышали и отрапортовали, что там никого нет. Ведь командир отряда скорее всего атеист и пошлет нейтрализовать недобитых… Годы .с.м.е.р.т.и. несчастных жертв, их тех, что я успел заметить, были в первом десятилетии двадцатого века. Видимо тех, кто заболевал, Григорий считал готовыми. Приказывал раздеть, положить на пол, рисовал на них .с.в.о.и. .с.а.т.а.н.и.н.с.к.и.е. символы и… не хочется думать как они оставались .б.е.з. г.о.л.о.в. будучи еще живыми или…
Тут мои мысли прервал нарастающий рокот и пол под ногами задрожал. Мы уже перебежали второй ярус и поднимались на первый. Здесь коридор не был прямым, и проход наверх шел через несколько разных, видимо технических помещений. Ныряя из одного в другое меняя направление. Когда мы сюда спустились, мы не могли найти дороги обратно и немного поплутали, спугнув ту стайку летучих мышей. Сейчас же Тима по какому-то наитию бежал ни разу не замедлившись и вот мы уже поднимаемся на первый ярус. Снова грохот, а точнее какой-то глубинный рокот, сопровождаемый толчками и ударами. Пол снова заходил под ногами. Трясло все сильнее и рокот нарастал, когда мы бежали по прямому коридору первого яруса. Проходящему мимо келий и выходящему в природную расщелину и на улицу. Мы успели выбежать наружу и, не останавливаясь взбежать несколько метров на вершину утеса, прямо рядом с нами вдруг прошла огромная трещина и целый пласт, толщиной в несколько метров, та самая обрывистая часть утеса, где были вырыты проклятые пещеры, осел, разрушаясь, в ущелье. Грохот как будто разрывал перепонки, воздух наполнился глиняной пылью так, что трудно стало дышать. Мы застыли на месте, не понимая, спасемся мы или нет и не видя куда бежать. Так мы и остались стоять на уцелевшей части вершины. Когда же грохот и землетрясение прекратились, а воздух очистился настолько, что в уже густых сумерках стало что-то видно, мы увидели что ущелье Хео под нами завалено миллионами тонн глины. Полости, выкопанные несчастными последователями “проповедника” Григория в мягкой глине, ускорили его разрушение. Речка, подтачивая в разливы глину снизу, потихоньку подмыла его и огромная часть утеса повисла в воздухе. Как раз там, где были прокопаны тоннели. Трещина, проходящая вдоль всех келий возникла, видимо еще пару лет назад. А наш топот стал последней соломинкой. “Монастыря сектантов” больше нет. Его никогда не нашли и больше никогда не найдут.
Тим, ты успел сделать фотки? - Спросил я, заранее зная ответ.
- Нет. Когда зашли, думал потом, как осмотримся. А потом не до того стало.
- Аналогично…
Мы смотрели и смотрели вниз, на невероятные последствия разрушения. Глиной завалило все неширокое ущелье перекрыв и речку. Она будет наполнять озеро с той стороны завала, затапливая все природные углубления и копить силы. А когда накопит достаточно, прорвет эту плотину и понесется вниз, разрушая все на своем пути. Я посмотрел на Тиму, а он посмотрел на меня. Мы, как всегда, думали об одном и том же.
- Как думаешь, сколько пройдет времени? - Спросил Тима.
- Часов шесть.
- Я думаю восемь.
- Поспорим, не больше семи? - Предложил я.
- Давай. На тот твой армейский ремень.
- Идет. И на твой монокуляр.
- Скрепили. Сколько нам до УАЗика идти в темноте?
- Часа четыре минимум. Ехать еще два.
- Тогда не стоит задерживаться?
- Да, пожалуй, нам пора.
- Одно хорошо.
- Что именно?
- Идти нам не по речке, а по сухому руслу. А то недавно только ноги просохли…
----------------------------------.
С любовью к читателю, Михаил. 18.03.2024
Что еще почитать? История "Затерянный в горах" в четырех частях: