Макрон призвал к оружию и тем самым снял розовые очки с французов и всего Запада, пишет Le Point. По мнению автора статьи, одно дело — рассуждать о конфликте на Украине и наблюдать за поставками оружия, и другое — самим отправиться на поле боя, о чем, видимо, европейцы и не задумывались ранее.
Высказывания президента Макрона об отправке сухопутных войск на Украину разбередили старые раны во Франции, склонной к комплексу дезертира.
Читайте ИноСМИ в нашем канале в Telegram
Один остряк яростно подытожил: "Араб будет мечтать об освобождении Палестины, но никогда туда не пойдет. Француз будет рассуждать об Украине, но тоже никогда туда не отправится". А правда ли это, если отойти от разного рода карикатур?
Макрон, своими высказываниями о переброске армии в качестве помощи и жертвы для Украины во избежание ее гибели, вызвал переполох, который на самом деле стал темой недели, если не года или даже полувека после Второй мировой войны. Зайдем ли мы так далеко, чтобы послать сынов нашей страны воевать за Украину? Это ведь и есть реальный вопрос. Все остальное — фантазии, побрякушки. Итак, в ответ прозвучало у кого-то неловкое, у кого-то гневное, паническое или трезвое "нет" или "может быть", "никогда", "почему я, а не он?"
Призыв к оружию
И из этого следуют два вывода.
Во-первых, во Франции — справедливо или нет — все сводится к антимакронизму. Как выразился один эксперт, "это сейчас новое политическое кредо".
Во-вторых, французы упорно трудятся на ниве дистанционной войны. Последняя кажется прекрасной, когда добавляет престижа историческому повествованию, поддерживает блеск бывшей империи. Однако ужасную и реальную смерть за пределами социальных сетей и телестудий принять сложно. Мы предпочитаем, чтобы названия улиц оставались такими, какие они есть в настоящий момент (автор делает отсылку к тому, что улицы переименовывают в честь геров войн и павших солдат. — Прим.ИноСМИ). И, возможно, это распространяется на весь Запад: страстотерпец гибнет от излишнего комфорта.
На Западе тема Украины — при всей своей непосредственности, срочности, высоких ставках между поражением и победой и ее эффекте домино — остается чем-то абстрактным или сознательно удерживаемым за пределами непосредственного восприятия. Она не волнует Запад так сильно, как ИГИЛ* Сирию. От Украины в воспаленном воображении не возникают ни образы крестовых походов, ни какая-то эйфория, в отличие от Палестины в арабском мире.
Призыв Макрона к оружию по сравнению с огневой мощью путинской России выглядит чем-то внеземным. Он не заручился поддержкой маховика пропаганды, который помогает принимать и находить оправдание. Проевропейский шепот голлизма быстро сталкивается с действительностью. Прежде всего, он внушает страх. Не обошлось даже без медийного парада личностей, которые на слова президента Франции реагировали с возмущением, но едва скрывали свои опасения, очевидным образом утверждаясь в дезертирстве как оборонной стратегии. "Пусть сам и идёт туда", "с нами не обговорили", "идём туда с цветами и улыбками для Путина". На этот раз песня Бориса Виана "Дезертир" прозвучала ранее самого призыва к оружию (в песне Бориса Виана "Дезертир" молодой человек, получивший повестку, обращается к президенту Франции. Он говорит, что "рожден на свет не для того, чтобы убивать бедных людей". — Прим.ИноСМИ). Но в течение целой недели во Франции каждый наедине с собой задавался вопросом: "Кто же я в этом деле?"
Зеркало тщеславия
Стало быть, война идет на пользу? Это поле сортировки, в котором отделяются зерна от плевел? Конечно же нет! Кому придет в голову предлагать войну, если не торговцу оружием или гробами? Тем временем заслуга этой запущенной Макроном – по ошибке или по расчету – идеи отправки сухопутных войск на Украину в том, что она как раз вернула людей на землю. Он показал ситуацию с реалистичной точки зрения, раскрыл истинную сущность боевых действий и обязательства перед Западом. Для тех, кто заскучал между двумя уличными демонстрациями, настал ошеломительный момент. И за одну неделю немного высветилось глубинное в этой стране, ее истинная душа. Зеркало тщеславия было разбито.
Вопрос войны, которую еще со времен взятия Багдада американцы превратили в прямую трансляцию, стал более существенным для Франции всего за неделю. Выяснилось, что для многих вопрос десятилетия ставился лишь где-то в парадигме воображения: умрем ли мы за идеи Европы? Умрем ли за французскую Украину?
* Террористическая организация, запрещенная в РФ
