Раэ пришлось поноситься по крохотному внутреннему саду вокруг павильона и поуворачиваться от воздушных волн и молний, которые в него уж пометала Мурчин вперемежку с ругательствами на этрарском, семикняжеском и ваграмонском. Когда же ведьма выпустила пар, она с минуту посидела в павильоне и запила свое разочарование кубком вина. И только потом поманила к себе Раэ, который, с опаской оправив на себе опаленное одеяло, встал на пороге павильона. Тогда оба они смерили друг друга настороженными взглядами исподлобья, и Мурчин ровным голосом задала вопрос:
-Так когда ты догадался что я – это я?
-Когда ты со мной заговорила в островном саду. С первых же мгновений.
Мурчин это не очень-то понравилось, но теперь она была в состоянии выслушивать хоть и неприятную, но правду.
-А как?
-Запах гардений, - сказал Раэ, и Мурчин плюнула с досады.
-На таком простом и срезаться! Вот же… хотя… кто, кроме тебя так хорошо знает, что гардении…
-Многие, - сказал Раэ.
Мурчин хотела что-то сказать, но сдержалась. Позлилась – и ладно. Пора охлаждать голову. Она смерила Раэ с головы до ног, и, должно быть, нашла его вид нелепым - в прожженном одеяле, с торчащими из-под его края худыми босыми ногами.
-Вернись в комнату и оденься, - хмыкнула она, несколько позабавленная его нелепым видом.
Сама же прошествовала за ним и уселась на его постель тогда, когда охотник прошел за ширму, где его поджидали рубашка, туника, упелянд и эти невыносимые шоссы вместо штанов, к которым он никак не мог привыкнуть. Привыкнуть-то не мог, но сноровку справляться со шнурками приобрел, так что оделся быстро.
-Гаденыш! – проворчала Мурчин. – утиные лапы ему еще… ну, я тебе припомню так надо мной насмехаться!
-А ты чего хотела? – спросил Раэ, - навью меня помучить? А зачем? Я там чуть не рехнулся на диспуте, когда ты сказала, что ты – рандан. Я аж поверил, что она может воплотиться.
-Может, - мстительно сказала Мурчин, - если очень сильно захочет. Так что считай, что я тебя поучила немного… а вообще хотела бы поучить тебя и побольше… а то ты совсем распоясался! И ничего, кроме навьи, не боишься! Вот я и задумала тебя… эх…
Раэ, все еще возясь за ширмой, понял, что у Мурчин начинается вторая волна недовольства: она провалила какой-то план касательно Раэ, и теперь, превозмогая недовольство, ищет, как перестроиться. Наконец, она цокнула, и спросила:
-Из воздушной башни ты улетел на метле с той самой Марморин из ковена Черное Зеркало. Что вас связывает?
«Напрямик пошла», - обеспокоился Раэ, и почуял недоброе. Что-то это значило. Лучше бы она пыталась выведать окольными путями… Уж конечно она должна была все видеть и знать, раз следила за ним. И то, что он улетел на метле с этой ведьмой, и то, что его преследовали Варью и его дружки. Вряд ли она могла быть при том, как Марморин судорожно засыпала Раэ листьями и вопросами, что делать с преследователями. Для этого ей нужно было бы лететь в большой близости к Раэ и Марморин, и тем, скорее всего, выдать себя. Но она могла подоспеть вслед за колдунами. О да, Мурчин могла быть даже свидетелем того разговора, который повели колдуны с нагнанной Марморин и – несомненно! – убийства Айзи Зарта! И уж конечно, раз ведьма смогла его подобрать с дерева, она без сомнения была свидетелем окончания разговора.
-Лаар попросил меня отвести глаза Дилияру. Тот заподозрил, что Марморин увивается за Лааром, и …
Внезапно крыло ширмы резко, до визга, дернулось, и Раэ очутился рядом с Мурчин лицом к лицу. И она снова была в ярости! Ее ноздри раздувались, а щеки порозовели. Рано Раэ думал, что ведьма успокоилась!
-Я все знаю! – рявкнула она, - я слышала, что сказала эта галка ощипанная Эфе Дорну! Ни у кого из вас нет мозгов. Ни у этой дуры, ни у Лаара – да и откуда им у него взяться, -ни у тебя! Ты зачем влез в любовные шашни принца? Он тебе что – подмастерье из Авы, а она что – служанка из соседнего дома? С ума сошел влезать в такое? У него на Остару будет рождение ковена! Ему в мейден дают принцессу из Ноэме и еще одиннадцать фей из таких мощных ковенов, что там от одного названия рехнуться можно! Да тут вам всем головы пооткручивают! И тебе! И этой дуре из Черного Зеркала, и Коне Эравайя, и Саншу Пеланги - и мне! Куда ты влез?
Мурчин ухватила Раэ за ухо, больно царапнув, и потащила из флигеля через весь сад.
-Ну что ж… - прорычала она, в то время как Раэ только и мог, что согнувшись за ухом в три погибели перебирать ногами, едва не путаясь в полах упелянда, - я хотела тебя напугать навью, но тут ты слишком умный оказался! Лучше бы ты тут глупил, а с Лааром и его потаскушкой был умным! Нет, ну ты сам напросился! Сам! Тебе винить некого!
Раэ толкнули на лестницу, которая вела в дом, и он поднялся в комнату с маппой. Мурчин ворвалась в нее, как вихрь, резкими движениями наделала несколько световых шаров, отчего в комнате стало светло, хоть и не было окон.
-Ну? Что? – выкрикнула она, – наш уговор помнишь? Помнишь, как ты тут обещал от меня ничего не скрывать?
Во время беготни по саду Мурчин лишилась сетки для волос, и теперь крупные пепельные космы ниспадали ей на плечи и юбки. Ведьма дергано откинула волосы , простерла руки над полом и снова перед Раэ, как на большом столе, раскинулась Кнея, как будто с высоты птичьего полета. Мурчин проделала пассы так быстро, что Раэ не успел осмотреть памятные места – вид сразу открылся на том пространственном кармане, где некогда нежилась Ронда. Луг с ручьем и прелестным домиком уже не был так хорош. Его начали поглощать вездесущие грибы. Кусты были несколько подзапущены, а одна из ставень в домике болталась на одной петле. Как он это мог увидеть в ночи? Да просто бесчисленные разноцветные огоньки освещали домик на лугу и отражались в ручье, отчего здесь становилось светло… Был слышен звон ручья и пение ночных птиц, цвирканье альвов – ночные звуки Кнеи…
-Ха! – выкрикнула Мурчин, опять простерла руку и под ней начали собираться со всех кустов, как в гроздь, один огонек за другим. Малыши, почуяв беду, разом запищали от страха, ожидаемо цепляясь друг за друга. Они были небольшие, величиной с зернышки, но они же были живые…
-Мурчин! Нет! - выкрикнул ошарашенный Раэ.
-Я тебе что говорила? Или я что – слова не держу, а?
-Я больше не стану им помогать, клянусь! – крикнул Раэ, попытался ухватить Мурчин за руки, чтобы та остановила маленький цветной вихрик альвов.
-А поздно! Поздно, понимаешь? Пока ты тут спишь, прошло два дня! Да, мой дружочек, ты дрых два дня, как сурок! И теперь мы пожинаем последствия! Пропала эта твоя чернявая Марморин! Как в воду канула! И тут одно из двух, Фере! Либо Дилияр ее нашел и устранил, либо Бриуди спрятал свою наушницу! Плохо и то, и другое! И не знаешь, что на самом деле хуже! Она молчать не будет и назовет тебя пособником! Ну, что, давай выберем, кто сейчас из альвов умрет на твоих глазах…
-Мурчин, не надо! Не трогай их! Меня накажи. А их не надо… - Раэ попытался опять ухватить Мурчин за руки, но та, оскалившись, зашипела какие-то заклинания, и Раэ замер, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. Ему только оставалось смотреть, как Мурчин высоко подняла цветную гроздь цеплявшихся друг за друга малышей и покутила ей перед носом Раэ.
-Ты же меня подставляешь! -сказала Мурчин, - это хуже предательства.
-Меня и наказывай, а их не надо, - просипел Раэ, борясь с непослушной челюстью.
-Ну-ну, как тебя еще сильнее наказать?
И Мурчин движением пальцев вытащила нескольких голосящих, прижавших уши к голове альвов из общей кучи. Вот они, смертники…
-Вот сейчас у тебя на глазах!
Раэ почувствовал, как обмирает от навалившегося на него морока, собрался и прошептал молитву, задыхаясь от ужаса… сделал поворот, рывок, и снопом свалился к ногам Мурчин. Его руки были словно деревянными, их нещадно свело судорогой, когда Раэ, превозмогая заклятье, сумел уцепиться за ноги Мурчин и провыл не своим голосом:
-Убей меня! На гримуар пусти, только не трогай их!
Раэ ревел, целовал ее ноги и бестолково бормотал просьбы о пощаде.
-С меня шкуру дери! Хоть живьем, только не тронь их!
Раэ пихнули ногой, но он не сдавался. Мурчин попыталась стряхнуть его ступней, потеряла туфлю, оступилась, села махом на пол, накрыв Раэ ворохом юбок. Затем, шипя и ругаясь, извлекла из волн шелка его голову за волосы и рывком притянула к себе.
-Нет у тебя никакой гордости! – сказала она и не смогла отвести взгляда от его глаз, полных мольбы и слез. Затем фыркнула, отерла ему веки, оцарапав при этом когтями, оттолкнула так, что Раэ, все еще как скованный судорогой, свалился на пол, а сама поднялась и опустилась на единственный в комнате табурет.
С минуту Мурчин молчала под тихий звон ручья, пение ночных птиц и стрекот перепуганных разлетавшихся по кустам альвов. Над темной лужайкой больше на было ни одного огонька.
-Меня ведь ты любишь так же, как и их, так ведь? – сказала вдруг Мурчин. Затем спохватилась при виде того, как мучается Раэ потому, что него все тело сводит судорогой, повела пальцем и сковывающее заклинание отпустило. Раэ мог теперь сидеть на полу и отдуваться.
Тут Мурчин переставила табурет поближе к Раэ и положила его голову себе на колени. Тот был не в силах сопротивляться.
-Ведь ты так за них стоишь… ты же ведь и за меня так стоять будешь. Ведь не может быть так, что ты меня – меня, которую столько раз спасал от смерти, любишь меньше!
Ведьма запустила когти в его волосы и склонилась над его головой. Ошалевший Раэ не соображал, что происходит, и только переводил дух во время внезапной передышки.
-Скажи, Фере, только правду, - сказала Мурчин, - ту, что до сих пор не дает мне покоя. Как тебя нашли альвы в тот день, когда вы все от меня сбежали?
Раэ уже ничему не удивлялся. И внезапности этого вопроса тоже. Той ночью Мурчин следила за Раэ, чтобы выйти на разведку. То-то он ее удивил тем, что улетел с Марморин, которая уж точно не должна ничего знать о разведке. И то-то он Мурчин подложил свинью – новые неприятности откуда та не ждала. Ей приходилось менять тактику. Сейчас, когда Раэ был так надломлен, она собиралась на него насесть с новыми расспросами.
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Неомения. Глава 184.
