Вторая часть рассказа).
Для главы семейства, Капитона Красиборовича, субботний день обещал быть суетным и многообещающим. Предстояло событие тождественное празднику великому - Обретение Зятя Вожделенного, что в свою очередь сулило в недалёком будущем, появление в их тихой обители таких долгожданных, розовых, щекастых и истошно горланящих внучат. Он суетливо сновал от окна к столу, плотоядно потирал ладошки, натыкался на Розалию Пантелеевну, и ловил сорвавшееся с носа пенсне. Каждый раз охал, и заискивающе извинялся, нервно теребя жиденький сталактитик профессорской бородки с умильным крючочком на конце. Потом семенил в туалет, и звонко клацал замком. Прислушавшись, становился на четвереньки, извлекал из под ванны, с утра початую бутылочку «седативной микстуры», и наливал в спрятанный там же пластиковый стограммовый стаканчик. Выпив, сладострастно зажмуривался, и чмокал губами. Для убедительности нажимал кнопку бачка. Унитаз сердито клокотал, и булькал, глотая бесцельно пролитые воды. А глаза Капитона Красиборовича приобретали все более отчетливый масляный блеск.
При четвертом посещении туалета, Розалия Пантелеевна, наконец, не стерпела, заметив подозрительные мужевы телодвижения.
- Капитон! У тебя энурез?
- Именно так, Розочка, что-то меня сегодня послабило маленько.
- Так у тебя ещё и диарея?? Ты о чем думал, когда запил литром молока, килограмм переспелых абрикос, в канун такого знаменательного события??
- Все, все, все, дорогуша. Я больше не буду. Побегу я. В последний раз! И более, никакого естества!
Последнего раза не случилось. Ёмкость из под снадобья была сухой.
Стол проседал от кулинарных изысков и ухищрений додельной Розалии Пантелеевны. Глава семейства восседал по правую руку от «почетного» места, и мужественно боролся с последствиями успокоительной микстуры, стараясь «не ударить в торт лицом» перед ожидаемым зятем.
Леночка, с безучастным видом маялась на диване, изводя себя черными мыслями о своей второстепенности в церемонии посвящения в зятья, и его дальнейшей легитимизации. Пальма первенства была безвозвратно утеряна по милости её суженого, который в срочном порядке отбыл на помощь любимой маме, у которой, якобы прорвался перезрелый фурункул. И по мнению Ленки, это было самым неприкрытым и позорным дезертирством. И, так, как Лена ещё не успела прикипеть душой и телом к избраннику, то и желания скорбеть и заламывать руки, сколь она не пыталась, не появлялось.
На «скамейке запасных» ожидал своей очереди Колька, по кличке колбасник, упитанный, благоухающий чесноком, доставщик колбасных изделий, с завидным постоянством домогающийся Ленкиной благосклонности. И Лену посетила прагматичная мысль: «Уж коли случилась такая оказия, а не сбегать ли мне на пару месяцев замуж? Чего сидеть? Ждать, у моря погоды, и «алых парусов» с тимуровской командой на борту? Где ж их набраться, тимуровцев этих, на такую ораву?»
Ничтоже сумняшеся, Лена набрала номер телефона Николая. На том конце «весёлый дискант» сообщил, что Колюни нет, а с вами говорит его телефон, который он у меня забыл.
-А ты кто? - полюбопытствовала Лена.
- Как это хто,- с придыханием ответил дискант. - Я его гелфрендиха. А вы хто?
- А я, Ленка тарахто! – зло выпалила Лена. «Ах, ты гад! Селадон недоколбашенный! И этот принялся фурункулы лечить! Совсем я осиротела!»
*****
Ирина третий час, запершись в спальне, приводила экстерьер в соответствие текущему моменту. Часы пробили два пополудни. Из спальни, с вибрирующими коленками, выплыла Ирина в черном блестящем, облегающем платье и в туфлях красного цвета на потрясающе высокой шпильке. По залу распространился сногсшибательный пудреный аромат.
«Зрелище не для слабонервных. Смотрится..., как новогодняя пальма. А сверзнется со шпилек, и вовсе конфуз. Ты ж, дура, не на подиум собралась», - с легким оттенком зависти подумала Ленка.
Измученный изнурительным ожиданием Капитон Красиборович нашел в себе силы приоткрыть один глаз, и оттопырить большой палец вверх, а Розалия Пантелеевна, от захлестнувшего её восторга стала похожа на розовый цветок «Львиный зев».
- Ируся! Солнышко ты моёё! Сущая принцесса!- хлопнув свободной рукой по бедру, протяжно пропела Розалия Пантелеевна, и выпустила слезу умиления, с шумом втянув на место содержимое повлажневшего носа. -Какое счастье! Позволь мне от всей души поздравить…
- Мамуля! Не позволю по пустякам беспокоить твою драгоценную душу. Моё «счастье» пока не соизволило явиться, потому, попридержи поздравления до лучших времен, – со вздохом облегчения, снимая туфли, произнесла Ируся.
Стрелки, чудовищно, больших напольных часов, непозволительно медленно и вальяжно ползли к заветной цифре три.
Ровно в этот момент трель дверного звонка отвратительно заверещала, заставив Ирину подпрыгнуть, и точно попасть в ставшие ненавистными туфли.
Её ветром вынесло из зала. А не успевшая открыть рта, Розалия Пантелеевна выпустила из ослабевшей руки, блюдо с начиненным яблоками гусем.
Ответ на восторженное Иркино щебетание, послышался голос, вызвавший у Ленки глубокое недоумение, плавно перешедшее в негодование.
- Мамуля, папуля, Лена, знакомьтесь. Тимур. Можете не любить, но жаловать придется.
Тимур расцвел в обворожительной улыбке, обвел взглядом присутствующих, зацепив взглядом обильно уставленный яствами стол, и покоящегося на полу гуся с вывалившимися лепешками спекшихся яблок. Как истинный джентльмен, подошел к Розалии Пантелеевне, и галантно преклонив голову, приложился губами к её пухленькой ручке.
- Ах, Тимур, право слово, как вы галантны! -зажеманничала Розалия Пантелеевна. - Даже неудобно как-то. Мы, люди простые, церемониев не знаем, не обучены. Вы уж извиняйте нас, валенков. Я - Розалия Пантелевна.
-Ну, что вы, Розалия Пантелевна, вы – замечательная женщина!
Вторым по списку был хозяин дома. Тимур негромко, но настойчиво кашлянул. Капитон Красиборович, огромным усилием воли, заставил себя вернуться в действительность хотя бы на время. Разлепил глаза, долго сосредотачивался. Попытался встать с первой попытки. Но это не удалось. Тогда он протянул в пространство руку, и пытаясь справиться с онемевшим от неудобной позы языком, представился: – Скопидом Крохоборович! Со второй попытки он нащупал под ногами относительно твердую почву, и стал на ноги. Извлек из - за спины уютный стул и протянул Тимуру. – Сасисесь, млдой члк!
Тимуру показалось, что он, что-то не так понял.
- Нет, нет, вы сидите, Скопидом Крохоборович, я постою.
Аварийный запас бодрости на этом иссяк, и Капитон Красиборович, жалобно охнув, удобно устроился на полу. Побледневшая от стыда Розалия Пантелеевна, быстро, насколько ей позволяли габариты и вес, бросилась к оконфузившемуся супругу. – Капитоша! Голубчик! Ты не ушибся? - притворно запричитала Розалия Пантелеевна. – Вы уж простите нас Тимурчик за такую неловкость! Сомлел, сердешный. Это у него нервное. Она ловко подхватила сладко сопящего Капитона Красиборовича, и понесла в спальню, злобно шипя ему в ухо: – Проспись, чертов Купидон Скорпионыч, а завтра я тебе устрою энурез с диареей.
Церемониал инаугурации зятя продолжался невзирая ни на что.
- А вы, вероятно, и есть та самая Леночка, о которой Ира прожужжала мне уши? Будем знакомы. Тимур.
- Что значит, Тимур?? Ай, да, Данилка! Ну, ты, и перец! С какой такой радости ты, заделался Тимуром?- возмущённым голосом произнесла Лена.
-Ну, что вы? Тимур я. От самого рождения, Тимур. Надеюсь им и остаться.
- Надеюсь, не останешься. Намедни ты, Данилом прозывался, вот им и сейчас умрешь!
Воцарилась зловещая тишина. Розалия Пантелеевна встревоженно заглядывала в Ленкины глаза, А мрачнеющая, как грозовая туча, Ирина медленно стаскивала с ноги туфлю.
– Ленусик! Ты, случаем, не захворала! У тебя, наверное. коклюш? – вопрошала встревоженная Розалия Пантелеевна. - Может, доктора позвать?
- Нет, мама. Лучше скорую вызови вот этому пройдохе! Это мой женишок, Данилка! Бывший.
Тимур скосил глаза на занимающуюся алым цветом, Ирину, и опасливо отодвинулся поближе к двери. – Леночка! У вас горячечное дежавю! Я бы рад оказаться вашим женихом, но к великому моему сожалению, я моногамен. И к тому же, сто процентный Тимур. Не волнуйтесь вы так, Розалия Пантелевна! Я не претендую сразу на двоих ваших дочерей! Честное слово!
- Ах, ты, гад! – взбеленилась, как разъяренная оса, Леночка. – Забирай свою Ирочку, и что б духу твоего здесь не было! Быстро! Я иду открывать форточки!
- Ленка! - неожиданно пришла в себя Ирина.- Ты, что за фортели тут выкидываешь? Это моё!- указывая пальцем на Тимура, тоном, не терпящим возражений, сказала она. -Тебе надо, ты и проваливай!
- Ну, и замечательно! Неожиданно утихомирилась Ленка. Провалю. А ты, истребуй у него телефончик, и полюбуйся, сколько у него таких Зелёнкиных, краснёнкиных и серо-буро- малиновкиных. А я пошла.
Телефонный звонок чуть не взорвал Ленкину сумочку. - Алло!
- Кто???
Лена в упор смотрела на Тимура.
- Проходимец! Ты говорил, что уехал к маменьке, а сам околачиваешься в зале, пудришь мозги моей семье, и сватаешься к моей сестре! Наглец!
А ничего больше не происходит! И мой бедный папа напился благодаря тебе! И завтра будет экзекуция! А я ничем ему не смогу помочь, потому что, ухожу!
Да! Я совершенно здорова!
Приедешь? Откуда? Куда? Ты же здесь!!
В дверь отчаянно постучали. В проеме стоял Данил собственной персоной. Лена спала с лица, и подкатив глаза, плавно стекла в вовремя подставленные руки Данила.
Тимур и Данил смотрели друг друга, а потом весело расхохотались.
Ленка краснела, бледнела, стыдливо пряча глаза. «Боже! Надо же было так обмишулиться! Данька выше и шире, и красивее! А впрочем, что можно рассмотреть за дурацкими бородами? Это всё чертова стандартизация! А метрология, она как-то не очень заметна! Завтра же подарю Данилке ножницы и самый дорогой «Жиллет».
По случаю благополучно разрешившегося конфликта, высочайшим волеизъявлением Розалии Пантелеевны, экзекуция над Капитоном Красиборовичем Зелёнкиным была заменена помилованием.
Уважаемые читатели! Как Вам рассказ? Понравился или нет? Как всегда ждём Ваших комментариев и ,конечно, оценок).
И этот рассказ написан для Вас. Возможно Вы его не читали. Читаем и оцениваем)