Силу свою Фотинья оттачивала на отце-душегубе каждый день. Совсем измучила его, он спокойно не мог поесть, сядет Василей щи с мясом хлебать, только за ложку хочет взяться, а она в руки не дается, по всему столу катается. Василей от страха замирал и страшными глазами водил за ложкой. Потом вскакивал и выбегал с криком на улицу. А Фотька заливалась смехом в своем углу. Прасковья ругала дочку:
-- Доиграешься, вот догадается отец, три шкуры с тебя снимет. Хватит дочка лукавого тешить, остановись, пока до беды не дошло. Но девчонку было уже не остановить. Ненависть ее к отцу-душегубу не знала границ. Сколько помнила себя Фотька, отец всегда был злой, и на них с Томчей смотрел с нескрываемым презрением.
-- Хоть бы сына родила, а то этих... -- Говорил он, сплевывая на чисто выскобленный пол.
-- И тут от тебя толку никакого, -- шипел он на Прасковью, обдавая ее противным запахом немытого тела.
-- Я из-за тебя свою жизнь сгубил. Ну не любая ты мне, глаза бы мои на тебя не глядели, -- кидал он Прасковье в лицо. А она только плотнее сжимала губы.
-- Да и ты мне не люб с самого первого раза как тебя увидела, так и не люб. А замуж батюшка заставил за тебя выйти, -- думала про себя Прасковья. -- По своей воли, что-ли я тут с тобой.
Она вспоминала, как после свадьбы свекровь Капитолина Авакумовна хорошо ее приняла, по-матерински. Да только с Василеем жизнь не задалась. Колотил он свою молодую жену почитай с первого дня. То не так рубаху подала, то не так посмотрела, ко всему придирался. Когда свекровь однажды увидела как он бьет жену, руку его перехватила занесенную для удара и сказала:
-- Не смей, слышишь, не смей, я с твоим отцом долгую жизнь прожила, и не всегда у нас гладко было. Но он никогда, слышишь, никогда не поднимал на меня руку. Не смей жену бить, еще раз увижу, откажусь от тебя. Сказала, как плюнула ему в лицо. После этого Василей еще сильнее возненавидел Прасковью, и бить стал так, чтобы никто не видел и не слышал. И ее предупредил:
-- Попробуй, только вякни, удавлю, -- шипел он ей в лицо. И она молча сносила побои. Некому ей было жаловаться на свою страшную жизнь. Как-то пришла к отцу, вся избитая, а он посмотрел на нее и сказал:
-- Я, дочка, теперь ничего не могу сделать. Если муж тебя бьет, значит ты такую жизнь заслужила. Просто так дочка, он тебя бить не будет, пересмотри свое поведение, а теперь иди, а то муж кинется, а тебя нет. Давай, иди, и больше не приходи с жалобами. Тебе что плохо живется? Ты голодная, холодная? Нет, дочка, все у тебя есть, а ты приходишь жаловаться на мужа. Все иди, иди. И вытолкал ее со двора. Больше Прасковья к отцу не приходила, но затаила на него большую обиду. До самой смерти отца, она не могла ему простить, что он ее выдал замуж против воли.
Ведьма Секлетинья не выпускала из виду Фотинью. Следила издали за девчонкой, а потом появлялась в тот момент, когда Фотька начинала по пустякам растрачивать свою силу. Фотька часто уходила в лес, дома ей теперь все тяжелее стало находиться. Часто в лес звала Томчу, но сестра помятуя как отец избил ее когда Фотька потерялась, теперь опасалась куда-то с ней ходить. Однажды Фотька позвала Томчу на реку:
-- Слушай Томча, что я тебе скажу, пойдем на реку, диво покажу тебе. И возьми большую корзину под рыбу.
-- А ты что, на рыбалку собралась? Спрашивала ничего не понимающая сестра.
-- Ой, ущербная, -- махнула на нее рукой Фотька.
-- Бери корзину, а то я улов сама не дотащу.
Речка Кунгурка протекает по Кунгурскому району в двадцати восьми километрах от реки Ирень. Вот туда-то и переселился Василей со своим семейством после очередного страшного скандала с родителями. Прокофий Пантелеевич оказался свидетелем страшного избиения его снохи Прасковьи, она тогда была на сносях. Отец увидел, как сын пытается задушить свою жену кинулся ей на помощь, но не добежал. Пудовый кулак сына прилетел точно в глаз родному батюшке, отчего тот сначала опешил, а потом заскочив в сарай и схватив оглоблю стал охаживать родного сыночка, так сказать, учить уму разуму. На утро освещая избу ядреным синяком под глазом Пантелей Прокофьевич вершил судьбу сына, который поднял руку на отца.
-- Да испокон веку такого в нашей вере не было чтобы сын на отца родного, руку поднял, -- говорил Прокопий Пантелеевич.
-- А посему, я приказываю тебе очистить избу от твоего здесь присутствия. Жена покамест побудет здесь, а ты иди, ищи место куда переселяться будешь. Вот тогда-то и решил Игнат поселиться в деревне Кунгурке, да не в самой деревне, а в лесу. Любил он лесной дух, сам вырос в лесу. Ну а деревню выбрал не спроста, недалеко в О... районе на краю села жила его зазноба Марфенька Волынцева в девичестве Солдатова. Вот поближе к ней перебирался Василей.
Фотька взяла старую дырявую корзину, дырку заткнула тряпкой и позвала сестру.
-- Томча, ну ты где? Пойдем скорее пока хариус идет. Томка подозрительно глянула на Фотьку:
-- А ты чем ловить рыбу собралась?
-- Чего я ее ради ловить буду, сама к нам в корзину прыгнет, -- со смехом ответила Фотька.
-- Ой, ну какая ты пустобрех, -- обиделась Томча.
-- Да сейчас увидишь. -- Пообещала ей сестра. Девочки вышли на берег когда солнце стояло в зените. Речка Кунгурка звенела, искрилась на солнце и весело несла свои воды, чтобы наполнить собой реку Чусовую. Фотька подошла к реке, поставила ближе к воде корзину и села на берег, подставив лучам солнца лицо с блаженной улыбкой. Томка стояла рядом и следила за каждым движением сестры. Фотька посидела, понежилась под солнышком, а потом сказала Томче:
-- Смотри, что сейчас делать буду, да корзину держи. Села поудобнее на берегу и уставилась на воду. Она сидела не шевелясь и не моргая, будто уснула.
И тут началось...
Рыба крупная и мелкая одна за одной стала вылетать из реки и падать в корзину и мимо. Томча стояла раскрыв от изумления рот. А крупные хариусы ловко укладывались в корзину. Огромная щука шлепнулась сверху яростно колотя хвостом.
-- Ну и напоследок для маманьки лещ и чебак. Две огромные рыбины не вмещаясь в корзину шлепнулись рядом с корзиной высоко подпрыгивая. Томка сорвалась с места и откинула их подальше от берега. Фотька без сил лежала на берегу, бледная и изможденная.
-- Фотька, дура, куда ты столько рыбы наловила? Как мы ее дотащим домой? А сестра лежала без движений.
-- Что с тобой, бросилась к ней Томча.
-- Сил нет встать, полежу маленько, а потом пойдем. -- прошептала девчонка.
-- Лежи тут, я за мамкой сбегаю, -- и Томка быстрее ветра помчалась домой.
-- Ах, ты безголовая, когда ты будешь думать? Ведьма Секлетинья вышла из-за дерева и подала девчонке склянку:
-- На выпей, силы появятся.. -- Она еще хотела что-то сказать девчонке, но издали увидела бегущих к берегу Прасковью с Томкой. Секлетинья так же незаметно отошла к дереву и исчезла...
Мать опустилась на колени перед дочерью:
-- Что с тобой девочка моя?
-- Уже все хорошо, просто сил много потратила пока рыбу, ловила.
-- Да, куда ж нам столько рыбы? А что мы отцу скажем, где рыбу взяли? Тут улова на хорошую сеть. -- Хваталась мать за голову.
-- Мамань, а посмотрите лещ какой, а чебук? Вы ж так любите эту рыбу, для вас старалась.
-- Ах, вы кормилицы мои... Мать обняла своих дочерей и захлебываясь слезами, так они втроем и стояли на берегу.
Василей выбрал в лесу место под заимку и наняв мужиков принялся за строительство. Успеть хотел до дождя и холодов.
-- К Рождеству заселиться уже надо бы, -- говорил он мужикам.
-- Ну, что успеем а, чи как?
-- Успеем, как платить будешь, так и успеем. -- Отвечали мужики.
-- Буду, буду, вы только на совесть постарайтесь. Упрашивал он мужиков строителей.
И на будущей заимке стала расти пятистенная изба. Потом хоз постройки для будущего хозяйства. Заимку свою Василей обнес частоколом, что бы ни один заверь таежный, ни человек дурной не смогли попасть к нему в гости,,,,