Автор: Микель Дэвис
В конце династии Мин и начале династии Цин уроженец Пичжоу Тан Инцзэн был исключительно искусен в игре на пипе, традиционной китайской лютне, поэтому люди называли его Тан Пипа.
Его семья была бедной, и он не мог позволить себе жениться, поэтому они с матерью полагались только друг на друга. Тан был невероятно почтителен к своей матери. Там, где они жили, росло красноствольное дерево, под которым Тан построил два соломенных домика и заботился о матери днём и ночью.
С ранних лет Тана глубоко тронула музыка, и он часто доводил себя до слёз, услышав какую-нибудь песню. Когда он подрос и научился петь, его собственное пение вызывало в нём такие эмоции, что он не мог удержаться от слёз, объясняя своей обеспокоенной матери, что сама красота музыки и песен наполняет его глубоким чувством.
Во времена правления императора Цзяцзина мастер игры на пипе Ли Дунъюань не имел себе равных, его сменил только Цзян Дуйфэн, после смерти которого единственным носителем его изысканного мастерства остался Цзян Шаньрэн из Чэньчжоу.
Под покровительством принца Чжоу исполнители при королевском дворе пытались овладеть игрой на пипе благодаря обучению Цзян Шаньрена, но безуспешно.
Однако Тан Инцзэн за год овладел игрой на пипе под руководством Цзяна и привлёк внимание принца Чжоу. Исполнение Таном «Восемнадцати ударов пипы Ху» было настолько проникновенным и трогательным, что принц Чжоу подарил ему драгоценную пипу, украшенную нефритом и слоновой костью, а также щедрое пособие по уходу за матерью, что укрепило его репутацию в регионе.
Слава Тана распространилась далеко и широко, люди из всех слоёв общества боролись за его уважение и восхищение. Однако Тан оставался скромным и избирательным в своих выступлениях, никогда не играя для других. Его таланты привели к тому, что он стал служить у генерала Запада Ван Чунгу, который брал Тана в военные походы в такие места, как Цзяюйгуань и Цзюцюань. Там музыка Тана вдохновляла солдат перед битвой, дополняя их доблесть волнующими мелодиями.
Один из самых ярких моментов наступил, когда во время снежной бури на перевале Югу Тан услышал заунывные звуки суоны — древнего духового инструмента, напоминающего трубу с бамбуковой трубкой и тростниковым мундштуком. Навязчивая мелодия напомнила ему о далёкой матери. Он покинул генерала и вернулся домой.
Однажды беспокойной ночью в трактире он играл на своей пипе, вспоминая печальную мелодию песни так глубоко, что казалось, сама пипа приобретает её одинокие, скорбные тона, заставляя всех слушателей плакать.
Неожиданно музыка Тана тронула сердце вдовы, жившей неподалёку. На следующий день она разыскала его и предложила ему выйти за неё замуж. Тан согласился, но только потому, что она будет ухаживать за его матерью. Вдова с готовностью согласилась, и Тан привёл её домой.
В конце концов его слава дошла до короля Сяна, который призвал Тана к своему двору, где он прожил три года. Драматическая встреча на озере Дунтин, где Тан успокоил бурю игрой на своей пипе, привела к мистической встрече с обезьяной, которая исчезла вместе с любимым инструментом Тана после ночного траура, оставив его с разбитым сердцем.
Вернувшись домой, Тан застал свою мать в полном одиночестве, а его жена скончалась. Предсмертное желание жены осталось невыполненным. Она мечтала услышать, как Тан сыграет для неё на своей пипе под красноствольным деревом. В ту ночь Тан достал свою пипу и искренне и печально сыграл песню на могиле жены, глубоко оплакивая её.
После этого Тан стал вести себя безрассудно, стал пить и увлёкся женщинами. Позже, когда началась война, он скитался, выступая ради пропитания, в конце концов лишился рассудка и стал изгоем, а зрители настаивали, чтобы его отделили от них ширмой. Только его музыка осталась как связь с его некогда выдающейся жизнью.
Пипа Тана могла вызвать самые грандиозные повествования и самые тонкие эмоции — от бурных сражений до нежного стрекотания насекомых. Его исполнение «Спора Чу-Хань» было особенно знаменитым, оно передавало весь спектр человеческих эмоций и оставляло слушателей глубоко тронутыми. В последние годы жизни Тан нашёл убежище в Хуайпу, где сочувствующий местный житель отвёз его и его мать в Таоюань, положив конец его известной истории.
Жизнь Тан Инцзэна, отмеченная непревзойдённым мастерством и глубокой личной утратой, отражает непреходящий дух проникновенных струн пипы, эхом разносящихся по коридорам истории.
Источник: The Epoch Times
