«Отыщи всему начало, и ты многое поймешь».
Козьма Прутков
НАЧАЛО:
7.
— Что за дурацке шутки, Ага! - приходя в неистовство после каждого булькающего звука из уст праправнучки, верещала Устинья, - расколдуй девчонку немедленно!
— И не подумаю!
— Правильно, Агаша, не торопись, - проскрипел дед, - дай налюбоваться картиной безмолвия, просто сердцу отрада. А то по субботам она не подаёт, даже Остап Бендер подавал по субботам!*
— Что ты мелешь, старый хрыч? - Устинья наворачивала круги вокруг Зои, не зная, чем ей помочь и от бессилия ярилась ещё больше, - совсем из ума выжил? При чём здесь Остап Бендер?
— У него Бендер всегда при чём, - от слабого фырканья с кресла у Агафьи отлегло от сердца, и лицо озарилось улыбкой.
— Что ты хочешь, Ага? - воспользовалась моментом Устинья, заметив изменившееся настроение бывшей подруги и загородив собой праправнучку.
В ожидании ответа хозяйки, Баюн еле-еле приоткрыл один глаз и навострил опухшее ухо.
— Пусть всё остаётся как есть, - в наступившей тишине произнесла та, - считай, что мы с тобой квиты, Тина!
Взвыв, Устинья повалилась в ноги Агафье и заголосила:
— Пожалей девчонку, Ага! Мсти мне, а Зойку не трогай. Она же перед тобой ни в чём не виновата!
— Прекрати выть, Тина, от твоих слёз сейчас потоп будет, - строго осадила её Агафья, - прекращай уже этот спектакль для малочисленных зрителей. Ну будет твоя праправнучка немой, не велика беда. Вон и Пихтоше нравится.
— Так я же временно хотел, Агаша, - сконфужено засопел дед, - а не на веки вечные девчонку голоса лишать.
Взглянув на беззвучно плачущую Зою, Агафья смилостивилась:
— Ладно, сниму заклятье через тысячу и один день, считай это своим испытательным сроком. Если к этому времени не поумнеешь, весь свой век немотой будешь маяться. А теперь исчезни вместе со своей бабкой с глаз моих.
Устинья, осыпая проклятиями Агафью, обняла зарёванную внучку и через секунду они растворились в воздухе.
— Сурово, Агаша, - проскрипел дед, - ты же знаешь, что заклятие немоты русалкам неподвластно, они его, как огня, боятся. Так что же ты девчонке такой срок установила, сказок что ли перечитала? У Шахерезады - тысяча и одна ночь, у Зои - тысяча и один день? А про Ивашку ты не забыла? Он ведь не отступится и вместе с ней наказание нести будет. А ведь его век намного короче, чем у Зои! Или, чтоб не скучал в это время, заставишь его три пары железных сапог износить да три железных хлеба сгрызть?
— Чёрт, - выдохнула Агафья, - про Ваньку-то я и забыла.
— Не поминай всуе друзей своих, Агаша, - вновь подал голос Баюн, - не ровен час, анчутка заявится. Нам гостей на сегодня достаточно.
Агафья обессилено опустилась на диван. От нахлынувших воспоминаний взгляд её ярко-изумрудных глаз потемнел, а грудь опять сковал невыносимый холод, точно такой же как тогда, когда стояли они с Устиньей по разные стороны гроба - застывшая в своём горе Агафья и наслаждающаяся своей победой, Устинья.
В отличие от поникшей и растерянной подруги, чувствуя небывалый прилив энергии от загубленной человеческой души, Устинья торжествующе хохотала. От этого дьявольского хохота холод внутри Агафьи, превратившись в огромную ледышку, вдруг разлетелся на мельчайшие частицы, оставляя кровавые отметины.
8.
Лето 1874 года выдалось на редкость засушливым и жарким. В один из таких дней солнечные лучи, позолотив кроны деревьев, сквозь окна заглянули в дома и, расстелив дорожку тепла и света в каждой горнице, помчались наперегонки по всей округе. Встретив на своём пути траурную процессию, они сбились в стайку и солнце, словно извиняясь за своих непоседливых шкодников и их безудержное веселье, спряталось за небольшое облачко.
Харитона хоронили всем селом. Был он поздним, вымоленным ребёнком и являлся единственным наследником зажиточной купеческой семьи. Настасья Матвеевна и Игнат Афанасьевич души не чаяли в сыне, закрывая глаза на многочисленные детские шалости отпрыска. Сумасшедшая родительская любовь не испортила парня. Вырос он в широкоплечего высокого красавца с лучезарной улыбкой и добрым отзывчивым сердцем. Всеобщий любимец был желанным гостем в любом доме. Особенно старались кумушки, у которых дочери были на выданье. Но все их многочисленные попытки были тщетны.
У Харитона была уже зазноба. Хоть и шла о ней людская хула, смеялся он только над этими предрассудками да, вопреки родительской воле, бегал к своей любушке на опушку леса, где та проживала в одиночестве в крепком небольшом домишке. Ни нотации, ни угрозы лишения наследства и даже чертогон-трава для отпугивания нечисти, которую мать тайно подмешивала ему в еду и питьё, не действовали на упрямца.
Шокирующее известие о его кончине потрясло всё село. Настасья Матвеевна выла так, что даже бывалые мужики, смоля цигарки одну за другой, нет-нет да и отворачивались, незаметно смахивая трясущейся рукой скупую слезу.
Сельский поп, отец Никодим, крестивший Харитона, лишь разводил руками перед в одночасье поседевшим отцом. Убитый горем, Игнат Афанасьевич готов был построить ещё одну церковь, лишь бы получить разрешение если не на панихиду, то хотя бы на место на кладбище, а не за его оградой, но отец Никодим был непреклонен и не позволил нарушить строгие церковные каноны во избежание смуты.
Как бы односельчане не любили Харитона, но глядя на покойника, то и дело осеняли себя троекратным крестным знамением и в суеверном страхе перешёптывались за спинами безутешных родителей. В отличие от других утопленников с раздутыми телами и удушливой синевой, Харитон будто заснул и увидел прекрасный сон, от которого появилась на его лице чуть заметная улыбка да так и застыла.
Похоронив сына за оградой кладбища, Игнат Афанасьевич под осуждающие и удивлённые взгляды односельчан собственноручно поставил крест из морёного дуба. Но уже на следующий день, придя на могилу сына, родители с ужасом увидели валяющийся крест почерневшим и полностью сгнившим у основания.
Несмотря на все усилия отца Никодима, пытающегося вразумить паству и не брать грех на душу, мужики, науськанные своими жёнами, вооружившись вилами и кольями, всем гуртом двинулись на опушку леса.
Бревенчатый одинокий дом встретил их распахнутыми воротами и пустотой комнат. Недолго думая, собрав поблизости сухой валежник, мужики подожгли его и разошлись только тогда, когда от дома осталось лишь пепелище и чёрная выжженная земля вокруг, на которой по истечении времени так и не проросло ни единой травинки.
* - «Идите, идите, я подаю только по субботам! Нечего тут заливать!» (Остап Бендер)
Илья Ильф, Евгений Петров, "Золотой теленок"
ПРОДОЛЖЕНИЕ:
Автор: Светлана Нянькина
