— Это твоя дочь? — осведомился мужчина, заметив Олю, занятую рисованием на небольшом диванчике у окна.
— Да, — сказала я, не зная, куда деть руки. Видимо, сейчас последует выговор… — Прошу прощения, что принесла её с собой, просто не было другого выхода. Не получилось найти никого, чтобы посидел с ней…
— Понимаю, понимаю, — произнёс Пётр Сергеевич. — Ведь сегодня детские сады закрыты.
— Верно.
— Так, Оля?
— Да, Оля.
Мой шеф обогнул меня и направился к малышке, опустился на корточки возле неё.
— Приветик, Оля, — обратился он к ней, и девочка с подозрением посмотрела на него.
— Здрасте, — проговорила она, ещё не в совершенстве освоив произношение буквы "Р".
— А что это ты здесь изображаешь?
— Дом для меня и мамы.
— Великолепный домик.
— Ага, мы с мамой однажды обязательно приобретем свой дом.
— Без сомнений приобретете. Ведь у твоей мамочки теперь замечательная работа.
— Да, она всё время это говорит.
— Ты знаешь, у тебя очень красивые серые глазки, Оля.
Мои пальцы стали ледяными, а взгляд неуклонно опустился на пол. Меня охватил страх: я опасалась, что если я приведу Олю сюда, в офис её дедушки Петра Сергеевича, он сразу увидит в ней глаза своего сына Романа, насколько они были похожи.
— Спасибо, — сказала я тихо.
— А где твой папа, Оля? — задал он вопрос.
Моё сердце замерло. Он что, догадался? Как мне теперь из этого выкручиваться? Я не хотела, чтобы он её видел. Когда Оля была младенцем, Пётр Сергеевич видел её всего один раз, и тогда ещё не было очевидно, на кого она похожа. Но сейчас, когда ей исполнилось четыре года, она всё больше и больше напоминала своего отца, что приносило мне боль в сердце. Я перенесла беременность, родила и воспитывала её одна. Отец моей дочери не знал о её существовании и никогда бы не узнал, если бы не риск разоблачения перед её дедушкой, Петром Сергеевичем. Он однажды спросил меня, не ребенок ли Романа у меня под сердцем, но я отрицала. Да, ребенок был его, но я не могла признаться. Теперь же, спустя почти пять лет, правда начинала проступать...
— Мой папа — археолог, — ответила Оля. — Он в долгой экпредиции.
— Экспедиции, наверное? — мягко поправил её Пётр Сергеевич.
— Да!
— И когда он вернётся?
— Не знаю... Мама говорит, что даже она не знает. Он где-то, где нет связи.
— А ты его вообще видела?
— Телефон? Да, видела. У мамы он большой и я иногда играю там в игры.
— Нет, я про папу спрашиваю.
— Папу? Нет, не видела. Мама сказала, что он уехал на работу, когда меня ещё не было.
— Понимаю, — Пётр Сергеевич улыбнулся и встал. — Спасибо тебе, Оля, давай продолжай рисовать. А я теперь поговорю с твоей мамой о работе.
Пётр Сергеевич берёт меня за локоть и практически тащит к окну в укромном углу офиса.
— Когда ты намеревалась признаться, что Оля — дочь Романа и моя внучка? — его голос был строгим, но в нём чувствовалась скрытая тревога.
Моё молчание было громче любых слов, глаза не решались встретиться с его взглядом.
— Никогда, да? — он сам себе ответил, словно читая мои мысли. — Понятно. Катя...
— Я слушаю.
— Я всегда тебя поддерживал. Ты его не предупредила — это твоё решение, но зачем скрывала от меня? Вы мучились, жили в бедности, не имели даже своего уголка, а я бы мог помочь!
— Вы бы сразу сказали сыну, — твёрдо возразила я, поднимая голову с вызовом. — Мы не хотели его вмешательства! Мы справляемся сами, ваша помощь нам не нужна!
Пётр Сергеевич с нескрываемым разочарованием смотрел на меня, его глаза искали ответы, которых я не могла дать.
— Да, он обязан это знать! Роман должен быть осведомлён о существовании своей дочери, — настаивал он.
— Для меня он стал незнакомцем с того момента, как решил, что карьера важнее семьи. Он выбрал свой путь, и я выбрала свой, — голос мой дрогнул, но я старалась сохранять спокойствие. — Оля — моя дочь, и только моя.
— Скрывать правду не имеет смысла, Катя. Роман увидит её и без слов всё поймёт. Он её отец, независимо от твоих чувств к нему, — голос Пётра Сергеевича был твёрд и неумолим.
— Он возвращается? — моё беспокойство переросло в тревогу. — Как? Когда?
— Он уже в пути. И скоро будет здесь, работать вместе со мной. И, следовательно, с тобой, — продолжал он, следя за моей реакцией.
— И что, вы думаете, я просто допущу, чтобы он ворвался в её жизнь? — моё возмущение нарастало.
— Не я решаю, Катя. Роман — ее отец. И когда он увидит девочку, никакие слова уже не будут нужны. Она так похожа на него… Он узнает свою дочь, не сомневайся.
Ощущение безысходности обволакивало меня, словно плотный туман. Роман, появившись здесь, вновь ворвется в мою жизнь, и я не знала, смогу ли вновь найти в себе силы восстановить разрушенное.
— Ты же не собираешься увольняться и убегать? — его голос прозвучал удивительно мягко.
Мои глаза встретились с его. Он прочитал мои мысли. Первой мыслью действительно было исчезнуть, чтобы не столкнуться лицом к лицу с ПРОШЛЫМ.
Но куда я могла податься? Где ещё мне удастся найти такую работу, которая не только помогает мне сводить концы с концами, но и позволяет арендовать жильё, обеспечивая нас с Олей?
Я не могла позволить себе столь резкую смену жизненного курса на нечто худшее.
— Куда мне деться? — мой голос звучал безнадёжно.
— Вот именно, Катя, тебе некуда уходить, — Пётр мягко потёр переносицу. — Останься здесь, бояться нечего. Но о дочери… она должна знать правду. А Роман — тоже.
Я почувствовала, как внутри меня все сжалось.
— Пётр Сергеевич, — повторила я, стараясь сохранить спокойствие. — Пожалуйста, не говорите ему. Я сама всё объясню Роме, как только буду готова.
Его взгляд смягчился, но в нём читалась непоколебимая решимость.
— Катя, я понимаю твои опасения, — мягко сказал он. — Но ты не можешь скрывать Олю бесконечно. Роман вправе знать о своей дочери.
Я ощутила, как в груди сжимается что-то от боли и страха. При мысли о встрече с Романом мир вокруг казался хрупким и непредсказуемым.
— Я скажу ему… но мне нужно время, чтобы подготовиться, — с трудом выдавила я из себя.
— Хорошо, Катя. Я уважаю твоё решение и дам тебе время, — Пётр Сергеевич кивнул. — Но помни, что правда не может оставаться тайной навечно. И если ты не расскажешь, придётся мне это сделать.
Я кивнула в ответ, погруженная в свои мысли.
Я осознавала, что выхода из этой ситуации здесь и сейчас у меня нет. В голове мелькали только бесполезные мысли и невысказанные слова.
Мысль о встрече с Романом, человеком, от которого я старалась отстраниться все эти годы, вызывала у меня тревогу. Придется рассказать ему о беременности, о которой он так и не узнал, и о дочери. Теперь, когда он внезапно решил вернуться, все мои страхи и переживания обострились вдвойне. Почему он не остался там, где был счастлив без нас?
— Я поняла, — тихо произнесла я. — Мы… мы справимся сами.
Пётр Сергеевич внимательно посмотрел на меня, его взгляд был полон решимости.
— Я принимаю твое слово, Катя, — кивнул он. — Но позволь мне хотя бы заботиться о моей внучке. Она не должна нуждаться в чем-либо.
— И что же вы предлагаете? — несколько удивлённо спросила я, поднимая бровь.
— Я начну с аренды для вас более подходящего жилья, — твёрдо сказал он. — А затем куплю дом. Для вас обеих. Независимо от твоего желания принять мою помощь или нет, я не могу допустить, чтобы моя внучка жила в неопределенности.
— Да не… Не надо этого ничего. Я скоро накоплю на ипотеку... Квартира нас вполне устраивает, хоть и приходится ездить далеко…
— Катя! — Пётр Сергеевич взглянул на меня строго. — Я был мэром этого города, а теперь успешный бизнесмен. И моя внучка живёт в арендованной хибаре на окраине? Какая ипотека? Это тоже мой ребёнок, как и твой. Сделаем тест на отцовство, чтобы все было официально, хотя я и так знаю, что Роман — отец. Ты хочешь, чтобы мой внук или внучка жили так?
— Пётр Сергеевич, — пыталась я возразить. — Но это же неудобно! Оля уже привыкла к нашей квартире, не стоит всё менять.
— Неудобно — это когда негде жить, Катя, — отмахнулся он. Было видно, что он устал от дискуссии. — Как только Роман вернётся, сделаем тест. А пока я начну искать вам другую квартиру поближе к центру, где будут хорошие школы и кружки для Оли. И не принимаю возражений, Екатерина!
— Но...
— Я сказал, возражений не принимаю! И хватит спорить с начальником!
– Но мы же не о работе говорим, а о моей дочери.
— Не важно, о чём мы говорим. Важно, что это касается нашей семьи, — настаивал Пётр Сергеевич. — И к слову, Наташа с нетерпением ждёт, когда вы снова навестите её. Теперь, когда она стала бабушкой, её желание видеть вас только усилилось.
Его взгляд был пронзительным, словно он пытался прочесть мои мысли.
— Теперь мне всё ясно. Ты избегала встреч с нами, потому что Оля начала все больше походить на своего отца, верно? — его голос звучал устало.
Я молчала, потупив взгляд. В глубине души я чувствовала угрызения совести. Мои страхи о том, что все поймут, кто отец ребёнка, оказались оправданными. Все эти годы я отрицала факт, что Оля — дочь Ромы, и упорно отказывалась от теста на отцовство.
— Мы всегда были готовы принять тебя как родную, несмотря на все разногласия с Романом, — продолжал он. — Наташа так переживала за вас, мучилась и плакала. А ты... ты обманула нас, скрывая такое счастье как Оля. Она — часть нашей семьи, в ней течёт наша кровь.
Он сделал паузу, словно ожидая моего ответа.
— И сколько бы ты ещё продолжала молчать, если бы сегодня не пришлось привести её сюда? Что я такого сделал, что ты скрывала от меня правду все эти годы? — в его голосе звучало разочарование.
— Прошу прощения, — тихо выдохнула я, почувствовав, как стыд заливает моё лицо жаром. — Дело не в вас... Это из-за Романа. Вы это понимаете?
— Катя, Катя… — он медленно потряс головой. — Ладно, я буду держать тебя в курсе событий. Но сейчас передай мне, пожалуйста, отчёт по отделам. Ведь за ним я сюда и пришёл.
— О, извините, — я поспешно начала искать необходимые документы в шкафу. Найдя нужную папку, я протянула её Петру. — Вот, пожалуйста, ваш отчёт. — Можешь собираться домой, день был долгим, Оля устала. Кстати, почему она не в саду сегодня?
— Сад закрыли на карантин на эту неделю, — пояснила я.
— Понятно, — Пётр кивнул. — И что ты планируешь делать завтра с Олей?
— Ещё не решила, — призналась я, чувствуя дискомфорт.
— Хорошо, — он сделал паузу. — Завтра привези её к Наташе, она сможет посмотреть за девочкой. Не стоит брать её с собой в офис. Ты же помнишь, где мы живем?
— Да, конечно, помню…
Поездка в этот дом была последним, чего я желала. В том месте до сих пор жил призрак нашей с Романом былой любви, от которой я чуть не потеряла саму себя. Это и была та самая причина моего нежелания навещать их — даже спустя годы, каждый уголок там напоминал мне о прошлом, что невыносимо болезненно.
— Прекрасно, я сообщу ей, что завтра утром вы приедете, — сказал начальник, словно это было уже решено.
— Хорошо, — ответила я, хотя и с тяжестью на душе.
У меня действительно не было других вариантов, и спорить с Петром Сергеевичем было бессмысленно. К тому же, Наталья действительно была человеком, которому я могла доверить свою дочь. Она всегда была к нам добра, и я знала, что Оля будет в безопасности.
Петр Сергеевич забрал документы и покинул комнату, оставив меня наедине с моими мыслями. Уставшая от переживаний, я упала на диван в приемной, погружаясь в раздумья о предстоящем дне и воспоминаниях, которые, казалось, окружали меня со всех сторон.
