Глава 2
Димка рос умненьким, дружелюбным, открытым, очень искренним и непосредственным. В нем вовсе не имелось отрицательных черт, как если бы в небесной канцелярии кто-то отвлёкся и позабыл их отмерить, а опомнившись, махнул рукой и решил, что и такие вот как Димка должны быть на Земле. Получился редчайший, чудесный светлячок, излучающий добро, тепло и радость. Находиться с Димкой рядом было легко и приятно, к нему неизменно тянулись и дети, и взрослые.
Катя обожала брата с самого его рождения, любила всем сердцем и всегда с наслаждением им занималась, но когда мальчишка, впервые увидев Кристину, заулыбался и зарумянился, мгновенно вышла из себя, закипела и забулькала. Ревность больно царапнула её острым когтем, опалила нутро горячим несвежим дыханием.
- Иди-ка сюда, маленький поганец! - неожиданно грубо привлекая брата к себе, зашипела Катя ему на ухо.
- Ты чего это, Тюша?! - искренне изумился Димка, округлив большие наивные глаза и обиженно надув губы.
- Это ты чего?! - резко дёрнула его за руку сестра, - Тебе что, нравится эта тётка?! Эта чужая, посторонняя баба?! Серьёзно?! Ну-ка посмотри на неё ещё раз и повнимательнее!
- Посмотри лучше на папу, Тюша! - ласково обняв сестру за шею, прошептал мальчик, словно не замечая ее злобы. - Ты когда-нибудь видела, чтобы он так светился? Может быть теперь, он будет чаще бывать дома? - Димкино личико озарила счастливая улыбка. Маму он совсем не помнил, а потому не скучал, любимый, заласканный сестрой и двумя бабулями. А вот отца ему не хватало, ведь работал Михаил Егорович с утра и до позднего вечера.
Едва не задохнувшись от нахлынувших чувств, справиться с которыми не получалось, Катя оттолкнула от себя брата, выпрямилась и демонстративно покинула комнату, громко хлопнув тяжёлой дверью.
Заклятые подруги Ревность и Злость по-хозяйски обосновались в её сердце. Облаченные в чёрное, тонкие, острые, угловатые, тесно сплетясь, сцепившись в единое, они танцевали неистовый танец ненависти, бесцеремонно захватив неоперившуюся душу Кати в плен.
Так, или иначе, но девочка долго старалась настроить против Кристины всех и каждого, упорно трудилась над Димой и бабушками. С последними, впрочем, быстро потерпела сокрушительное фиаско. Невзначай бросая замечания и фразы, полные яда, Катя надеялась обрести союзников, но не преуспела.
- Катерина, перестань! - думаешь, я не понимаю, к чему это все? - мягко спросила бабушка Юля, после того, как Катя пожаловалась, что с появлением в доме Кристины, "папа совсем перестал обращать на нас внимание".
- Катя, милая моя, - сказала бабушка Оля, - ваш папа впервые за много лет ожил, зажил. Это же счастье! Мы все должны быть благодарны за это. Если не понимаешь, просто поверь мне, своей бабушке. Я никогда тебя не обманывала.
После смерти дочери Ольга Викторовна долго болела, надеялась умереть, каждый раз засыпая, просила костлявую прийти и забрать её, но зять не позволил ей погрузиться в горе и утонуть, не смотря на собственные глубокие переживания. Разбогатев и отстроив загородный дом, место в котором было предусмотрено всем близким, он буквально заставил тёщу подняться, начать шевелиться. Михаил настоял на том, чтобы квартиру свою женщина сдала, а сама переехала. Дом и территория требовали неустанного, постоянного ухода. Михаил намеренно не нанял ни садовника, ни домоработницу, ни няню, переложив все заботы на плечи Ольги Викторовны и Юлии - собственной матери, которую тоже перевёз на природу, на чистый воздух.
- Я очень на вас рассчитываю, дорогие мои, бесценные дамы. Без вас мне не справиться. - заявил Михаил и развёл руками.
Поначалу Ольга Викторовна просьбе зяте не слишком обрадовалась, но очень скоро вошла во вкус, очнулась.
А когда по прошествии года, Михаилу показалось, что Ольга Викторовна приняла и смирилась с потерей, а о смерти больше не мечтает, то предложил найти помощников. Но бабушки дружно отказались. Им понравилось вести дом и ухаживать за садом, ощущение нужности было жизненно необходимо обеим дамам. Так и повелось.
Ольга и Юлия стали хранительницами очага, неутомимыми феями большого дома, который очень полюбили.
-Какой же у нас Миша необыкновенный! - сажая в саду молодую малину, - сказала Ольга через два года после переезда за город. -Если бы не он, не его энергия и воля, где бы я была...
- Знаешь, Оля, ты права. Я горжусь своим сыном и очень надеюсь, что Димка вырастет таким же. - охотно согласилась Юля и гордо улыбнулась.
Поселившись под одной крышей, бабушки очень сблизились, хотя без ссор не обходилось. Иной раз меж женщинами летали разноцветные, жгучие искры, но вскоре гасли, так и не превратившись в пламя. Пошумев от души, уже через полчаса они смеялись и чокались чайными чашками в знак примирения.
Зная о том, что бабушки не всегда ладят, Катя попыталась было воспользоваться очередной размолвкой и навести родственниц на мысль, что во всем виновата Кристина. Дескать, именно её присутствие негативно влияет на домашних. Не удалось... И неугомонная Катя взялась за Димку.
- Неужели ты не видишь, что Кристина ведьма? - спросила она у брата как-то вечером, перед сном. - Понимаешь, она только кажется хорошей, но на самом деле желает нам зла Я это точно знаю.
- Почему? За что?! Мы ей не нравимся? - горестно вздохнул Дима, доверявший сестре безгранично.
- Как можем мы ей нравится, если она хочет своих собственных детей?! Зачем ей чужие?! - притворно удивилась Катя, обнимая Димку.
- А разве нельзя любить и нас, и собственных? Так не бывает? - спросил Димка и шмыгнул носом.
- Ты что, Димыч, забыл сказки, которые тебе читали? Все забыл?! Новая жена никогда не любит детей от первой. Никогда! Это закон жизни! Запомни!
- Я запомню... - нехотя пробормотал Димка, которому очень хотелось чтобы счастливы и довольны были все. "И почему нельзя, чтобы всем было хорошо?" - думал малыш, засыпая.
Надо отметить, что вела себя Кристина достойно. Не лебезила, в глаза не заглядывала, угодить не пыталась, как не пыталась и подружиться. Подобно кошке, стерегущей птицу, она выжидала и терпения ей было не занимать. Ни разу не случилось такого, чтобы Кристина повысила на Катю голос, чтобы сорвалась, позволила себе выругаться. А поводов, меж тем, хватало в избытке.
- Она повзрослеет и все изменится. Всё пройдет само собой. Это просто нужно пережить. - убежденно сказала Кристина Михаилу, после того, как обнаружила в своей тарелке с супом несколько окурков, заботливо собранных Катей за домом, где курил Анатолий.
- Ты хочешь, чтобы я промолчал? Чтобы и ЭТО сошло ей с рук?! - не поверил ушам Михаил.
- Понимаешь, Катя добивается реакции. Моей реакции. Провоцирует скандал, но скандала не будет. Не волнуйся, я справлюсь, вымою тарелку и сделаю вид, что ничего не произошло. - спокойно объяснила Кристина. - Это все наши с ней дела. Мы сами, не вмешивайся пожалуйста. Хорошо?
- Хорошо... Если ты так хочешь... - кивнул Михаил несколько растерянно. Он понимал свою дочь, видел и чувствовал, но полагал, что хорошая трепка ей бы ничуть не повредила.
Сколько бы пакостей ни делала Катя, Кристина не жаловалась. Ни тогда, когда Катя сломала её помаду от Chanel, тщательно размазав по туалетному столику содержимое тюбиков, ни когда разбила пудреницу с зеркалом, а осколки смахнула обратно в косметичку, ни тогда, когда пропавшая белая шелковая блузка "неожиданно нашлась" в стиральной машинке среди тёмных носков и трусов. Катя изощрялась как могла, как подсказывала ей буйная подростковая фантазия. Кристина, однако, словно бы не замечала того, что происходит. За это Катя невольно уважала её и даже тайком восхищалась. Лишь однажды, ранним туманным утром, воспользовавшись тем, что застала Катю одну, Кристина произнесла спокойно:
- Пройдёт совсем немного времени и тебе станет стыдно. Не лучше ли притормозить? Это мой тебе дружеский совет. Подумай немного и ты поймёшь, что я тебе не враг.
- Держи советы при себе! - грубо ответила Катя и скорчила рожу.
Надежда Ровицкая