- Подожди, я еще ничего не сказала, что ты налетаешь на меня?
- Потому что мне надоело быть вечно виноватой. Твой сын вчера напился и уснул на чужом диване. Мне пришлось сидеть возле него и караулить.
- А что ты хотела? Ты жена, ты позволила ему напиться, ты и сиди возле него.
Допит чай, уже налито на посошок, уже народ толчется в прихожей. Прощальные объятия, признания в любви, клятвы в вечной дружбе. Наконец, Альфие удалось вытащить Халима на волю
- Пойдем, дорогой, нам пора! Нас дочери ждут, пойдем!
- Куда ты меня тянешь, видишь, не все еще вышли, может нам с кем-нибудь по пути.
- Уже раньше вышли и ушли по домам, пойдем, дорогой!
- Почему они ушли? А мы? Почему нам ничего не сказали?
- Торопились, наверно, поздно уже.
- Поздно им, ишь! Ушли без нас! Они не знают, с кем имеют дело! Я еще их всех удивлю, я такой! Они все блатные, всех кто-нибудь да устроил, кто-нибудь, да помог. А я все сам, никому не кланялся.
Взяв Халима под руки, Альфия чуть ли силой тащила его в сторону дома. Вдруг он остановился, словно вспомнив что-то важное, поднял указательный палец к небу.
- Ты, Альфия, не ценишь меня!
- Ценю я тебе, дорогой, ценю! Пойдем, холодно, я замерзла
- Нет, не ценишь, не ценишь, я сказал! Для тебя остался тем же хромым Халимом. Думаешь, я не чувствую это? А ведь я стал другим, человеком стал. Никто мне не помогал, я сам себя сделал уважаемым человеком. С какими людьми я компанию вожу, ты только подумай!
Скинув шапку с головы, Халим сдернул с шеи шарф
- Ты не смеешь ко мне так относиться. Ты моя жена, ты должна меня уважать!
Альфия подобрала шапку, стряхнула с нее снег, напялила мужу на голову
- Уважаю я тебя Халим, прямо так уважаю, прямо сил нет высказать как. Была бы я русская, посадила бы на божницу и молилась бы на тебя без продыху
- То-то! А что? Разве я недостоин? Разве я тебя не одеваю, не обуваю, не кормлю?
- Ты одеваешь, ты кормишь, ты молодец, пойдем домой! Ты устал, я тебя чаем напою, спать уложу.
- Да, Альфия устал я с ними. Они же все тупые, я еще им покажу! Место председателя Горпо за мной, Володя, он не вечный. Правильно говорю?
- Правильно, дорогой, правильно
Все-таки дотащила она мужа домой. Желание поколотить его было безмерным, но она сдержалась. Совсем никакого уважения к мужу не останется. Войдя в прихожую, Халим попытался было что-то сказать, но Альфия только одно слово произнесла: «Мать»
Вот что значит, память детства. Халим сразу съежился, сник, позволил Альфие разуть его, едва ли не ползком прокрался в спальню и затих. Альфия зашла в детскую. Девочки, переодетые в пижамы, спали, каждая в своей кровати. Сария тихонько всхрапывала на диване.
Альфия достала из шкафа байковое одеяло, укрыла свекровь и пошла к себе. Ей еще предстояло разбирать корону, сооруженную Азалией, причесать волосы и заплести в косы. Правда, что ли обкромсать? Кому они нужны, эти веревки?
Снова настало утро. Красивое зимнее утро, с ярким солнцем, синим небом, с красногрудыми снегирями, склевывающими мерзлые ягоды рябины с алых кистей. Журчит, звенит струя воды, разбиваясь о цинковые бока ведра, ручка колонки обжигает холодом ладонь.
Красиво. Только где взять силы радоваться на эту красоту? Альфия зацепила коромыслом полные ведра и понесла, мягко ступая подшитыми валенками по снежной тропинке, ведущей к дому. Отряхнула на крыльце ноги от снега, колотя ногой об ногу, вошла в дом, принеся с собой клубы морозного воздуха.
Вылив в бачок воду, унесла ведра в сени, принесла охапку дров, затопила плиту, разделась и только тогда вошла в детскую, откуда слышался тихий говор. Сария сидит на кровати, держа на руках Альбину, причесывая ее гладкие волосы своим гребнем. Алия уселась у ног бабушки и причесывает свою куклу
- Мама, мы в дочки-матери играем. У бабушки дочка Альбина, а у меня – Асенька. Мы их в ясельки собираем.
- Какая хороша игра! Тогда я тоже с вами играю. Я буду повар и сейчас сварю вам манную кашу. Только в моих ясельках и дети, и взрослые будут есть кашу. Договорились?
Сария посадила Альбину на ковер
- Поиграйте пока вдвоем, как завтрак будет готов, мама вас позовет. Пойдем, Альфия, на кухню.
Свекровь села на стул между холодильником и столом, положив руки на стол.
- Я не слышала, как вы пришли, долго были?
- Долго, я не смотрела на часы. А что?
- Халим чего-то не встает, выпил что ли вчера?
- Выпил и хорошо выпил. И не говори мне, пожалуйста, что я за ним не доглядела. Он у нас теперь очень важный человек. Раньше с женой не считался, а сейчас и в счет не кладет.
- Подожди, я еще ничего не сказала, что ты налетаешь на меня?
- Потому что мне надоело быть вечно виноватой. Твой сын вчера напился и уснул на чужом диване. Мне пришлось сидеть возле него и караулить.
- А что ты хотела? Ты жена, ты позволила ему напиться, ты и сиди возле него.
- Вот! Почему-то я все время должна. Другие женщины сидели за столом, ели, пили, веселились, песни пели, а я сидела в полутемной комнате возле пьяного мужа.
- Не давала бы пить. Мой Ахмет, например, никогда не напивался. Он знал меру. Вообще, он очень редко пил, несколько раз в жизни, может быть. Ой, какой был мужик, не в него пошел Халим.
- Вот именно, не в отца пошел. Не знаю, могла бы ты вырвать стакан из рук мужа, если он вздумал напиться.
Сария замолчала, конечно не могла бы. Но, если у нее был муж как Халим, в бараний рог бы скрутила. Невестке она об этом, конечно не поведала.
- Это все, больше ничего не случилось? А чего ты тогда ходишь, как обухом прибитая.
- Да, вот думаю, что делать стану? Халим, от широты своей души, пригласил всех гостей Владимира Петровича на новоселье в Новый год. Правда, их там немного, всего человек сорок.
Гаяза с Танзилей придется пригласить, а то обидятся. Насимэ писала, на Новый год они с Селимом приедут в село, их тоже приглашу, Каусария придет, Азалия. Самата с Римой тоже нельзя оставить без приглашения, может еще кого забыла.
- С ума сошла! На свадьбу столько народа не зовут.
Альфия пожала плечами, руками развела.
- Вот! Тут, мама, ты не можешь сказать, что я мужа не удержала. Не могу я его длинный язык себе на кулак намотать.
- Дела! Что делать-то станете?
- Готовиться будем, хворост и чак-чак припасать.
- Это сколько добра-то надо? Одного меда пол литра уйдет, если не больше.
- Мама! Ты не эти пол литра считай, а другие. Вина-то сколько надо? Компания привычная, пьют, как не в себя.
- Какой че рт понес вас туда? Надо было тебе отказаться, Халим бы один не пошел.
- Уф, мама, какое счастье, что у меня нет сына. Мне бы пришлось учиться у тебя, как делать сноху во всем виноватой.
- Когда я сказала, что ты виновата? Я всегда Халима ругаю, а не тебя.
- Ладно, мама, пусть будет так. Садись, я девчонок приведу, каша у меня готова, позавтракаем.
- Давно я каши манной не ела. Маслице-то есть?
- Есть и масло, и варенье, доставай из холодильника.
Халим проснулся и лежал слушая, как его семья завтракает на кухне. Он явно слышал голос матери. Значит, еще не ушла. Ужасно хотелось в туалет, но он боялся показаться на глаза матери, терпел. Халим не помнил, как он пришел домой, не знал, видела его мать или нет. А вдруг он ей наговорил неприятностей? Почему-то она не уходит, ждет, когда он проснется.
Наконец, от души напившись чаю с халвой, мать ушла. Халим подождал еще минут десять, вдруг она пошла в туалет. Встал, натянул трико, валенки на босу ногу, телогрейку и сиганул к будке, стоявшей за сараем.
Альфия не убирала со стола. Она дожидалась мужа, сидя на стуле, положив ногу на ногу и скрестив руки на груди. Халим снял телогрейку, валенки, подсел к столу.
- Чай готов, в горле пересохло?
- Руки мой! Умойся, рубашку надень, причешись, ты похож на пьяницу из журнала «Крокодил»
- Ничего себе, как ты с мужем разговариваешь.
- Как заслужил, так и разговариваю.
- Чего я сделал? Все же было хорошо.
- Сначала умывайся, одевайся, после будем разговаривать.
- Да, ладно, не надо бы уж таким тоном говорить, дочери могут услышать, подумают, ругаемся мы. Сейчас умоюсь, долго что ли?
Халим, умытый, причесанный и одетый в свежую рубашку, с невозмутимым видом сел за стол.
- О чем хотела говорить, чего тебе опять не понравилось.
- Ты сам все знаешь, и не говори мне, что ничего не помнишь. Если не помнишь, то спроси у Серафимы Сергеевны, она напомнит. У меня нет ни настроения, ни желания, ни времени тебе пересказывать вчерашний вечер. Время половина десятого. Я обещала Азалии к десяти подойти в магазин.
Одно только напомню. Ты вчера позвал всех гостей Владимира Петровича к нам на новоселье. Человек сорок. Твою родню и друзей придется пригласить, моих тоже. Думаю, человек пятьдесят, а то и шестьдесят наберется.
- Альфия, ты шутишь? Ты хочешь меня попугать?
- Нет, ты пригласил всех, и все согласились.
- Ой-йо! Как это? Зачем это я? Ты почему меня не остановила, я же пьяный был!
- Как? Рот тебе ладонью закрыть? Как бы я тебя остановила?
- Что теперь делать? Это какую кучу денег надо.
- А что делать? Готовиться и радоваться, как ты вчера радовался, что тебя взяли в компанию уважаемых людей города. Они принесут в подарок много статуэток, сервизов, каких-нибудь подсвечников. Купишь сервант, составишь все и гордиться будешь. Вот сколько подарков уважаемые люди тебе надарили.
Чаю сам себе нальешь, мне на работу надо. Суп, котлеты в холодильнике, разогреешь в обед, девочек накормишь.
Азалия с нетерпением ждала появления Альфии в магазине. Ей хотелось узнать все подробности, что ели, что пили, кто во что был одет. Альфия пришла в одиннадцатом часу, расстроенная, бледная, можно сказать серая. Еще и черный свитер надела. Ужас!
- Здравствуй, Азалия! Извини, задержалась.
- Ничего, как видишь, народ в очередь не стоит. С утра продала десяток катушек ниток, да несколько кусков духового мыла. Ты чего такая бледная? Случилось что?
Альфия достала из сумочки сверточек
- Спасибо, подруга! Слава Богу, не потеряла твой браслет.
- Чего случилось-то?
- Ничего, если не считать, что Халим пригласил всю эту компанию на новоселье.
- Как? Ты же говорила, что не будете справлять!
- Халим решил, что он должен пригласить уважаемых людей.
- Это, да, это новость. Ну, рассказывай, как все прошло?
- Разденусь только.
Рассказала, упустив только то, что к ней Петрович приставал. Это ее нисколько не красит. И не рассказала о разговоре с Радмиром Олеговичем. Зато обрадовала подругу
- Все-таки, Азалия, я не зря сходила на эту пирушку.
- Что такое? Интересно, расскажи!
- В городе появился новый зам прокурора. Зовут его Радмир Олегович, чуешь, какое звучное имя, Радмир? Думаю, он не женатый, иначе пришел бы с женой, и не занятый, не то пришел бы с подругой.
- Хм, и каков он из себя?
- Высокий, примерно на пол головы выше меня, видный, глаза темные и густые брови.
- Постой, подруга, ты случайно сама на него глаз не положила?
- Азалия! Опомнись, я замужняя женщина. Специально рассматривала его, чтобы тебе описать. Тебе надо познакомиться с ним. Знаешь, что? Я уверена, он обедает в ресторане. Только там у нас прилично готовят. Тебе надо ходить на обед в ресторан. Рано или поздно, ты его там встретишь.
- Это мысль! Только не поздно ли будет?
- Ты можешь с работы мимо прокуратуры ходить. Споткнешься будто, и упадешь к нему на руки. Да! Я не помню в какой книге читала, там героиня так и поступила.
- Боюсь, не прокатит. Надо что-то другое придумать.
- Думай, я чайник включу.
Альфия ушла в подсобку. После выходных к чаю не оказалось ничего, кроме засохшей корочки хлеба. Она оделась, вышла в торговый зал
- Азалия, я в столовку, за пирожками. Тебе с повидлом?
- Ага, беги, мне три возьми, я ужасно голодная.
Альфия вышла, скрылась за углом, из-за другого угла появился Радмир и направился в магазин. Просто вышел прогуляться, решил заглянуть. Так сказать, посмотреть на понравившуюся женщину без глянца, без ретуши.
Конечно, Владимир Петрович звал его на уху, но там собираются самые близкие друзья. Радмир Олегович не готов обзаводиться друзьями. Одно дело присутствовать на юбилее, присмотреться, кто чем дышит, разговоры послушать, на ус намотать. Совсем другое дело объявлять себя чьим-то другом. Это обязывает.
За прилавком стояла не Альфия, совсем другая женщина, но какая шикарная! В ней чувствуется порода. Такие женщины редко встречаются в захолустных маленьких городках.
- Здравствуйте, милая девушка! Помогите мне, пожалуйста, я бы хотел подобрать себе галстук.
- Здравствуйте, помогу с удовольствием. Вы хотите подобрать галстук под пиджак или под цвет рубашки?
- Даже не знаю, под серый пиджак, наверно. К каждой рубашке галстук не подберешь, верно?
Азалия вытащила все пять галстуков, которые были в наличии. Разложила их на прилавке, огладила каждый из них длинными красивыми пальчиками, украшенными перстнями
- Может вот этот? – вспорхнули ресницы, томно увлажнились глаза – думаю, нет, не подойдет. У нас давно не было привоза, захаживайте, привезем.
- Жаль! Так не хочется уходить без покупки. – Радмир только мельком взглянул на Альфию, прошмыгнувшую в подсобку – девушка, не сочтите за бестактность, скажите, как Вас зовут?
Еще один взмах ресницами, смущенная улыбка, нежный румянец на скулах, грудной голос
- Азалия.
- Азалия! У вас чудесное имя, оно Вам очень идет. Вы сама, как экзотический цветок азалии. Никак не думал встретить в этой глуши такую прелестную девушку. Могу я надеяться, что Вы согласитесь провести со мной вечер? Кстати, меня зовут Радмир.
- Несомненно, Радмир! Можете надеяться, только не знаю, когда это будет возможно.
- Как? Вы разве замужем?
- Нет, конечно! Но на ближайшие вечера у меня уже есть план.
- А если мы на неделе пообедаем вместе?
- Я не люблю столовскую еду, извините.
- Тогда запланируйте свидание со мной на ближайшую субботу, хорошо?
- Ладно, следующие выходные у меня свободны.
- Тогда еще зайду на неделе, договоримся.
- Хорошо, до свидания.
Азалия с милой улыбкой проводила мужчину.
- Альфия, выходи! Ты слыхала? Азалия - цветок, а то я не знала. Слушай, я сомневаюсь, что он может быть заместителем прокурора. Ведет себя, как мальчишка.
- Точно, Радмир и есть новый заместитель Гордиенко. Стал бы его Петрович приглашать, если бы он был никем.
- Подходящий мужчина. Я его возьму в оборот. Похоже, он на самом деле не женат. Хватит мне книжки по вечерам читать, пора ребеночка завести или двух.
- Ты так уверена, что он женится?
- Простота! Куда он денется? Он же зам прокурора! Забеременеть мне ничего не стоит, а там уж, или должность, или под венец.
Продолжение Глава 25