Женька оставила свои чемоданы в коридоре и заглянула в диспетчерскую. Татьяна Егоровна Панова, как всегда, была на своём месте: “Рябцев до сих пор не уволил эту старую клушу? Ведь она ещё, когда я в деревне жила, работала на этом месте. Неужели приятно когда у тебя в приёмной сидит ровесница Будённого”, хмыкнула про себя Женька. Она натянула на лицо милую улыбку и поздоровалась.
— Добрый день, Татьяна Егоровна, а Александр Юрьевич у себя.
Панова оторвалась от бригадных сводок и с любопытством посмотрела на Плаксину.
— Добрый день, Евгения, какими судьбами у нас оказалась.
— Да вот, вернулась к мужу, а он другую семью завести успел, — пожаловалась Женька.
— А ты как хотела, такие мужики как Сергей, на дороге не валяются. Поздно спохватилась милочка, пять лет прошло. Нужно было ещё весной возвращаться, в тот год когда сбежала, тогда бы Сергей тебя обратно принял, потому что ждал и надеялся. А теперь всё, поезд ушёл, мальчишка твой в этом году в школу пойдёт, дочка у них с Дашей подрастает, четвёртый годик ей уже, а скоро и ещё малыш появится, так что ищи счастья в другом месте. В городе чего не жилось, зачем снова в деревню прикатила?
— Со здоровьем у меня нелады начались, аллергия, на стройке работать не могу, да и воздух городской не подходит, — соврала Плаксина.
— Ну и уезжала бы к родителям, у вас в Сибири природа замечательная. Там бы и поправляла своё здоровье.
— Да я писала родителям, только мама ответила что младший брат женился, двое детишек уже появилось, домишко у нас крошечный, места там совсем нет. Когда брат свой построит неизвестно, вот и пришлось мне сюда вернуться, — продолжала врать Женька, — так председатель у себя или нет?
— У себя, проходи, — Панова снова принялась за подсчёт сводок, а когда за Плаксиной закрылась дверь председательского кабинета, тихо проговорила, — явилась она, аллергию лечить, врёт и не краснеет. Видать накуролесила, и пришлось от позора в селе скрываться. Дашку жалко, будет теперь эта вертихвостка глаза им с Серёгой мозолить.
— Здравствуйте, Александр Юрьевич, — поздоровалась Женька с председателем.
— Здравствуй, здравствуй, Евгения, забыл как тебя по батюшке.
— Степановна, — услужливо напомнила Женька.
— Ну так с чем пожаловала Евгения Степановна?
— Работа мне нужна, ну и жильё какое-нибудь.
— Вот как, а в городе почему не осталась, ты же так туда рвалась?
— По состоянию здоровья пришлось вернуться.
— И какой же такой недуг с тобой приключился в городе?
— Аллергия, задыхаюсь я, в селе жить нужно.
— О как, город он такой, коварный, — проговорил Рябцев пряча улыбку в усы.
— Да, вот так вот вышло, — развела руками Женька.
— Ну и кем тебя мне на работу устроить. Ты ведь вроде как штукатур.
— Штукатур, но по специальности работать не смогу.
— А оно и не получится. На стройке у нас шабашники работают, они к себе в бригаду посторонних людей не берут. На твоём прежнем месте киномеханика, давно другой человек трудится, и уволить я его не могу, потому что отлично справляется со своими обязанностями. Есть пару вакансий, на ферме дояркой или на свинарник кормачкой. Так что выбор невелик.
— А больше никуда нельзя устроится? — Плаксина с надеждой посмотрела на председателя.
— Пока увы, вот так, — Рябцев развёл руками.
— Ну тогда на ферму, — вздохнув выдавила из себя Женька.
— На ферму так на ферму. Отправляйся во вторую бригаду, там у Смоляковой, одна доярка недавно в декрет ушла, примешь её группу. Справишься, здоровье позволит?
— Справлюсь, — пообещала Женька.
— Ну тогда держи записку, отдашь её Тамаре Петровне, она всё организует. И в бухгалтерию зайди, оформись как положено, раз работать у нас собралась.
Женька взяла записку, и собралась было уходить, но вспомнила, и задала вопрос.
— Александр Юрьевич, а с жильём как же?
— Пока в вагончике на ферме поживёшь, а к осени в общежитие переберёшься. Общежитие мы для холостых приезжих работников строим. Ну а дальше, сама свою жизнь устраивай. Может найдётся кто, снова замуж у нас выйдешь.
В бухгалтерии, кадровичка, Галина Николаевна, взглянув на Женькину трудовую книжку хмыкнула.
— Ну и помоталась ты в городе. Если уж в библиотеке не смогла удержаться, думаешь на ферме выдержишь?
— А это не ваше дело, — огрызнулась Плаксина, — вам есть приказание оформить меня дояркой, вот и оформляйте, остальное моя забота.
Уладив дела в правлении, Женька кое-как дотащилась со своим багажом до фермы. Во второй бригаде она стояла за селом, среди редких берёзовых деревцов. Бросив все вещи в красном уголке пошла искать заведующую. Смолякова была на летнем лагере, распекала нерадивого скотника, Сеньку Зайцева, за то что тот не вовремя подвёз фураж.
— Это вот вам, — она протянула Смоляковой записку от Рябцева.
Та быстро пробежала её глазами, усмехнулась, и спросила Плаксину.
— В доярки решила определиться, ты хоть знаешь с какого бока к корове подходить?
— Вы что, сговорились все что ли сегодня? — не выдержала и вспылила Женька, — я в селе родилась и выросла, поэтому прекрасно знаю как коров доить.
— Знать то ты может и знаешь, только знаний мало, умение нужно. Помнится мне когда жила здесь, корову у вас Валентина доила, да Сергей сам, а ты только ногти пилкой пилила.
— Вам Александр Юрьевич написал, кем меня на работу определить, так чего тут мне допрос с пристрастием устраиваете?
— Устраиваю, потому что тебе тут работать, я знать должна, кого на группу беру. Давыдовна, — окликнула Смолякова пожилую доярку, — возьми шефство над молодой специалисткой, расскажи всё и покажи, чтобы она поняла.
— Отчего же не рассказать, — Давыдовна прищурившись посмотрела на Плаксину, — только сдаётся мне, долго эта специалистка у нас не задержится, дай Бог до осени протянет, если ещё раньше не сбежит.
— Не сбегу, показывайте всё что нужно делать, — заносчиво ответила Женька.
— Ну раз так, тогда иди, переодевайся, да туфельки свои на сапоги резиновый смени, тут тебе не город, асфальтом и не пахнет. Навоз тут кругом девонька, поэтому форсить не получится.
Женька посмотрела на пожилую женщину и молча пошла выполнять её указание.