Тонкий женский крик, пронзительный и ломкий, вырывал сознание из тёмной пелены небытия:
—Ты предал меня! Как ты мог! Ты предал!
В ответ звучал какой-то глухой бубнёж мужского голоса, но слов было не различить, они лишь усыпляли... А вот женский крик, тонким лезвием клинка вспарывал ткань мироздания, вновь и вновь повторяя:
—Ты-предал... Ты — предал... Ты — ПРЕДАЛ...
ТЫ — ПРЕДАЛ!!!!!
Боль, яркая, резкая, хлёстко прошлась по всей коже, заставив застонать, сжать зубы, напрячь все мышцы... СТОП. У меня есть кожа? У меня есть тело? Я — ЖИВ?!
Мысль, до того абсурдная и нелепая, что захотелось рассмеяться. Я прекрасно помню свою смерть. Смерть предателя и труса, который не последовал за своим хозяином за Грань. Я — испугался. Испугался не самой смерти, не её способа — сэппуку, а того, что слишком мало успел в жизни.
Мне было всего двадцать шесть. А моему даймё — уже шестьдесят три. Он умер сам, и двадцать самураев, чтя Кодекс чести, последовали за ним. Лишь один — сбежал. Ушёл ночью, как трус, предал хозяина. Предал бусидо. Думал, что глупо бросать в ритуальный огонь столь юную жизнь, столь отточенное мастерство воина, столь грандиозные мечты и планы...
Самурай обязан в день смерти хозяина — даймё, последовать за ним. Иначе — позор. Так гласит кодекс чести бусидо. Так учат восемь добродетелей. Тот, кто остался живым становится изгоем. Моя жизнь оборвалась много позже, но это умерла лишь физическая оболочка. Самурай во мне умер в тот день, когда я стал предателем.
И смерть моего тела, когда враг хитростью пронзил сердце, лишь вернула мою душу в тот миг, когда все двадцать моих братьев, храня верность традициям, совершили сэппуку. Я, кинув последний взгляд на ушедших достойно самураев, отправился за горизонт. Просто я тогда ещё не знал, что я — тоже умер. Стал Чёрным Ронином. Мёртвым Чёрным Ронином.
Мысль, что я вновь обрёл жизнь, застряла в горле першением и надсадным кашлем. Додумать её времени не было: женский крик звучал всё тише, превращаясь в хрип. И почему-то именно ЭТО было важнее всего. Важнее боли, важнее тайны произошедшего, важнее новой жизни. Потому что ЭТО был ШАНС. Шанс всё понять и изменить.
За несколько минут до этого.
Когда из-за мусорного контейнера, в тёмном переулке, к Насте вышли двое в масках — она сначала ничего не поняла. Даже мысль мелькнула: розыгрыш, сейчас друзья выскочат и весело заверещат:
—Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера!
Но... никто не выскакивал, не кричал, не смеялся, а эти двое, с ухмылками на лицах, подходили всё ближе. Молча. Потом один из них — высокий, сутулый, какой-то нескладный, протянул руку и негромко сказал:
Давай сюда сумку, и вали, если хочешь живой уйти! Быстро, пока я добрый...
Настя попятилась. Она бы и рада отдать сумку, да в том-то и беда: в ней лежали чужие деньги. Три года назад Настя взяла достаточно приличную сумму в долг у дальних родственников, захотела купить себе комнату в коммунальной квартире. Жилплощадь продавали недорого, но требовали наличными и сразу. Родственники «выручили», сейчас же, им самим потребовались деньги — на операцию. Часть Настя уже скопила, часть взяла в банке. И вот сейчас она уже подходила к дому, где жила её тётка, ещё немного — и отдала бы долг, но тут, как из-под земли, появились грабители.
Вцепившись рукой в сумку, висевшую на плече, девушка продолжала пятится, с ужасом глядя, как наглые грабители, уверенные в своей силе, усмехаются, вальяжно подходя к жертве, загоняя её в тёмную подворотню, откуда, и Настя это почувствовала, она живой может уже и не выйти.
Что делать?! Мысли лихорадочно метались в мозгу, и понимание, что «Деньги надо отдать, жизнь дороже!», сменялось паническим ужасом: а как же операция?! Второй раз такие деньги быстро не найдёшь...
Видя нерешительность жертвы, грабители решили припугнуть, один из них закатал рукава, и Насте в глаза вдруг бросились тонкие полосы царапин на запястье — точно такие же кот Петруха оставил пару дней назад на руке её молодого человека, Мити, с которым они собирались подавать заявление в ЗАГС.
—Ты? — еле слышно выдохнула Настя, — Митя, ты?! Как ты мог!
Теперь всё становилось на свои места: и то, откуда грабители знали про деньги, и то, как они вычислили, какой дорогой девушка пойдёт, и даже, приблизительно, в каком часу это будет. Дмитрий сам её расспрашивал: говорил, что хочет проводить до тётки, а потом, как это водится, «не смог». Сам позвонил, дико извинялся и расстраивался, рассказывал, что у него машина за городом сломалась.
—Ну, что, Димас, похоже, тебя раскусили,— заржал нескладный, тыкая в бок своего напарника. Тот лишь скривился, прошипев:
—Ну, какого чёрта, Настюха, вот надо было тебе всё испортить... гони бабки быстро! Вот что с тобой теперь делать...
Он покачал головой. Ему и правда было жаль: Настя ему нравилась, он планировал жениться, тем более у неё была своя жилплощадь. Потом они бы выкупили остальные две комнаты... а теперь? Дура! Всё испортила!
—Ты предатель, предатель! —кричала девушка, у которой рухнул весь её так тщательно оберегаемый мир, — Как ты мог! Ты же понимаешь, что тёте Лене нужны деньги на операцию, она же умрёт, а виноват будешь ты! И я, потому что она мне деньги в долг давала... я обещала ей отдать вовремя... Дима, уходи, отпусти меня, я не буду на тебя заявление писать, иди своей дорогой!
—Вот как?! — злобно усмехнулся второй, сдирая теперь ненужную чёрную повязку, это, действительно, был Дмитрий, —Значит, теперь, отвали Димочка прочь, ты меркантильный урод и сволочь, денег тебе не дам, замуж за тебя не пойду, квартиры -тоже тебе не видать, как своих ушей. Так?!
Настя молчала, пятилась и широко распахнутыми глазами смотрела на человека, которого совершенно не знала: этого лицемерного, подлого и жестокого мужчину она видела впервые в жизни. Это был не её Дима. Это был монстр — чужой, холодный, злой...
—Хватит цацкаться, —оборвал спор недовольный голос второго грабителя,— В тюрьму я второй раз не пойду. Её теперь нельзя отпускать. Или мы её здесь кончим, или я убью вас обоих, тебе это понятно?
В руке Сутулого мелькнул нож. Дмитрий побледнел. На убийство он не подписывался, просто таким образом хотел отдать долг Тощему, а заодно, избавиться от докучливых родственников Насти. Ну, не получила бы деньги тётка, померла бы, Насте досталась квартира в наследство... А теперь... Что ему делать теперь?!
Как так всё запуталось. Но, своя рубашка ближе к телу: нужно было решать. И он решил: лучше убрать девку, чем рисковать своей шкурой. Заодно и долг вернёт. А бабу - бабу можно потом новую найти, не хуже. И Дмитрий кивнул головой, делая резкий шаг вперёд, хватая ремень сумки с деньгами и дёргая её на себя.
Дальше для Насти всё слилось в один кошмарный водоворот: она рыдала и тянула сумку на себя. Кричала, что Дима — предатель, звала на помощь. А потом, второй грабитель занёс руку с ножом, и Настя, как в замедленной съёмке, увидела тонкое лезвие, сверкнувшее тусклым мертвым отблеском в свете фонарей.
А потом внезапно всё потемнело. Черный вихрь, как торнадо, пронёсся мимо. Настю обдало холодным порывом ветра, а на лицо тут же упали горячие капли с запахом крови.
Когда приехала полиция, все в шоке замерли: уткнувшись лицом в кирпичную стену поворотни, на земле сидела бледная девушка, её глаза были расширены от ужаса. А вокруг, на несколько квадратных метров, вся земля была сплошь усеяна мелко порубленными частями тел. Как будто огромная мясорубка поработала, забрызгав, попутно, всё кровью.
Сама девушка была физически невредима, она лишь постоянно шептала: Чёрный Ронин... он сказал, Он — черный Ронин. И теперь Он искупил предательство...
Р.С. лайки и комментарии порадуют автора.
