Тысяча девятьсот сорок второй год. Город Ленинград.
Ленинград пережил кошмарную зиму и медленно, но верно начал возрождаться весной. Прошлогодний снег был расчищен, мусор с улиц города постепенно убран. В пригородах появились овощные грядки, что помогло улучшить питание и снизить смертность. Частично возобновил работу общественный транспорт, а в дома вернули электричество и воду. Заводы и фабрики работали в военном темпе. В школах возобновились уроки. Начали открываться театры, кинотеатры. Жизнь возрождалась. Надежду и уверенность в победе придавали каждодневные сводки с фронта. В ноябре и декабре пришло сообщение о разгроме врага под Сталинградом. Радостные вести об ударах, которые наносила наша славная армия немецким захватчикам, гоня их от Сталинграда, наполняли сердца счастьем. И легче становилось переносить трудности и лишения, и легче работалось, так как хотелось своими руками помочь героям, стойко защищавшим родную землю, чтобы они как можно скорее вернулись домой, в мирную жизнь. Новый тысяча девятьсот сорок третий год ленинградцы встретили с гораздо большей надеждой и радостью, чем тысяча девятьсот сорок второй.
Тридцать первое декабря.
Марфа сидела в своей комнате одна и вспоминала, как ровно год назад её жизнь была совершенно другой. Несмотря на трудности, рядом с ней был любимый муж и вскоре должен был появиться ребёнок. Но всё изменилось. От Васи не было вестей уже долгий период. Теперь она сидела за пустым столом в отсутствии какого-либо желания праздновать Новый год.
От тяжёлых мыслей её отвлёк громкий стук в дверь. Девушка не торопилась открывать. Стук повторился. Вдруг её пронзила мысль: "Может, это мой Вася пришёл?" Она опрометью бросилась к двери. Пробежав коридор, Марфа отодвинула щеколду и выскочила на лестничную площадку. Там стоял незнакомый мужчина в форме лётчика. Он протянул ей пакет с продовольствием со словами:
- Это вам! Возьмите!
- От кого? Зачем? - растерялась Марфа. - Вы от Васи?
Незнакомец обречённо помотал головой.
- Я приехал к своим, а их больше нет. Они все погибли, - пояснил он. - Я стучал в другие двери, но открыли только вы. Возьмите! Вам нужнее! А мне завтра опять на фронт.
Военный, не дожидаясь благодарности, развернулся и ушёл. Марфа стояла с пакетом в руках и смотрела ему вслед, как когда-то смотрела вслед уходившему мужу. В пакете оказалась мука, масло, сахар, банка консерв - поистине царский подарок. Из соседней комнаты высунулась голова мальчика-подростка. В свои двенадцать лет он выглядел, как восьмилетний ребёнок: невысокого роста, худой, рёбра просвечивали через кожу, а глаза, и без того большие, на истощённом лице казались огромными. Он с любопытством смотрел на пакет в руках Марфы.
- Зови маму и сестёр! - скомандовала она. - Будем праздновать новый год!
Голова тут же исчезла. Через минуту на кухне уже стояла вся семья. Они смотрели на продукты, которые Марфа доставала из пакета, и удивлённо спрашивали:
- Откуда это?
- Дед Мороз принёс, - ответила она.
Соседка сбегала в комнату и принесла сосновую ветку, которую ей удалось раздобыть по случаю. Женщины замесили тесто, испекли лепёшки, с консервой сварили суп. Из нескольких сосновых иголочек они заварили чай, а оставшуюся ветку поставили в бутылку с водой. По квартире разносились ароматы, каких никто не слышал уже давно. Это был поистине царский праздник. Все продукты были съедены за один раз, но ощущение счастья сохранялось ещё долго.
Тысяча девятьсот сорок третий год. Город Ленинград.
Восемнадцатого января по громкоговорителю прозвучало сообщение: "В ходе операции «Искра» советские войска прорвали блокаду города..." Народ ликовал. Совершенно посторонние люди обнимали друг друга.
В тот же день Государственный комитет обороны СССР принял решение о строительстве дороги, которая соединила бы Ленинград с остальной территорией страны. В невероятно короткие сроки – всего за семнадцать суток – была проложена железнодорожная ветка Шлиссельбург — Поляны, названная «Дорогой победы». Ее протяженность составляла тридцать три километра. Рейсы по этой трассе были очень опасными. Некоторые участки дороги простреливались насквозь. За это она получила еще одно название – «коридор смерти». Однако, благодаря ему, улучшилось снабжение жителей Ленинграда продуктами питания. Вскоре возобновилось пассажирское сообщение между Ленинградом и Москвой. Некоторые измученные голодом и холодом люди уезжали к родственникам.
Марфа очень соскучилась по родителям, по родному Свердловску, но она не решалась уехать, боясь пропустить возвращение Васи, от которого по-прежнему не было никаких вестей. Однажды в госпиталь, где она работала привезли раненых, среди которых оказался коллега её мужа. Они вмести ушли на фронт больше года назад. И вот теперь Владимир с многочисленными осколочными ранениями и сильной контузией поступил к ним на лечение.
- Володя, Вы меня помните? - спросила Марфа.
Мужчина внимательно посмотрел на неё, а затем виновато потупил взгляд.
- Я Марфа, жена Василия, - напомнила она. - Он жив? Вы знаете, где он?
Владимир снова посмотрел на неё, помотал головой и закрыл глаза. После операции Марфа ухаживала за ним. Ей казалось, что он, как связующая ниточка, приведёт её к мужу. Когда боец пошёл на поправку, она снова завела разговор о Васе.
- Вы же вместе воевали? - поинтересовалась она и получила утвердительный кивок. - Когда Вас ранило, он был там?
Мужчина некоторое время пытался припомнить, что произошло в тот роковой день, но воспоминания были фрагментарные, мутные. Звуки канонады, взрыв, яркая вспышка, фонтан земли вперемешку с осколками, крики, стоны и тишина. Тихо и темно.
- Мы были вместе, - наконец, ответил он, - но после взрыва я ничего не помню. Когда меня уносили, было много убитых. Но Васю я не видел.
Весна полностью вступила в свои права. Всё расцветало и благоухало. Война продолжалась, но она уже стала нормой. Измученные, уставшие люди жили в режиме Нон-стоп. Несмотря на все ужасы и тяготы, в душе каждого советского человека теплилась надежда. Люди верили в победу и приближали её, как могли. В конце весны Марфе пришло известие из дома: мать сообщила, что Фёдор умер, быстро и неожиданно. Последние его слова были о ней, младшей дочери. Он очень переживал всё то время, пока длилась блокада Ленинграда, и жалел, что отпустил её так далеко. Фёдор умер в полной уверенности, что Марфа - его дочка.