Накануне празднования Рождества Пресвятой Богородицы в деревне только и разговоров было, будет ли освящен храм в этот день. Неугомонные ребятишки с утра бегали и к церкви, и в школу, и даже к дому, в котором жил теперь отец Алексей. Хотели спросить у учителя, что ждать завтра. Но его нигде не было.
Дети недоумевали, куда делся дьякон. Только когда пришли стайкой второй раз к школе и опять не нашли учителя, Акимка вдруг сообразил.
- Так пойдемте к сторожу церковному. Уж он то знает, чай, где учитель.
Сторожка то вот, рядом, через дорогу только перебежать. Демьян вышел, как всегда с палкой в руках. Хоть и был день, да и ночью ни разу какого то хулиганства за все время не случалось, со своей палкой он не расставался. Всегда держал при себе на всякий случай.
- Вы чё тут разбегалися? - Грозно крикнул он детям и даже палкой пристукнул.
- Дяденька Демьян, мы у тибя спросить хотели, где седни наш учитель. С утра мы его ищем.
- Вон чево. А чё ево искать то. Нету, в город с утра оне с Федором Ипатовым уехали. Ужо к вечеру то приедут, а то и раньше. Не знаю я больше ничё.
Немного подумав, неразговорчивый Демьян добавил.
- Оне и вчерась ездили. Печется наш отец Алексей про церкву то. Вот и катается туда да сюда. Ну ладно, бегите отсюдова, нечё зря здесь шастать.
Демьян развернул ребятишек в деревню, а сам опять в свою сторожку отправился.
Отец Алексей с Федором в Галицкое к отцу Серафиму сколько раз ездили. Еще до того, как колокола привезли. Церковь то, конечно, не достроена, но все уж при ней есть. Втроем они обсуждали, когда церковь освятят. Все понимали, что если ждать полного окончания строительства, то сколько еще лет пройдет. Да и деньги где брать. Видно было, что в Галицкое прихожане редко когда ходят. Разве что по нужде великой. Особенно после того, как отец Алексей на месте , в Лисе, стал все метрические книги вести.
А уж как колокол прозвенел над деревнями, так, опять же втроем, поехали они к благочинному Илие Беневоленскому. За время строительства церкви в Первом благочинническом округе даже благочинный успел смениться. Федор даже оробел немного. Протоиерея Михаила Никонова он знал с самого начала строительства, сколько раз к нему приходилось обращаться. А тут другой совсем человек. Даже и не знаешь, как с ним общаться.
Зато отец Серафим уж сколько раз бывал у благочинного. Они и по школе тут вопросы решали, и по церкви. Да и про священника с учителями. А сейчас уж очень хотелось приехавшим, чтоб освятили храм в праздник Рождества, порадовали крестьян.
Но протоиерей охладил их пыл. Он решил сперва сам приехать в Лису и составить акт осмотра каменной церкви и домов для духовенства. В праздник поехать он не мог, потому что должен был служить в своем храме. Назначили его приезд на второй день попразднества. А уж потом можно будет говорить и об освящении.
Домой дьякон ехал в плохом настроении. Не получилось так, как они хотели. Хоть и приводили веские доводы начальству.
- Михаил то Никонов попроще был. А этот уж больно важный. - Федор высказал свое мнение. Дьякон только головой кивнул и ничего не сказал. Не в его правилах было обсуждать начальство. Видно так Богу угодно.
- Пускай приезжает, чё есть, то и покажем. Скрывать нам нечево.
Дьякон уже давно перебрался в домик, который построили для него. Дом для священника был освобожден. Он даже нанял двух баб, которые там все вымыли, вычистили, выскоблили. Так что пусть приходят, проверяют. Батюшке остается только приехать да поселиться. И школа была готова. Второй этаж пристроен, сложена печь.
С утра люди начали собираться у церкви. Они уже знали, что освящать ее сегодня не будут. Но все равно тянулись и тянулись сюда целыми семьями. Отец Алексей решил, что не будет большого греха, если он пустит их в храм. Хоть и не будет службы, но пусть сами помолятся, как умеют. Поклонятся храмовой иконе. Иконы то уж все были освящены.
Дарья тоже в этот день собрались в церковь. Всей семьей. Внутри церкви было много народа. Горели свечи в подсвечниках. Огоньки их колыхались от сквозняка, и лики святых смотрели на прихожан умными добрыми глазами.
Даря крепко держала Прошку за руку. Он впервые был на вылюдье. Столько народу кругом, да и место для него необычное. И столько икон кругом. Мать боялась, как бы парнишка не испугался. Романко то с Нюрашкой бывали в церкви. Да и побольше они. Вон, сами с бабушкой пошли свечки ставить. Она подошла к свечному столику, купила еще свечей.
Все так же крепко держа за руку Прошеньку, подошла к аналою с иконой Рождества Пресвятой Богородицы. Она зажгла свечу, дала ее в руки сыну. Показала, как ее надо поставить. Мальчик послушно выполнил все, что говорила мать. В глазах его не было никакого испуга, зря опасалась Дарья. Наоборот, они были широко распахнуты и казалось, что ребенок старался впитать в себя все, что видит кругом.
Потом они подошли к аналою. Сперва Дарья перекрестилась и поцеловала Богоматерь, что то прошептала про себя. Потом подвела Прошку. Креститься его не надо было учить, она давно уже этому научила сына. Потом взяла его на руки и поднесла к лику.
- Прошенька, скажи боженьке, “помоги мне”.
Она чуть не выронила ребенка из рук, когда тот четко и ясно сказал “помоги!”.
Дарья только и смогла, что поставить Прошку на ноги, а сама упала перед аналоем на колени. Сколько было сделано земных поклонов, она не могла сосчитать. Слезы застилали ее глаза. Ребенок с удивлением смотрел на мать и не мог понять, от чего она ревет в таком месте.
Немного погодя женщина опомнилась, повернулась к сыну.
- Дитятко, чё ты сказал, ну ко скажи ищо раз.
- Помоги! - повторил Прошка и заулыбался.
Возле них уже собрались деревенские бабы. Они поняли, что случилось что то совсем необычное с Дарьей, поэтому и подошли поближе к ней. Но не обычное случилось не с Дарьей, а Прошкой.
- Бабы, -она подняла голову вверх, оглядела всех безумным взглядом, - бабы, Прошенька слово сказал.
И снова слезы полились из ее глаз. Деревенские то знали, что Прошка не разговаривает, поэтому посчитали, что сейчас здесь перед ними явилось чудо. Марфа с Иваном чуть протолкались сквозь плотное кольцо любопытных. Отец подхватил сына на руки, заглянул в его ясные глаза.
- Прошка, ты чё сказал?
- Помоги! - в третий раз повторил он это слово.
Иван решил, что потрясений для их семьи на сегодня достаточно. Поэтому не спуская Прошку с рук, помог подняться Дарье и начал проталкиваться к выходу, оставляя тихо шушукающихся баб позади.
Наконец все выбрались на улицу. Иван решительно отправился к дому, Дарья с Марфой засеменили за ним.
- Мама, Нюрка то с Романком там осталися. Скажи им, что мы домой ушли, а то искать будут.
Дома Иван остановил Дарью.
- Ты покуда ничё не заставляй ево говорить. Пусть сам начнет. А то кабы хуже не было.
Все увиденное на Прошку видимо произвело такое впечатление, что он, как пришли домой, забрался на кровать и сразу уснул. Пришла Марфа с ребятишками. Они увидели спящего Прошку, заговорили шепотом, боясь потревожить его сон.
- Мам, а чё он спит то? - спросил удивленно Романко.
- Не знаю, устал наверно. Пусть спит. Не будите ево.
Роман стал допытываться, что сказал да как сказал Прошка. Ему жалко было, что не оказался в это время рядом с ними, не услышал, не порадовался. А вдруг он опять ничего не будет говорить.
Дарья и сама ничего не знала. Она только уповала на Бога и верила, что раз уж одно слово сказал, то и дальше будет говорить.
Распахнулась дверь. Вперед протиснулся сначала большой живот, а уже за ним появилась Нюрка. Она тоже была в церкви, там и услышала о случившемся чуде.
Нюрка не успела сказать еще и слова, как Дарья зашикала на нее и потянула за собой в сени.
- Спит он. Давай на воле поговорим. А то ведь я не умею тихо то, Заору как блаженная. Ему видно надо поспать сичас.
Она рассказывала, наверное, двадцать раз одно и то же. Замолкала и снова начинала. Нюрке даже пришлось одернуть ее, чтоб Дарья остановилась. Дарья опомнилась, что и вправду говорит одно и тоже.
- А ты то как? Живот от больно уж большой.
- Так кажный день жду, думаю, вот седни. И все ниче еще. Васятка с Евсейкой уж заждались. Все спрашивают, когда девчонка будет.
- А ну как не девчонка, - засмеялась Дарья
- По всем приметам девчонка.
- Парнишки то у тибя где?
-С баушкой оставила. Мы с Никифором в церкве то были. Я как узнала про вас, так и побежала. А он там остался. Сюда зайдет потом. Я его здеся погожу.
- Ну пойдем в избу, че это мы на мосту то калякаем. Я, чай, уж не буду орать больше.
В избе было тихо. Прошка спал, а остальные сидели и молчали. Наконец он заворочался, потянулся, открыл глаза и сел на кровать. Дарья подошла к нему.
- Ну чё, Прошенька, выспался. Вставай давай. Сичас исти будем. Исти то хошь?
Дарья надеялась, что он ответит “да” или “хочу”, но Прошка только головой кивнул, как и всегда. Ей хотелось попросить, чтобы он сказал какое-нибудь слово, но вспомнила, что Иван наказывал не заставлять его говорить.
Поэтому она оставила ребенка в покое и сама пошла ставить на стол. Но Романко то не знал ни о каких наказах, поэтому подошел к брату и попросил его.
- Прошка, покричи “мама”.
Мальчик как-то задумался, словно вспоминал, как это делается, Романко еще раз попросил. Прошка напрягся и позвал.
- Мама!
Дарья подскочила к нему, зацеловала всего. Так радостно ей было услышать это слово.
Потом он сказал еще несколько слов. У самого у него не получалось говорить. Сначала нужно было произнести это слово и только потом он повторял его. Но уже то, что он повторяет, радовало всех и вселяло надежду, что заговорит парнишка. Уж больно все шустрые тут были. Молчал, молчал парнишка почти шесть лет, а тут захотели чтобы он враз да и заговорил. Всему учиться надо.