Предыдущая глава: https://dzen.ru/a/ZeiolaLFXHZamuo2
ВОЕННЫЙ ГОРОДОК..
Подъезд дома офицерского состава.
Барсуков поднимает коврик, берет ключ.
Входит в свою комнату.
Под заправленной кроватью картонный пустой ящик и блюдечко.
Олег кладет вещи у порога, проходит к окошку.
Пальцем проводит по подоконнику. Повсюду трехмесячный слой пыли.
Присаживается на табурет.
Барсуков осматривая комнату, усмехается:
- Папы нет и мамы нет, дочь устроила банкет.
Был паркет - паркета нет, Гоша был, и Гоши нет…
Прикуривает.
В дверь стучатся.
На пороге соседка.
- Привет Олежка! Мы за тебя переживали, особенно когда ты в госпиталь
попал. А когда узнали, что ничего страшного, то обрадовались.
- А я как рад-то в пустую хату приехавши!
- Не переживай, Женя обещала написать как доберется. Её в Анжеро-Судженск перевели, это в Новосибирской области где-то. Родители у нее
пожилые. Всё рядом сними, будет.
- А ежика, зачем забрала? На кой он там ей в тайге сдался.
- Память о тебе хотела оставить. Привыкла она к нему. Да и он за ней как
котенок бегал.
- Хорошая память, ёжик ушастый. Никаких записок не оставляла?
- Нет.
***
Женя выполнила своё обещание. Она так же исчезла из жизни Барсукова, как и появилась. Получив перевод в Новосибирскую область, отбыла его Снегурочка на новое место службы.
Соседка, повздыхав, уходит. Барсуков начинает уборку. Раскладывает вещи.
Открывается дверь.
На пороге командир части.
- Можно зайти?
- Здравия желаю. Вас на построении не было, я прямо расстроился, думал, в Россию уже перевелись.
Командир присаживается на табурет:
- Правильно думал. Перевод мне пришел в Ростовскую дивизию. Уезжаю я.
Дела уже сдал. Вот к тебе – попрощаться зашел.
Барсуков роняет тряпку на пол, и вытирает руки:
- Здравствуй дедушка мороз - борода из ваты! И вы уезжаете?!
- Вы что там натворили? Тебя особисты завтра допрашивать будут. В
военной прокуратуре санкцию на арест запросили. На тебя и на твоего
сержанта. Какого вы там духа с рогами отпустили?
Олег опускается на табуретку:
- Вот козлы, уже сдали. А что делать?
Командир открывает дипломат:
-Вот тебе три бутылки коньяка. Ты же знаешь, сейчас все спиртное по
талонам. Может, на таможне впаришь, если проблемы будут. Утром
подойдешь в кадры к прапорщику Фомину. Он отдаст твое личное дело. Печати проставлены, остальное заполнишь сам. Вставай на крыло. Если зеленые тебя в Хорог увезут, то назад ты вернешься вперед ногами.
Барсуков кивает на коньяк:
- Может, одну, сейчас сделаем? Что-то хреново мне Виктор
Павлович.
- Нет, Олег, пить сейчас некогда. Тебе еще три границы проскочить нужно,
пока до России доберешься, вспотеешь. Воинскую часть расформировывают, технику и вооружение передают республике. Все кто был в оппозиции пришли к власти. Через неделю привезут новое знамя. Так что крути педали, пока звенят медали. Продали нас русских офицеров вместе ложками и кружками. России не до нас, Белый дом как Бастилию штурмуют.
Командир встает.
Обнимает Барсукова и направляется к выходу. Оборачивается:
- Да, еще. Командировочное удостоверение на Петропавловск Казахский
выписано, лежит у Фомина. Там, наши дембеля, что-то натворили и попали
под следствие. Представителя из воинской части на суд вызывают. Вот и
поедешь, а дальше, дуй лапы. Будешь в Ростове, меня найди. И переночуй в другом месте от греха подальше.
- Что с Саламатшоевым-то будет?
- О себе думай. Сержанта я сегодня в запас уволил, его отец на машине
вечером заберет.
ЧЕРЕЗ СУТКИ.
Представитель штаба полка и двое местных в гражданской одежде, при понятых вскрывают комнату Барсукова.
Проходят вовнутрь.
На стене краснеет свежая надпись любовно выполненная Женькиной губной помадой.
«Поздравляю с днем независимости! Гошу вам в НАХС КУН! Целую -Барсуков! 9 сентября 1993 года».
***
По трассе идет КАМАЗ. На пассажирском сидении дремлет Барсуков. Мелькает дорожный указатель «Караганда 300 км». Работает радио. Передают концерт Пугачевой.
Олегу снится Женька, которая играет с Гошей. Она весело и заразительно смеется. Ежик, топая по деревянному полу, бегает за ней как котенок, пища песенку человеческим голосом: - У меня сестренки нет, у меня братишки нет…
***
Когда пришли за Барсуковым, он был уже далеко.
Капитан пересек две границы, и сейчас находился в Казахстане.
Теперь Олегу нужно было посетить суд в Петропавловске.
Узнать, что натворили его бывшие подчиненные.
А дальше уже не важно.
Он уволен в запас.
Личное дело в чемодане.
Там жизнь покажет.
«ДЕМБЕЛЯ»
ПЕТРОПАВЛОВСК.
Сентябрь 1993 года. Кировский народный суд. Зал судебного заседания.
На скамье подсудимых двое молодых людей.
В зале несколько человек. В основном родственники и представители потерпевшей стороны.
Судья задает вопрос подсудимому Бектасову:
- На предварительном следствии Вы и ваш соучастник преступления
отказались давать показания. Может быть, сейчас вы их дадите?
- Нет. Били за дело! Больше сказать нечего.
- А вы, Петренко?
- Мне также нечего сказать. Он получил то, что заслужил.
***
Начало Июня 1993 года.
Село Петерфельд.
Два дембеля в парадной форме подъезжают на такси к дому.
Проходят во двор.
Вызывают из дома молодого человека.
Подпирают лопатой входную дверь и начинают избивать потерпевшего.
Бьют долго.
Ногами.
Потом садятся в такси и уезжают.
***
Судья посмотрел на подсудимых.
Обычные молодые парни. Что заставило их явиться в поселок Петерфельд, который расположен в двенадцати километрах от Петропавловска, и избить до полусмерти потерпевшего?
Били в ограде дома.
Били долго.
Злобно.
Молча.
Ногами.
Избивали, приставив к дверям лопату, чтобы не выбежал на помощь отец.
Отлупив до потери сознания, они встали над лежащим в пыли и крови телом, и дружно помочились на потерпевшего.
***
Отец вылезает через окошко, подбегает к избитому сыну. Тот, очнувшись, шепчет разбитыми губами:
- Петренко Семен и Бектасов Хайрула, сослуживцы. Служили вместе. Они …,
Теряет сознание.
Карета скорой помощи с включенными маячками движется по трассе.
***
Их задержали во дворе дома у Бектасова. Хайрула и Семен ремонтировали велосипед его младшему братишке. На входящий наряд милиции друзья практически не обратили внимания.
Отсидев в СИЗО более трех месяцев, дембеля предстали перед судом.
Судебное разбирательство длилось около недели.
Ни потерпевший, ни подсудимые не пролили свет на причину совершения преступления.
Ну ладно бы по пьянке, с кем не бывает?
А то совершенно трезвые.
Приехали, отоварили, и… уехали.
Судья единственно понимал. Конфликт связан с армией. Ведь служили-то все трое в одной роте. Вот только Рентгольд Пфайфер на полтора года был старше призывом подсудимых, и уволился раньше.
И теперь, вместо того чтобы праздновать возвращение домой, два дембеля на второй день после прибытия на родину, угодили за решетку.
Судья отложил рассмотрение дела, дав телеграмму командиру войсковой части.
Через неделю, в зале судебного заседания, присутствующие на процессе, заметили скромно сидящего капитана сухопутных войск.
ЗАЛ СУДА
- Свидетель Барсуков.
- Я.
- Необходимо установить личность.
Капитан подает судье удостоверение.
Судья открыв, читает:
- Барсуков Олег Анатольевич?
- Так точно.
- Место рождения Петропавловск?
- Да.
Установив остальные данные, судья передает удостоверение личности секретарю.
- А паспорт?
- Паспортов не имеем. Крепостные мы.
- Ах, да. Вы же военный. У вас паспортов нет. Олег Анатольевич, что Вы
можете показать по существу дела?
- Могу показать одно. Петренко с Бектасовым хорошие солдаты. Служили
вместе. Дружили. Ведь они земляки. Впрочем, как и я, им. В Таджикистане принимали участие в боевых действиях. Оба представлены к правительственным наградам. И этому кренделю, (Показывает на потерпевшего пальцем) - я земляк и
бывший командир.
- Укажите причину, которая могла побудить совершить преступление
подсудимых.
- Причина простая, гражданин судья. Пфайфер мразь.
- Олег Анатольевич! Вы на суде, а не в казарме. Постарайтесь
воздерживаться от нестандартной лексики.
- Хорошо. Бывший старший сержант Пфайфер плохой человек. Он негодяй.
Издевался над молодыми солдатами, а ведь в отсутствии командиров,
будучи старшиной роты, он сам обязан был следить за соблюдением
дисциплины. Особенно Пфайфер издевался над Бектасовым. Унижал.
Довел его до попытки совершения самоубийства, но вовремя успели
предотвратить трагедию. Из петли в умывальнике вытащили благодаря его
другу Петренко. Они в СПТУ вместе учились. Я прибыл в часть за два месяца до увольнения Пфайфера. Показания молодые солдаты тогда давать отказались. Я мог сделать не многое. Помог лишиться Пфайферу звания старшины, отстранил от должности, и отправил его в последнюю партию, под самый новый год.
- Как Вы думаете? Можно ли хранить обиду целый год? Ведь со
временем все забывается. Годы лечат. Это не оправдание к совершению
неправомерных действий.
Барсуков, подумав, сказал судье:
- Я думаю, что обида останется на всю жизнь. Они же земляки. Он должен
был наоборот всячески помогать им. Заступаться. А он напротив, был
самым главным извергом. О чем думал? Что не встретятся? Что в Германию свалит пока ребята служат?
Судья поднял глаза на тихо сидевшего в зале отца потерпевшего.
Старый, седой немец, опустив безвольно натруженные, со вздувшимися венами, руки, смотрел в пол.
Ему было стыдно за сына.
Внезапно, осознав, кого он вырастил, отец встал и, повернувшись к сыну, влепил ему оглушительную пощечину.
- Простите меня за сына, - извинился он и быстрым шагом вышел из зала.
***
ЧАС СПУСТЯ.
На скамейке в городском парке мирно пьют пиво трое сослуживцев.
Они вспоминают время службы.
Барсуков отхлебывая из бутылки:
- Скажите спасибо, что отделались условно. Так бы вкатили лет пять.
Петренко бросает со злобой:
- Я за него бы и десять отсидел.
Бектасов разглядывая конец аллеи:
- А я его простил. Обиды нет... Посидите, сейчас приду.
Бектасов встает и уходит.
Через пятнадцать минут он возвратился с Пфайфером.
Пфайфер, стоит, опустив голову.
Петренко протягивает ему бутылку пива:
-На! Выпей! Мы же сослуживцы и тем более зёмы!
- Вы это. Вы простите меня пацаны. Не прав я был тогда.
- Да, присаживайся. Мы на тебя зла не держим.
Барсуков вставая, жмет руки сослуживцам.
- Ладно, молодняк, пойду я. Мне еще к родителям на «Северный» заскочить нужно. Маму надо настроить. Ведь теперь я, получается, военный преступник – дезертир и предатель. Воинскую часть оставил, дело выкрал, и душмана отпустил.
- Анатольич останься, забухаем! У нас тебя никто не найдет.
- Нет, Сеня. Я прятаться и не собираюсь. Сегодня успокою родителей.
Присягу я принимал СССР, так что я не преступник, преступник тот, кто
страну развалил. Прыгну, завтра в электричку и, через полтора часа буду в
России. Поди, свои-то, не выдадут.
Барсуков идет по аллее.
Бывшие солдаты смотрят ему вослед.
Перед глазами капитана навязчивая картина из курсантского прошлого:
Движется батальонный строй. Курсанты дружно поют.
- Шагать осталось нам немного,
Вдали виднеется она -
Железная дорога,
Родная сторона.
Курсант Барсуков стоит перед строем и торжественно читает:
-Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик принимая
присягу торжественно клянусь…
«ВОЙСКОВОЙ РОЗЫСК»
Город Петропавловск Барсуков знал, как свои пять пальцев.
Здесь прошла его молодость.
Тут жили его родители.
Олег часто ранее ездил сюда в командировки. Случалось работать и в автономном розыске.
1989 ГОД.
Розыск велся по всем направлениям.
Войсковое подразделение четвертой дивизии участвовало в мероприятиях систематически.
Во взводе розыска служили в основном прапора и сверчки*.
Когда они переодевались в гражданку, на них было страшно смотреть.
Руки в наколках, рожи бандитские, у кого плащи до пят, у кого телогрейки протертые. Ну, вообще. Только к стенке и ставить.
***
Трое военнослужащих переодетые в гражданскую одежду типа: «Мама я вернулся с Колымы», сняв частника на «Москвиче». Едут на задержание вооруженного преступника. Мелькает указатель. « Омск – Петропавловск». Двое расселись на заднем сидении. Один самый шустрый на переднем пассажирском.
Впереди придорожная шашлычная. Просят дедушку притормозить. Чайку попить. Водитель остается в машине. Все трое заходят в вагончик.
***
Помнится такой случай, когда военнослужащие Целиноградского полка направлялись на попутке в Омск для задержания вооруженного преступника.
По дороге попросили дедушку-водителя притормозить у кафе, перекусить.
Розыскники обедают. Один из них, кто сидит лицом к окошку, вдруг приподнимается. На улице видно, что к «Москвичу» на котором они едут, подъехала автомашина «АУДИ - 80» без регистрационных номеров. Из нее выходят четверо приблатненных молодых людей. Они подходят к водителю и о чем-то с ним говорят. Розыскники выходят из вагончика и подходят к «Москвичу». Дедушка – таксист уже открыл багажник и достает домкрат. Его заставили снимать свои колеса.
Старший розыска, который ехал на переднем сидении, обращается к босоте:
- Бог помощь бродяги!
- Боже мне говорил, чтобы ты отвалил!
- Пупок не развяжется, колёса-то тяжелые. Зачем дедушку обижать? Ну-ка откручивайте свои.
- Ты что? Попутался, демон?- возмутился один из парней.
Но старший розыска уже распахивает полы пальто и направляет ствол АКСУ-74 на грабителей:
-Так! Быстро, шнурки! Как на гонках! В два домкрата! Норматив три минуты!
Время пошло!
Все четверо громил принимаются снимать колеса со своей АУДЮХИ.
Покорно складывают их в багажник «Москвича».
Двое розыскников осмотрев салон иномарки. Забирают две биты.
Прапора тогда заставили ублюдков снять колеса уже со своей машины и сложить их в багажник дедовского «Москвича».
Так и полетела по стране байка про хороших и злых бандитов.
Иногда подразделение войскового розыска укрепляли холостыми офицерами.
Приближался распад Советского Союза, и работенки хватало.
То солдат из войсковой части с автоматом сбежит, то с колонии поселения зеки разбегутся. Были случаи и нападения на часовых, и завладение оружием.
***
Барсуков, в гражданской одежде, садится в плацкартный вагон пассажирского поезда.
Необходимо найти и задержать солдата - стройбатовца, который ударил ножом сослуживца при распитии спиртного. Раненный солдат умер в больнице, а объект розыска как говорится "встал на лапу". Барсукову выдали фото. Старший лейтенант знал, что преступник ранее судим. Освобожден условно-досрочно и призван в ряды Советской Армии.
Имея опыт в розыскной работе, Олег получил предписание вести самостоятельный розыск в поезде Караганда-Москва. Его задачей было зафиксировать местонахождения преступника и по возможности осуществить оперативное сопровождение.
Обычно военнослужащие работали в одиночку, а при необходимости обращались за помощью к сотрудникам железнодорожной милиции.
Были и парные группы, но только в наиболее вероятных местах и на предполагаемых маршрутах появления преступников.
Поездов много, а разыскников мало.
Имея паспорт прикрытия, Барсуков старался не раскрываться по пустякам, работая по вокзалам Кокчетава и Петропавловска. Когда его останавливал патруль милиции, он предъявлял паспорт.
Но на всякий случай держал и удостоверение наготове.
Ведь в оперативной кобуре, под мышкой, был табельный ПМ, и, обнаружив его, как говорится, не разобравшись, могли тромбануть свои же.
Тем более печально-смешной опыт встречи с коллегами у Олега уже имелся.
Год назад он так же работал на Петропавловском железнодорожном вокзале, где по соседству находился автовокзал. Вот и приходилось перекрывать два объекта сразу.
Барсуков присаживается на корточки рядом с входом в автовокзал. Перед ним стоит бутылка пива.
Для того чтобы не бросаться в глаза, Олег подобрал в кустах пустую бутылку и поставив ее перед собой, присел на корточки перед входом в автовокзал. Сидящий на корточках с пивной бутылкой человек, мгновенно слился с колоритом автостанции.
По кассовому залу автовокзала. Заложив руки за спину, важно вышагивает страж порядка. Преклонного возраста.
Видно, что он тут хозяин.
На автовокзале работал старшина из городской милиции, и для него мгновенно старший лейтенант стал предметом внимания. Он и потребовал предъявить документы.
Олег подает паспорт.
- Что делаете на автовокзале?
- Автобус жду.
- Куда?
- В совхоз Токушинский,
Старшина криво улыбается и переходит на «ты».
- Ты про Токушинский совхоз, ему расскажи! (Показывает пальцем на памятник Куйбышеву, который красуется на привокзальной площади) - ушел твой автобус еще в семь утра. Давай, дергай отсюда, и бутылку в урну поставь. Что бы я больше тебя на автовокзале не видел! Понял?
Старшине было лет под шестьдесят, он всю свою жизнь провел на этом автовокзале. Знал все закутки, всех бичей. Но в отличии от линейщиков, с Барсуковым знаком не был. И естественно не мог и предположить, что не бритый фраер, с четками в руках и бутылкой пива под ногами, является войсковым офицером.
Олег уже хотел вытащить удостоверение и представиться. Он даже полез в карман куртки. Но вдруг, краем зрения, приметил группу парней внимательно наблюдавших за их разговором.
Приходилось идти на обострение ситуации.
И …вместо ксивы, вытащив спичечный коробок, Барсуков развязано просит старшину:
- Командир, угости сигареткой!
Старшина рычит, хватает за шиворот наглеца, и проводив до выхода, сталкивает с крылечка:
- Хозяин на разводе угостит!
Парни, наблюдавшие этот спектакль, громко ржут.
Милиционер поворачивается и быстрым шагом идет к ним.
Воспользовавшись этим, Олег обходит здание автостанции и присаживается на лавочке перед запасным выходом.
Вдруг, тяжелая рука неожиданно опускается на его плечо.
- Ты что, паршивец? В трудном детстве про дядю Степу не читал? Я тебя
предупреждал, что бы больше не попадался? Ты меня не понял?
Старшина, берет Барсукова за воротник куртки.
***
Смешно и грешно. Его, старшего лейтенанта, как дизентерийного кота, за шкирку, нес через привокзальную площадь старшина милиции. Локтем, прижав оперативную кобуру, Олег думал лишь о том, что бы Дядя Степа не обнаружил пистолет. Но старшина его потуги расценил иначе, он посчитал действия войсковика сопротивлением и еще больше рассердился.
Доведя Олега до незримой границы между ЖД и Авто вокзалами, старшина хромовым сапогом влепил ему со всей силы пинок под зад.
Старолей почувствовав резкую боль, заорал на него:
-Ты что, старый пердун? Совсем попутался? Ты кого, сука, под жопу пнул?
Но договорить ему не дали, патруль с линейного отдела уже под локти вел Олега в дежурку. Старшина козликом прыгал сзади, предвкушая предстоящую расправу в линейке.
В дежурке оказался знакомый опер Халит.
- Что, разбойника поймали?
- Степаныча пердуном принародно обозвал.
- Этот может! Давай, Давай, идите на маршрут, мы здесь сами разберемся.
Старшина, остыв и разобравшись, кто за красных, кто за белых, подошел к Олегу, и, не раскаиваясь в содеянном произнес:
-Ладно, бывает! Я тебя прощаю! Больше так на меня не ругайся!
Барсукова же понесло от обиды:
-Ты почему людей бьешь, штрибан старый? Кто тебе позволил? Совсем из ума выжил?
- Откуда же я знал, что ты сотрудник?
- Да, кем бы, я не был! Ты почему руки и ноги распускаешь?
Но Халит перебил:
- Ладно, хватит дуться! Наш Стаканыч фронтовик, контуженный, два ордена славы! А ты: - Пердун! Штрибан! Ему же тоже обидно!
Олег подошел к Степанычу и молча, пожал руку:
- Пузырь вечером, с меня, за мировую.
- Кого ищешь?- поинтересовался Стаканыч.
- В Сергеевку побегушник с поселухи должен ехать, вот и караулю. Возьми
фотографию.
- Там, на площадке, сергеевская шпана трется, кого-то встречают, вот за
ними и смотри.
***
Выйдя из дежурки линейного отдела, старший лейтенант вновь подходит к автовокзалу и присев на лавочку, закуривает сигарету. От группы молодых людей отделяется парнишка. Подходит и наклонившись прикурить, интересуется:
-Чё били? Дай присмолить!
- Нет, газеты читали. Протягивая пареньку свою горящую сигаретку, - усмехается Барсук.
Юмор парнишке понравился. Олег теперь у пацанов был «на доверии», своих ведь менты лупить не станут.
- Слушай, сейчас автобус на Сергеевку подойдет к посадке, ты отвлеки
старшину, он же тебя любит.
- Зачем? У меня спина от его дубазина до сих пор чешется!
- Да, понимаешь, тут наш пацан с зоны сбежал, а сесть в автобус не может,
«цветной» мешает. Вон и автобус подошел!
Барсуков поднимается с лавочки:
- Ладно, садитесь по быстрому.
Дело было сделано. Глупые друзья, это уже вина была самого разыскиваемого.
Дальше работали наружные наряды.
ПОЕЗД «КАРАГАНДА - МОСКВА»
Перестук вагонных колес.
Барсуков сидит на боковушке. За окном мелькают столбы. Переезды.
Вот и сейчас, присев на боковую полку, Барсуков прикрыл глаза.
Станция часа через четыре. Нужно Дядю Степу навестить. Как он там? Месяцев шесть уже Олег не был в Петропавловске.
Напротив, разместился парень, положив на столик свои синие от наколок руки. Когда поезд тронулся от Кокчетавского перрона, в купе подсели еще двое мужчин лет под сорок – сорок пять.
- Иван Прокопьевич? Не желаете ли на нижнюю полку? Я молодого
человека пересесть попрошу.
Один из мужчин обращается к молодому человеку:
- Молодой человек? Не уступите ли вы место доктору наук и выдающемуся
геологу?
- С какого перепуга? У меня билет на нижнее.
- Фу, как вульгарно! Разве можно-с так с взрослыми дядями разговаривать?
- Слышь, ты, взрослый дядя, отвали. Тебе же ясно сказано! Нет!
- Ладно, ладно, Семен Петрович не утруждайтесь, пожалуйста. До пересадки
часа три ехать всего. И так перетерпим. Мы геологи – люди терпеливые.
Может у товарища, геморрой, а Вы его на верхнюю полку! – рассмеялся другой геолог.
Олег сидел на боковушке и наблюдал за всей этой сценой.
Два образованных мужчины, приставали к невоспитанному ублюдку, и при этом ни капли его не боялись. Они как бы издевались над ним. И было в поведении геологов что-то родное и знакомое. Но что? Пока Барсуков не мог разгадать.
- А руки-то, руки !!! Батюшки мои! Синие-то какие! Посмотрите Иван
Прокопьевич! Поди в тюрьме соколик много годочков побыл? Наверно за
убийство сидел! А может за разбой! А Вы на него: - иди на вторую полку,
иди на вторую полку! У них в тюрьме может и по статусу не положено так.
- Что Вы! Что Вы, любезный Семен Петрович! Я и не думаю молодого
человека задевать! Пусть себе сидит на нижней полке! Только сдается мне,
что он курицу изнасиловал и в тюрьму попал-с!
Молодой человек возмущается:
- Вот блин привязались, как пьяные к телевизору!
- Я к тому, молодой человек, что мы люди интеллигентные и не опытные. А
Вы же другое дело-с! Поможете водочки раздобыть-то? У Ивана
Прокопьевича сегодня именины-с. Деньги-то у нас имеются, а как купить,
не знаем. Опыта нет. Отвыкли мы от цивилизации. Все в тайге, да в тайге.
Молодой человек потирает ладошки:
- Ну, это мы мигом! Капусту давайте!
- Что давать-с?
Друг попутчика, Семен Петрович, опередил парнишку с ответом и, подняв палец к верху, поучительно произнес:
- Капуста, Иван Прокопьевич, на языке этого индивидуума обозначает
деньги-с. Я это где-то читал. И обращается к молодому человеку:
- Да-с?
Молодой человек усмехнувшись спрашивает;
- Сколько брать-с?
- Так почитай, нас трое! А может сосед составит нам компанию?
Все смотрят на Барсукова.
- Нет, спасибо, я помощником машиниста работаю, мне пить нельзя, в
Петропавловске локомотив принимаю.
Молодой человек успокаивается:
- А я и смотрю, что это с тобой проводники при посадке здоровались. Думал
мент, а ты оказывается машинист.
- Помощник.
***
-Вот зараза! Спалил волчара!- подумал Олег, - Принимать его сейчас нельзя.
Один он его возможно и скрутит, но людей при этом перепугает это точно. Наряд нужно ждать. Да и до станции прибытия еще далеко.
Вскоре парень вернулся с двумя бутылками водки.
Геологи открыли свои сумки и достали еду.
Выкладывая на столик съестное, Семен Петрович приговаривал:
-Вот хлебушек, вот, витамин цэ – сальце, мясце, а вот, и чайчишка – купчишка, и глюкоза при нем.
При слове «глюкоза» Барсукова как током ударило.
-Да не геологи это! Точно не геологи! И заводят они этого сосунка не зря.
И как бы подтверждая подозрения Барсукова, он услышал:
- А вот и пулемет, картишки – братишки!
Распив бутылку на троих. Компания повеселела. Два псевдо геолога расспрашивали у молодого человека про тяжелую жизнь в местах заключения. А парень, изрядно захмелев с блатным хвастовством, периодически икая, молол и молол все подряд.
- На зоне нужно жить по людски! Ик! С мусорами, ваще, ни-ни! С кумовьями западло! Ик!
- Ух ты! Смотрите-ка Иван Прокопьевич! Какой заслуженный каторжанин перед нами!
Парня от выпитой водки и неожиданной славы, понесло.
Он стукнул по столу кулаком, и крикнул на весь вагон:
- Да я, одним бушлатом, всю зону на запретку загонял!
- Ого? А в карты? Как-с?
- О! Это для нас, бродяжных, святое!
Поспорив чуток, решили играть в треньку.
И два штрибана, начали быстренько раздевать молодого человека.
- Как бы в Петропавловске его голым не пришлось через вокзал вести,-
подумал Олег, увидав, как сурковая шапка паренька перекочевала на
голову Ивана Прокопьевича.
За окном замелькал пригород.
В вагон входил наряд линейной милиции.
Олег подскакивает к парню, и с криком: - Держите руки, у него карта в рукаве!- заваливает преступника на полку.
Два пьяных геолога бросаются помогать Барсукову, выкручивая парню руки.
Подоспел наряд.
Через минуту задержанный уже сидит на лавке в наручниках.
А рядом, наряд проверяет у двух «геологов» справки об освобождении.
Иван Прокопьевич обращается к другу:
- Семен Петрович? А Вам не кажется, что нас развели как пионеров?
- Да-с. На ментов сработали-с, под старую свою полосатую задницу!
Старший наряда докладывает:
- С Вишневки освободились. Документы в порядке. У каждого по году
надзора. Особо Опасные Рецидивисты. Полосатики короче. Их тоже
выводить?
- Нет, пусть едут! Они мне здорово помогли, один бы я эту детину не
заломал!
Задержанного выводит наряд.
Он пытается вырваться и кричит двум полосатикам:
- Суки вязанные! Западло!
Иван Прокопьевич тусуя колоду карт, ехидно отвечает:
- Молчи рожа автоматная! От тебя сапожным кремом воняет, как
шоколадом от институтки! Бушлатом зону по запретке гонял?! Да ты, у
кума, в кабинете вонял!
Барсуков, задержанный и наряд милиции выходят из вагона.
Проходят мимо окна купе, где едут полосатики.
- Иван Прокопьевич? Что такое западло?
- На особом режиме западло, голодным остаться и в попу сношаться! И, Сява, завязывай меня на Вы называть, а то я уже и сам в натуре поверил, что дохтором науки стал!
***
Их сняли в Кургане. Полосатики устроили пьяный дебош в вагоне.
Олег, всегда вспоминая эту историю, смеялся.
- "НЕ СТРЕЛЯЙТЕ В БЕЛЫХ ЛЕБЕДЕЙ"
2009г.
СТАВРОПОЛЬЕ.
Салават ведет автомобиль. Олег сидит на переднем пассажирском сидении.
- Тебя, Барсик, тогда брать в училище не хотели.
- Два привода в детскую комнату были.
- Что натворил-то?
- Охота в неположенное время и из дома во Вьетнам рванул.
- В смысле во Вьетнам?
- Вьетнамским пионерам помогать с Америкосами бороться.
- Что? Помог?
- Нет. В Новосибирске с поезда сняли.
- А охота?
- Я у отца ружье без спроса взял. Да еще и утопил, когда из лодки вылетел от
отдачи.
- Что, утятины захотелось?
Барсуков смеется:
- Лебедятины.
НАЧАЛО СЕМИДЕСЯТЫХ.
ЦЕЛИНА.
Озеро на окраине села.
По берегу заросли камыша.
Весна.
Лодка-плоскодонка выходит на чистую воду. В лодке двое мальчишек. На них школьная форма. На лацканах пиджаков новенькие значки октябрят. Первый мальчик сидит на скамейке лицом вперед, и внимательно вглядывается в рябь озера. Второй, стоя, отталкиваясь шестом ( тычкой), управляет лодкой.
Это два не разлучных друга – одноклассника.
Санька, стоя с шестом, шепотом предупреждает:
-Тихо, уже подплываем.
Олежек, сопя носом, пытается разглядеть гнездо уточки на той стороне плеса.
- Да где же оно?
Санек показывает пальцем на противоположный берег:
- Вона! Туда гляди.
- Ни ляда не вижу. Может тама?- показывая рукой, спрашивает Олежка.
- Тама, тама, куриная ты слепота. Как мамка за Вьетнам скалкой тебя по
жбану отоварила, совсем видеть перестал.
- Ага, а ты сидеть не можешь, опосля ремня, стоя, как
индеец Джо в лодке плаваешь.
- Ну вот! Спугнул!
Раздается громкое кряканье, и утка, разбегаясь по воде, выпархивает из куста. Но, не пролетев и пятидесяти метров, садится на воду. Крякая на все озеро, уточка, как бы дразня мальчишек, поплыла к лодке.
- Это она от гнезда отводит, там семь яичек. Вчерась снеслась.
- Наша кажись.
И оба друга, разом, вытащив булку хлеба из сумки и разорвав ее пополам, начинают кидать кусочки на воду, которые подгоняемые ветром, поплыли к утке.
- Шейка! Шейка! Это мы! Держи! Давай сюда!
Уточка настороженно глядела на двух пацанов в лодке. Она перебирала в своей утиной памяти, где и когда могла встречаться с этими мальчуганами. Конечно, птица уже не помнила, как нежные детские руки в прошлом году выпутывали почти захлебнувшегося утенка из рыбацких сетей. Как потом она очнулась в картонной коробке на русской печке, и эти же детские руки, нежно гладя серый комочек, кормили его желтками вареных яиц.
Шейка медленно подплыла к корочке и несмело клюнула пищу.
- Точно, она, наша Шейка!
Олежка улыбается во весь беззубый рот:
- Конечно нашия! Другая клевать не будет. Гляди-ка, нашла озеро!
- Ага, таперече и утят выведет.
- Во здорово! Семь ручных уток будет!
- Восемь! Дурень! Шейку-то, тожа считай!
- Точно, блин, восемь. А через год еще больше будет
- Ага! Больше, больше, если негры их не съедят! Утки же в Африке зимуют, а
там жрать нечего, я сам в "Пионерской правде" вчера читал.
- Как нечего? А финики?
- У них белые все отбирают.
- Ой, гля, Саня! Она вообще рядом!
И действительно, серая утка, совсем близко подплыв к лодке, клевала мокрые кусочки хлеба. Радости пацанов не было предела. Это была их Шейка! Точно она! Другая бы не подплыла так близко.
Всю неделю, после уроков ребята бегали к озеру.
Отстегивая отцовскую лодку, выплывали кормить свою утку, которая уже так осмелела, что чуть ли не брала корм из рук.
К гнезду близко не подплывали.
Следили издалека.
Ждали когда появятся утята.
Сидят в лодке, кормят уточку.
- А где селезень-то?
- А пес его знает, они на линьку улетают, когда свое дело сделают.
- Какое дело? Это что ли? – Санек со щелчком стукает, указательным пальцем правой руки по сложенному в ладошке большому пальцу левой.
- Ага! Это! Это! Проделав то же самое, подтверждает свои скудные познания
в сексе Олежка.
Оба мальчика смеются, напугав подплывшую за кормом утку.
Как-то возвращаясь со школы, ребята услышали громкие крики на озере.
-Лебеди! Лебеди прилетели! - хором закричали друзья, и, бросив на берегу портфели, наперегонки, помчались к лодке.
Выплыв из камыша, они увидели пару лебедей.
Красивые, статные птицы, величаво плавают на водной глади озера. Мальчишки очарованно рассматривают лебедей.
- Вдоволь налюбовавшись лебединой парой, ребята вспомнили о подружке.
- Шейка! Шейка!
Но утка не появлялась.
- Шейка!
Санька догадался:
- Боится, наверное, лебедей. Вон они, какие огромные!
- Они добрые! Красивые! И песню про них поют по радио! Верность
лебединая называется!
- Шейка, сидя в гнезде, видела мальчишек. Но инстинкт самосохранения ей подсказывал не выказывать место расположения гнезда. Чувство голода, опять же толкало на необдуманный поступок.
- Шейка! Шейка!- вновь донеслось до нее.
И уточка, покинув гнездо, поплыла к мальчикам.
Один лебедь, шипя, быстро поплыл за Шейкой, другой направился к утиному гнезду.
- Гады! Сволочи! Кыш! – заорали на лебедей друзья.
Но было поздно, гнездо с утиными яйцами, несколькими хлопками огромных крыльев, было превращено в месиво.
Шейка отчаянно крякая, плавала кругами на безопасном расстоянии от лебедей.
Мальчишки в два голоса ревели…
АВГУСТ 1996 ГОДА.
ЧЕЧНЯ.
ГРОЗНЫЙ.
ЧАСТНЫЙ СЕКТОР.
РАЙОН РУССКОГО КЛАДБИЩА.
Над пунктом временной дислокации громко крича, летела стая красивых, белоснежных птиц. Бойцы отряда с любовью смотрели в синее военное небо.
Только один майор, не обращая на эту неземную красоту, занимался стиркой обмундирования.
Пункт Временной Дислокации.
В пулеметных гнездах несут службу постовые.
Мимо ворот ПВД, проходят бортовые КАМАЗЫ.
В кузове боевики. Они стреляют в воздух. Празднуют Хасавюртовское соглашение.
Один из них из ПК дает длинную очередь по воротам ПВД.
Грузовики уходят.
В небе летит стая лебедей.
Боец отряда толкает Барсукова в бок:
- Смотри! Лебеди!
- И что?
- Красиво!
Барсуков выжимает куртку:
- Не всё красивое - добро.
- На такую красоту и рука не поднимется.
- Доведут поднимется.
- Что? Стрелял по ним?
- Один раз! В детстве. Из отцовского ружья.
- И что? Убил?
- Нет. Промазал. Но из лодки от отдачи выпал, и ружьё утопил, а они
улетели.
- А за что стрелял-то?
- За Серую Шейку, которую потом голодные нигеры съели, потому что у них
злые белые люди финики отбирал,- стряхнув мокрую робу, майор продолжает, - Вот и завтра нас как баранов бородатые дяди разоружат и под свист, и улюлюканье повезут в Моздок. Это и будет наша лебединая песня.
Майор горько усмехается, плюёт под ноги и идет в расположение отряда.
Боец, крутит пальцем у виска, бурчит:
-Одно слово, контуженный.
И снова, любуясь стаей, устремляет взгляд в синее небо.
Барсуков поднимается по лестничному проему.
Открывает люк на крышу.
Крыша плоская.
Вешает на телефонный провод постиранное обмундирование.
Смотрит на дорогу ведущую мимо ПВД.
В начале улицы вновь появляется грузовик. В кузове вооруженные люди, с зелеными повязками на головах.
Они кричат лозунги.
Развиваются флаги.
Радуются.
Стреляют из стрелкового оружия вверх.
Приближаются к воротам ПВД.
Но тут с крыши здания, начинает работать ЗУ из двух спаренных стволов КПВТ.
Перед машиной разрывается посланная очередь.
Грузовик резко тормозит.
Сдает задом.
Разворачивается и удаляется.
Зенитка лупит вдогонку.
Слышаться крики.
Это кричат Барсукову из расположения:
-Прекратить стрельбу! Прекратить! Открытие ответного огня запрещено! Приказ генерала Лебедя!
Стволы зенитки поднимаются, и она дает длинную очередь в след лебединой стае. Но птицы уже далеко.
В кресле установки Барсуков.
Он поёт песню стреляя:
- БУХ, БУХ, БУХ.
- Над землею, птицы белые летят,
Собирает их в большие стаи осень.
А за ними холода идут опять,
Наше счастье гуси-лебеди уносят.
- БУХ. БУХ. БУХ.
- Будут вёсны, будет талая вода,
Из-за моря гуси-лебеди вернутся.
Жаль, что снова не вернутся те года,
Только в сердце сладкой болью отзовутся...
БУХ! БУХ! БУХ!
В небе Чечни летели лебеди.
Красивые и гордые птицы.
Красивые и гордые.
Гордые и красивые…
"ШОКОЛАДНЫЕ ЗАЙЦЫ БАРСУКОВА"
Едут в машине.
Насыров включает автомагнитолу.
Барсуков прислушивается к песне.
- Я шоколадный заяц, я ласковый мерзавец!
Олег усмехаясь, закрывает глаза:
- Песня про зайцев!
КОНЕЦ ШЕСТИДЕСЯТЫХ.
Олежек очень любит тётю Марину. Ему шесть лет. Еще годик и он пойдет в первый класс. А сейчас он в детском садике, в подготовительной группе.
Тетя Марина приедет завтра из Витебска. Она привезет как обычно шоколадных зайцев. Которых покупает при пересадке в Москве.
Это подарки ему и его сестренке Аленке. В Петропавловске Казахском кроме фиников на прилавках есть еще баранки.
Но конфет, тем более шоколадных, Олежек отродясь не видел. Вот и ждет племяш из года в год свою любимую тетю.
В дом входит приехавшая в гости тетя Марина.
Олежек бежит к ней.
Сзади припрыгивая, бежит младшая сестренка.
Тетя Марина проходит в комнату и открывает чемодан. Дети в ожидании чуда глядят на его содержимое.
Обычно она привозит два зайчика.
Мальчик поедает своего.
А потом нарезает круги вокруг серванта, который разделяет однокомнатную квартиру на две части -детскую половину, от папиной и маминой.
Тетя Марина достает две шоколадки, в белой фольге.
Шоколадки - зайчики.
Один отдает Олежке, другого зайчика мама ставит на сервант.
После, через три – четыре дня, вся семья дружно съедает вторую шоколадку.
Аленке шоколад нельзя, она маленькая, у нее диатез.
Но с каждым годом сестра взрослеет.
И приезд тети Марины у нее в сознании тоже ассоциируется с шоколадным зайчиком в блестящей обертке из фольги.
Тут уж как повезет, а вдруг разрешат ей тоже попробовать.
Первого зайца Олег проглотил быстрее серого волка.
Зайка и моргнуть не успел.
Олежек тоже.
Осталось только обертка из фольги.
И все.
Второго мама водрузила на сервант - на своё заячье место…
Олежек поедает зайца.
С вздохом расправляет золотинку.
Долго ходит по комнате, поглядывая на вторую шоколадку.
Вздыхает.
За ним как хвостик топает сестренка, она тоже вздыхает и поглядывает на зайчика.
Мальчик не помнил, как проснувшись ночью, встал на душку спинки кровати и потянулся к заветной шоколадке...
Олежка с закрытыми глазами встает на дужку кровати.
Берет двумя руками второго зайчика.
Садится.
Рядом безмятежно спит сестренка.
Разбудил его лучик утреннего солнышка.
Прошлепав босыми ногами до дверей туалета, совмещенного с ванной и включив свет, Олежка прикрыл за собой дверь.
После всех дел, которые мальчик должен быть сделать, он протянул свои руки к водопроводному крану.
Посмотрев в зеркало, мальчишка испуганно отшатнулся.
На него глядел совсем не знакомый мальчик.
Можно сказать негодяй, у которого весь рот был испачкан шоколадом.
Мальчик проходит в туалет. После обычной утренней процедуры, подходит к крану. Глядится в зеркало. Видит свое отражение, широко раскрывает глаза. Рот измазан шоколадом. Он быстро смывает следы преступления. И на цыпочках выходит их ванной.
Осознав, что случилось непоправимое, Олежек на цыпочках прошел к своей кровати. Из-под нее мальчик вытащил чемодан с игрушками.
Достал большой комок коричневого пластилина, и, слепив жалкое подобие ослика или белки, обмотал фольгой.
Мальчик вытягивает чемодан с игрушками. Достает пластилин и лепит зайца. Заматывает его в фольгу.
Тихо он встает на душку кровати и ставит подделку на место.
Через несколько минут мальчик уже спал, досматривая утренние сны про шоколадных зайчиков, которые стояли на полках Петропавловских магазинов, вместо фиников и сушек.
Мальчик спит.
Рядом спит сестренка.
Ему снятся шоколадные зайчики, которые в изобилии стоят на прилавках.
Рев сестры похожий на сирену пожарного автомобиля, разбудил всю семью.
Олежа открыл глаза и увидел над собою балахон ночной рубашки сестренки.
Аленка, стоит на душке его кровати и орет благим матом.
Одной рукой она держится за сервант, другой выковыривает из-за рта прилипший к зубам пластилин...
Мама била половой тряпкой по нижней части спины Олежки. А он бегал вокруг мамы и голосил.
- Мерзавец ты! Мерзавец! - как-то певуче, совсем незнакомым, не
маменькиным голоском приговаривала она.
Мальчик вопил.
-А! А! А!-
Но мама не унималась.
Она уже била его со всей силы по спине ладошкой.
Бац! Бац! Бац!
- А! А! А!
Мальчик бегает вокруг мамы. Мама стегает его тряпкой.
ЧЕЧНЯ.
А! А! А! - еще раз заорал майор Барсуков, просыпаясь.
Майор садится на кровать.
-Ты что? Командир! Кончай голосить! Дай видик посмотреть! Приснилось
что, что ли?
Майор сел на кровать и посмотрел на бойца, который колотил его ладошкой по спине. Олег окинул взглядом своих починенных.
Бойцы сидят на табуретках и на ящиках из под снарядов, смотрят видеофильм.
Точнее запись какого-то концерта. Надсадно ревет за стеной дизель-генератор.
Сквозь облако табачного дыма, на голубом экране майор видит темнокожего певца. Который шоколадным зайкой прыгает по сцене, поет в микрофон:
-Я шоколадный заяц, я ласковый мерзавец!
Майору, смотрящему на экран телевизора, кажутся полки петропавловских магазинов. По которым бегают шоколадные зайки. Все они с микрофонами. И он, показывая пальцем на телевизор хохочет.
Дальше слова песни было трудно расслышать.
Заглушая рев дизеля, как волк в мультфильме «Ну погоди!», показывая на телевизор прокуренным пальцем, хохотал Барсуков.
- Ха-ха! Заяц! Ну, заяц! Ну! Погоди! Шоколадный! Ворона
пластилиновая! Ха-Ха-Ха!
Вскоре майор успокаивается, и, хлебнув из поданной фляжки, выкурив сигарету, вновь ложится на койку засыпая:
- Завтра трудный день. Завтра….За… Зайцы…
Шоколадные… Пластилин...Ворона...Хм... Хр..
Барсуков медленно погружался в сон.
Но это был уже не детский сон.
Не было кричащей сестренки и ругающей его мамы. Не было и смеющегося папы.
Не было качающей головой тети Марины.
Снился майору берег Сунжи и лежащий на речном камне раздутый труп чернокожего наемника. Который уже дней десять разлагаясь, валялся никому не нужный. Ни нашим, ни Вашим. Наемник и все. Араб какой-то. Без родины и флага.
Никто и ничто. Просто раздутый и смердящий труп огромного, двухметрового негра.
- Шоколадный заяц. Надо утром столкнуть его в воду, пусть
плывет в Африку, - прошептал Борсуков и повернулся спиной к
телевизору...
Берег речки.
На гальке лежит раздутый труп двух метрового чернокожего наемника.
"РУКИ ПРОЧЬ ОТ ВЬЕТНАМА!"
СТАВРОПОЛЬСКИЙ КРАЙ.
- А про Вьетнам расскажи.
- О. Это Салават, из далекого детства. Тогда-то на учет и поставили, за побег из
дома.
КОНЕЦ ШЕСТИДЕСЯТЫХ.
Олежка с Санькой сидят в голубятне.
( звук воркования голубей)
Голуби к их тайным совещаниям давно привыкли.
В пустых гнездах было спрятано все самое необходимое: охотничий нож с отбитой деревянной ручкой, два компаса, коробок спичек, политическая карта мира и несколько банок "завтрака туриста".
Но самое главное, хранилось отдельно, в ларе с зерном.
Это были четыре номера газеты "Пионерская правда" с рассказом «Дорогу, которую выбрал Чунг».
Про бесстрашного мальчика Чунга с автоматом Калашникова в руках, борющегося за свободу и независимость своей Родины.
Санька шмыгая носом делится новостью с другом:
- Опять мериканци Вьетнам бомбили.
- Лишь бы без нас война не закончилась, а то пока собираемся и победят их.
- Нет, без нас не победят, у них самолетов еще много, вчерась по радио говорили, что тока один сшибли, а остальные улетели.
Олежка рассматривает рогатку:
- А рогатка-то, добьет до самолета?
- А то, как же! Я нынче по дверям пекарни пальнул, там такая вмятина большая
осталась!
Раздается скрип лестничных ступенек. В голубятню кто-то поднимается.
Оба второклассника услышав скрип разом замолкают.
- Кто там?- шепчет другу Олега.
- Батя, наверное, - так же шепотом отвечает его друг.
Открывается дверка. И в помещение голубятни протискивается Санькин папа - дядя Степан.
- Вы, что, это, здесь притихли, стригуны? Не курите ли часом?
Олег прячет за спиной карту мира:
- Нет, мы в голубятнях не курим, голубям нельзя табаком дышать, в точку не пойдут, и колени бить не будут, им свежий воздух нужОн.
Дядька Степан усмехается:
- Ну да, вы же у нас только в школе курите, там голубей нет, там
можно.
Санькин отец намекнул на прошлогодний случай, когда двух друзей поймал физрук, за трансформаторной будкой с бычком «севера».
- Нас в пионеры скоро примут, а пионеры не курят.
Степан осматривает голубятню. Засовывает руку под потолочную лагу. И достает пачку папирос.
- А это что?
- Мы же, вьетнамским товарищам посылку собираем.
Дядя Степан присаживается на перевернутое ведро и, едва сдерживая смех, интересуется:
- Это Вас новая пионервожатая надоумила?
- Нет, мы сами решили.
Дядя Степан, рассматривает номер «Пионерской Правды»:
- Я этой московской фуре при встрече все скажу, что про неё думаю. Мозги вам засирает всякой хренью.
- Она хорошая, она нам про Вьетнам каждый день рассказывает. Там дети
воюют и все вьетнамцы храбрые. У Чунга шрам на все лицо от
американской бомбы. И галстук пионерский самоделешный. Им помощь
нужна, и мы…
Тут Санька осекся, получив незаметный тычок в спину от друга. Он чуть не проболтался о планах друзей.
Дядя Степан поднимается. Бесцеремонно кладет пачку «Волны» в карман своей телогрейки.
-Так. Ладно. Сидите тут, и воды в корыто голубям плесните, когда уходить
будете.
Олежка все еще пытаясь вернуть пачку папирос:
- Это вьетнамским товарищам!
Санькин папа смеется выходя из голубятни:
- Пусть бамбук курят! Их по дыму американские стервятники обнаружат и разбомбят к едрене фене.
Дядя Степан уходит.
Слышен скрип ступенек.
- Не любит он нашу Зинаиду Тимофеевну и вьетнамцем не хочет помогать,-
разочарованно произнес Санек. Ему было стыдно перед другом за серость
своего отца.
Но Олежка поспешил успокоить Шурика:
-У меня папка тожа на демонстрации не ходит и всегда над мамкой смеется, когда она со швейной фабрикой идет туды.
Ребята собирают рюкзак.
Складывают вещи и продукты.
Санька разгребает зерно в ящике и достает две пачки «Волны».
- Это матросам. Они нас на корабль пропустят. Если брата не сыщем мого.
Старший брат Саньки служил срочную службу на Тихоокеанском флоте. Он писал, что на боевом корабле часто заходят во Вьетнам. На него и надеялись пацаны.
Приближался час побега.
Через полтора часа на железнодорожную станцию Петропавловск Казахский прибудет поезд «Москва-Пекин».
В перронной суете никто и не заметит, как два маленьких мальчика прошмыгнут в вагон.
Мальчишки встречают поезд.
Прошмыгивают в вагон.
Забираются на третью полку.
Поезд трогается.
Приближается проводница, она проверяет билеты у пассажиров.
А к утру, потеряв сыновей, родители узнают, что Олежку и Саньку сняли с поезда.
При этом сотрудник детской комнаты ЛОВД станции Петропавловск будет удивлен текстом телеграммы из Новосибирска.
При задержанных подростках, имеются следующие вещи:
Охотничий нож 1 шт.
карта мира -1 зкз.
Два Свидетельства о рождении.
Три пионерских галстука.
Железнодорожный вокзал.
Родители Олежки и Саньки находятся в детской комнате милиции.
Слышан грохот проходящих составов.
Перекличка диспетчеров по громкой связи.
Мама Саньки удивляется:
- А зачем им три галстука-то?
Чунгу наверное третий, кому же еще, - сплюнув под ноги, рявкнет дядя Степан и, поднявшись, идет в школу.
Сашкин папа проходит в кабинет директора школы.
Секретарь убегает за пионервожатой.
Зинаида Тимофеевна важно заходит к директору.
Качается люстра в приемной.
Секретарь берет трубку телефона.
Поднимается, подбегает к шкафу. Вынимает аптечку. Забегает с ней в кабинет директора.
Радио висящее на стене объявляет:
-Здравствуйте ребята! Вы слушаете «Пионерскую Зорьку»! Сегодня мы расскажем про великую дружбу Советских и Вьетнамских школьников!
Дядя Степан выходя из кабинета директора школы, внезапно останавливается, прислушивается к тексту радиопередачи.
Подходит к радио и двумя руками срывает его со стены, со всей силы бросив и разбив его об пол.
Радио замолкает. Но в коридорах продолжается передача про вьетнамских пионеров.
Отец мальчика со всей силы хлопает дверью.
Следом выскакивает из кабинета заплаканная пионервожатая.
Директора школы, отпаивают водой. Слышен запах карвалола.
Зинаида Тимофеевна, после того как выйдет из кабинета директора, разрыдается белугой северной. Больше никогда и никто не услышит от нее про великую дружбу Вьетнамских и Советских школьников…
СЕВЕР ТЮМЕНСКОЙ ОБЛАСТИ.
СУРГУТ.
ОСЕНЬ 2004 ГОДА.
РЫНОК.
Вьетнамский рынок быстро блокировали с разных сторон силами СОБРа и ОМОНА.
Полковник милиции Барсуков, руководя операцией, прохаживается вдоль строя задержанных, хлопает резиновой дубинкой по ладошке.
К нему подводят вьетнамца, знающего русский язык.
Лицо его, изуродовано шрамом.
Вьетнамец пятидесятилетнего возраста.
Задержанный стучит себя в грудь и громко объявляет:
-Чунг!
Полковник, улыбаясь, стучит себя в грудь кулаком:
-Пионер Барсуков!
Олег, молча, берет вьетнамского нелегала за руку и выводит из кольца оцепления.
Отпускает.
Показывает жестами, чтобы тот шел прочь.
Дружески машет ему рукой на прощание:
- Этот пусть идет, у нас их много.
- Ты его, что, знаешь?- интересуется командир СОБРа.
- Ага, с шестьдесят девятого года не виделись, сослуживцы, против
Американцев вместе сражались, - внезапно расхохотавшись, шутливо поясняет
полковник.
- Ну, ты и свистишь, Анатольевич! Тебе ж тогда отроду, лет десять было!
Барсуков смотрит вослед удаляющемуся вьетнамцу:
- Конечно, свищу, но пусть идет. Вдруг это тот самый Чунг, про которого Зинаида Тимофеевна рассказывала.
ШЕСТИДЕСЯТЫЕ ГОДЫ.
Школьный класс.
Пионервожатая стоит со свежим номером «Пионерской Правды.
Санька и Олежка, широко раскрыв рты, слушают Зинаиду Тимофеевну.
2004 год.
СУРГУТ.
Вьетнамец останавливается и непонимающе пожимает плечами.
Махает рукой в ответ на приветствие Барсукова.
Чунг с благодарностью смотрел на незнакомого полковника, так просто взявшего и отпустившего его. С ним никогда такого последнее время не случалось.
Ладонь Чунга хранила тепло руки русского офицера, такое же тепло, какое, когда-то исходило от Автомата Калашникова, сделанного в СССР, с которым Чунг сражался за свободу и не зависимость своей родины.
"ЗВЕРЬЕ МОЕ"
2009 год.
СТАНИЦА ЕССЕНКТУКСКАЯ.
Салават и Олег, подъехав к дому, звонят. Открывается калитка.
Славик приветствует сослуживцев, обнимаются.
Проходят в ограду. Вячеслав закрывает собой отверстие в будке. Оттуда рвется наружу овчарка.
- Да, скажи ей «Фу!»
- Не слышит она, глухая.
- Вроде молодая?
- Контуженная она, как и я. Проходите в дом.
- Животным тоже досталось. Славка домой забрал списанного
кобеля, - поясняет Салават.
Пока Славик суетился за плитой.
Заваривает чай.
Олег, откинувшись на спинку стула, вспоминал отрядную любимицу.
ЧЕЧНЯ.
ОКТЯБРЬСКИЙ РАЙОН ГОРОДА ГРОЗНОГО.
УЛИЦА ПАВЛА МУСОРОВА.
Из УАЗА – «батончика» выпрыгивают люди в камуфляжной одежде.
Выгружают вещи. Вооружение.
К группе подбегает дворняга и тыкается в ноги прапорщику Демчуку.
Демчук приседает, и гладит собаку:
- Смотри! Узнала! Найдочка! Девочка моя!
Они выгружали вещи из автомобиля. Они это, комиссия по приему и передачи.
Полковник Барсуков - начальник новой оперативной группы, старшина группы – прапорщик Демчук и начальник штаба – майор Зайцев.
Возле старшины прыгала и ластилась дворняга рыжего опала.
- Я её щенком в первую командировку подобрал. Фронтовая подруга! Из одной миски питались. Я поем, потом ей накладываю!
- И спал с ней, несовершеннолетней, старый пердун.
- Да спал, под одним одеялом, она же маленькая была.
- Сейчас подросла. Вон, какая невеста!
Барсуков гладит собаку, и подхватив свои вещи идет к штабному подъезду полуразрушенного здания.
Через пять дней прибыл основной личный состав. «Ярославцы», сдав ПВД, отбыли домой.
Заезжает основной состав оперативной группы.
Бойцы размещаются по кубрикам.
Демчук руководит размещением личного состава и выгрузкой вооружения, продовольствия. Найда как хвостик, всюду бегает за старшиной.
Толик не противился привязанности к нему собаки. Когда он заступал на КПП, она всегда лежала рядом на мешках с песком. Собака ревностно оберегала своего друга. Упаси Бог кому-то толкнуть или обидеть Толяна! Враг номер один на века. Состав отряда был сводным и многонациональным.
Найда, сотрудников отряда знала в лицо и относилась очень дружелюбно.
Но стоило появиться местным, её как будто подменяли. Шерсть дыбом, оскал звериный, глаза навыкат.
На территорию ПВД въезжает УАЗ местной милиции.
Найда срывается с мешков, и с лаем бросается на приехавших.
Демчук подбегает, хватает собаку за ошейник и оттаскивает вырывающуюся псину в сторону.
Полковник не раз говорил старшине, чтобы он привязывал собаку на КПП, так как она выбегала на дорогу и кидалась на всё «гражданское».
- Тут и дети бегают, покусает кого-нибудь. Будут потом проблемы.
Привязывай её.
Старшина уводит любимицу к деревянной будке и пристегивает поводок. Садится на крышу будки и разговаривает с собакой:
-Ничего он не понимает. (передразнивает Барсукова) - Привяжи! Привяжи! - Ты у меня умная собачка. Просто не любишь ты чеченцев. Намыкалась, поди, пока мы опять не пришли. Вот взяли Грозный, нашла же нас. А мы тебя тогда бросили. Оставили с басурманами.
Собака, наклонив голову, внимательно слушает старшину.
Толян сидя на будке, достает из кармана сигареты.
Прикуривает. Выпускает дым. Гладит собаку.
-Видишь, ты какая верная. Даже с местными кобелями не знаешься. Только с Геббельсом и Вованом общаешься.
Вдалеке сидят два кобеля. Один черный – это Геббельс, он из Ярославского ОМОНА. Другой Вован – рыжий пес из пятой комендатуры. Так как территории смежные, то собаки ходят в гости к друг другу.
Из штабного подъезда выходит Барсуков.
Подъезжает УАЗ.
Барсуков садится в него. На заднее сидение прыгают три вооруженных бойца.
- Я в Ханкалу. Зайцев старший. Смотри мне! Собаку не отвязывай.
Демчук встает, отряхивает брюки:
- Конечно командир.
Часовой открывает ворота. УАЗ выезжает из территории ПВД. Старшина поворачивается к Найде:
- Ты поняла? Как только командир нарисуется, чтобы пулей к будке.
Найда виляет хвостом. Демчук отстегивает поводок. И сучка бежит к своим двум дружкАм.
Три собаки весело носятся по расположению.
Весна.
Наверное, скоро Найда станет мамой.
Даже контуженный Вован, у которого за период службы три подрыва, и тот скачет молодым козликом. Бойцы смеясь подтрунивают над влюбленной троицей.
- Вован не отставай!
Рыжий старый, он выдыхается быстрей, чем Геббельс. И две собаки исчезают в зарослях черемухи, которая растет между расположением Ярославского ОМОНА и ПВД Октябрьского района.
ВОВАН семенит следом.
Собаки заскакивают в кусты.
Перепрыгивают через лежащую в траве пару.
Боец целует девушку в форме.
Оба озираясь садятся.
Девчонка смеется и кричит вдогонку:
- Геббельс! Паразит! Уши надеру.
Боец обнимает и опять заваливает подругу на траву.
Весна.
Но через влюбленную пару медленно перешагивает контуженный Вован. Боец вдогонку бьет его ладошкой.
Оба садятся.
Ольга собаковод - кинолог ОМОН Ярославля поправляя прическу просит:
- Платье заказали. Виталя, поговори с Борсуковым, пусть свадьбу разрешит.
- Я уже с Удавом переговорил, тот обещал подойти к командиру.
Громыхают ворота Оперативной Группы.
Мимо сидящих влюбленных стрелой проносится Найда.
Следом бежит Геббельс, сзади Вован.
Во двор въезжает командирский УАЗ.
Виталик, поцеловав любимую, пригибаясь, бежит в расположение.
Барсуков выходит из УАЗИКА.
Оглядывает территорию.
Найда лежит около будки.
Виталик сидит в курилке.
А в кустах сирени на границе двух ПВД стоит девушка в форме, по бокам сидят два пса.
Они дружно вздыхают, поворачиваются и уходят на свою территорию.
"НЕТ ПОЖАРНОГО ЩИТА"
Утро.
Барсуков сидит в своем кубрике.
В спальное помещение, одновременно служащее рабочим кабинетом, скромно протискивался боец отряда Виталик по прозвищу «Вий».
Это он вчера целовался в кустах сирени.
- Товарищ полковник. Разрешите?
- Давай.
- Олег Анатольевич, мы пожениться решили.
Полковник отложив ручку, смотрит на Вия.
-Ты, Вий, не в дерьмо, так в Красную Армию вступишь. То автомат
потеряешь, то жениться надумаешь? Не надоело тебе клоуном быть-то?
Виталик рассеянно бормочет:
- Так мы серьезно решили.
Боец СОГа всю командировку встречался с Ольгой - кинологом ОМОНа УВД Ярославской области. С Ярославцами отряд соседствовал с 2000 года.
- Я справок не даю, вам к попу нужно, покаяться.
- Мы и решили венчаться в церкви.
- Кончай базар! В Моздок не отпущу! Лихо вы придумали, чтобы из Грозного
слинять. Давай, вали, отсюда.
В оперативной группе служило боле ста архаровцев, у многих за плечами было по пять-семь командировок, и что бы сгонять в Моздок или Хасавюрт, и там отвести душу, парни находили самые изощренные предлоги. Но тему венчания «Вий» придумал первый.
И пролетел, как фанера над «Парижем», Олег тоже был уже стреляный воробей, и просто так «развести» его было не просто.
Виталик уходит.
Барсуков вновь склоняется над документами. В Дверь просовывается голова командира огневой группы.
Барсуков понимает глаза , взглядом показывая на табурет:
-Заходи Удав. Что мнешься?
Командир СОГ, позывной «Удав», огромного телосложения, еле - еле вместился в тесные хоромы начальника.
- Командир, эти клоуны действительно хотят свадьбу играть.
- С какого перепугу? Может ты, Славик, хочешь сообщить, что скоро мы с
тобой дедушками станем?
- Или бабушками, если до генерала дойдет!
Слава, раскачивает табуретку, гогоча, откидывается спиной на стенку и цепляет висящую на стене «МУХУ», гранатомет, сорвавшись с крючка, с грохотом брякается на пол.
Оба, молча, смотрят друг на друга.
Потом переводят взгляд на гранатомет.
Удав вытирает пот со лба:
- Бракованная, блин, не сработала.
- Слава, забери её от греха, второй раз с гвоздя падает, а то пока чужого
внучка дождусь, сам со своим дедушкой на небесах в нарды играть буду.
Славик, поднимает с пола гранатомет, открывает дверь, выходя, говорит:
- Они уже свадебное платье заказали в Хасике, и венчание в церкви
назначено.
- В какой церкви? В Моздок не отпущу!
- Так в Грозном же восстановили. За Романовским мостом которая.
- Пусть что хотят то и делают, а то потом свадебное платье не налезет.
- Ага! Клин из плащ-палатки на спине сильно заметен будет.
Удав скрывается за дверью, унося с собой бракованную «МУХУ».
Барсуков склоняется над бумагами.
Звонит полевой телефон.
Олег берет трубку.
Докладывает часовой КПП.
- Командир, тут из Ханкалы приехали, тебя требуют. Пропускать?
- Документы проверил?
- Не дают. Ругаются. -Типа проверяющих в лицо нужно знать! А они без
погон и без знаков различия.
- Тогда пошли их на ..( осекается) на хутор бабочек ловить.
- Понял.
Входит Удав.
- Анатолич. На КП кипишь. Кричат. Угрожают.
- Пока документы не покажут не пропускать.
- Они так и ворота выломают. Не стрелять же по ним?
- Найду спусти, она наведет порядок.
Часовой берет трубку. Разговаривает с Удавом.
Улыбается.
Подходит к будке с собакой.
Отцепляет поводок.
Найда сигает под ворота. Слышен злобный лай. Топот четырех пар ног. Хлопанье автомобильных дверей.
Мимо часового пролетает Геббельс ныряет под ворота. Следом семенит контуженный Вован, и тоже с трудом протискивается между землей и железными воротами.
Слышится неистовый лай.
УАЗИК сдает задом, и, развернувшись, уезжает в сторону Минутки.
- Совсем нюх потеряли москвичи. Суют свои носы везде, надо или не надо. Нет предписания, не хрен тут делать!
Удав соглашается:
- В прошлый раз приехали. Сука, пожарный щит им покажи! Я им показал.
Лейтенантик молоденький такой, щечки розовенькие, как у поросеночка,
достал тетрадку и пишет. Я спрашиваю:- Что пишешь? - Недостатки, - говорит. - Чем больше - тем лучше? Ага, говорит.
И пишет: - Нет ведра. Нет лопаты. Нет багра. Нет лома. Ответственный не
указан. Краска красная тусклая. Щит на замок не закрыт.
Забрал я тетрадку у него из рук, вырвал листок. Подожди - говорю, - сейчас
все исправлю! Позвал двух бойцов. Показал на щит. Приказываю: -
Вкиньте щит за забор! Бойцы сорвали его и выкинули за ограждение. Тот
лейтенант чуть не плача спрашивает: - А мне что писать-то?
Я его похлопал по плечу и подсказал:
- Пиши, один недостаток! Нет пожарного щита!
- А я и думаю, почему Ленинский и Старопромысловский отделы отодрали
на совещании у зампотыла, а нас не тронули.
- Так у них замечаний много, а у нас всего одно. Нет пожарного щита!- улыбнулся командир Сводной Огневой группы.
- Что к свадьбе-то готовы?
- Готовы. Готовы. Завтра поедем. Я уже и перчатки резиновые к БТРУ
надутые прикрутил, как шарики смотрятся. Оцепление выставим. Все будет
в шоколаде.
По расположению несутся собаки.
Найда, следом Геббельс.
Они забегают в кусты сирени.
Перепрыгивают через целующуюся пару.
Виталик и Ольга садятся.
Ольга грозит пальцем:
- Геббельс! Уши надеру!
Молодые ложатся в траву.
Но тут через них переползает контуженный Вован. Виталик успевает
врезать ладошкой по заднице собаки.
Продолжение: https://dzen.ru/a/Zeq6jTjEVWzVARac