Железная дорога или жди меня Женька

Олег Борисенко

Начало: https://dzen.ru/a/ZeiYgy00WlghJLRh

«СТО МИЛИМИТРОВАЯ ПУШКА и ЗЛОПАМЯТНЫЙ ПРЕПОД»

1985 ГОД.
ОРДЖОНИКИДЗЕ.
ОВВККУ. ЛЕТНИЙ ЛАГЕРЬ.

Курсанты находятся в летнем классе. За преподавательским столом сидит командир взвода - старший лейтенант Панютин. Все его внимательно слушают. Время:-  восемь часов утра.

Мы сидим и слушаем наставления взводного. Через полчаса экзамен.
Наш выпускной батальон тянут на звание отличный.
И взводные оказались между двух огней.
Сверху, как в кузне - комбат подполковник Усманов, внизу мы – лоботрясы, через месяц лейтенанты.
Комбат требует больше пятерок и четверок.
Ну а те, у кого есть тройки, давно «забили» на их социалистическое соревнование.
В батальоне есть будущие медалисты, коммунисты, активисты.
Вот они пусть и выполняют план!
Их все четыре года отпускали в увольнение, радовали зимними отпусками. Вручали грамоты и значки.
А значит, пусть и рвут сухожилия отличники боевой и политической подготовки.
Мы же - основная масса курсантов, которые вместо увольнений и отпусков несли службу в нарядах, гнили в посудомойках, драили сортиры, теперь только делаем вид, что стараемся изо всех сил.
- Оценка по военной истории идет в диплом. А наш четвертый взвод по
всем показателям нашей 10 роты на четвертом месте, то есть в хвосте, - напоминает взводный.
- Нагоним. Все нормально, товарищ старший лейтенант!
- Я что-то на задних рядах не вижу активности? – приподнимается с табурета взводный.

Иванов и Ткаченко, сидя на разных рядах галерки, самозабвенно играют в морской бой.
Ванечка шепотом:
- Е 4.
Ткаченко нагло улыбаясь:
- Мимо!
Ванечка возмущенно:
- Ты что Ткач? Как мимо? Четырехпалубный, там и клеток больше нет!
Микола издеваясь:
- Смотри лучше Тарас Бульба!
Ванечка психуя:
- Сам ты бульбаш!

Сережка Иванов перегибается через проход и выхватывает тетрадку по военной истории у Ткаченко. Колек прыгает ему на спину пытаясь отобрать тетрадь. Но Ванечка успевает передать тетрадку рядом сидящему Барсукову.
 Олег хватает тетрадку и пересаживается на свободное место на первых рядах. Ткаченко берет тетрадку Барсукова и убегает на своё место.

- Иванов! Ткаченко! Прекратите балаган! Барсуков, вернитесь обратно!

Барсуков проходит назад и забирает свою тетрадь у Ткаченко.
Тот, состроив ехидную гримасу с торжественным видом, демонстративно ее
отдает.
Олег присаживается и открывает тетрадку.
- Ты что, Ткач? Совсем долбанулся? Мне же с ней на экзамен идти?

Взводный подходит к Барсукову.
Берет тетрадь в руки и, увидев на первой обложке жирным фломастером нарисованную свинью с надписью «Барсик!», негодующе качает головой.
- Ткаченко! Как же вы солдат воспитывать будете? Вас же самого еще нужно воспитывать!
Взводный берет тетрадь у Кольки, пересматривает листы и кидает на стол.
Все страницы пестрят квадратиками морских боёв.
Берет тетрадь у Иванова и швыряет ей в Иванова. Такая же картина.
Он проходит на командирское место. И дает команду выходить строится.
- После экзамена, все трое ко мне!

На экзамен заходим с Колей Ткаченко в первой пятерке. Мы всегда идем первые, потому, как, и выйдем раньше всех, типа «раньше сядешь – раньше выйдешь!», и пока продолжается экзамен, у нас будет время половину дня провести на Сунже.
Пятеро курсантов беря по очереди билеты и оставляя на столе тетрадки с конспектами, рассаживаются в классе. За столом экзаменатор.
Взводный, спросив разрешения, выходит.
Он труханул.
Ведь если полковник раскроет одну из тетрадок с конспектами трех друзей, то он кроме морских боев и жирной свиньи в них ничего не найдет.

Экзамены сдаем в летнем лагере.
Военная история предмет не тяжелый.
Мы не волнуемся.
В дипломе у нас с Николаем уже есть пару троек, которые получили еще на первом курсе. По этому, медалистами мы уже не будем, а на выпуске все получим лейтенантов, и разъедемся по стране.
Как говорится «Дальше Кушки не сошлют, меньше взвода не дадут».
А вот Ванечка, тянет на красный диплом.
Ему, если что, с тетрадкой в морских баталиях нужно повертеться.

Серега Иванов садится на самое дальнее место – подальше от друзей.
Но Ткаченко увидав, что преподаватель отвлекся, кидает ему шпаргалку.
Ванечка раскрывает свернутый в трубочку листок, читает, и отбрасывает в сторону.
В записке три рожицы. Выполнены любовно. Две красными чернилами, одна синими. Под красными надпись Барсуков. Ткаченко. Под синей Иванов. Далее, ниже, печатными буквами написан девиз: Лучше красная рожа и синий диплом, чем красный диплом и синяя морда!

Дружим давно, вместе везде.
Только вот в разных отделениях.
Но на четвертом году обучения это уже не значимо.
Мы без пяти минут лейтенанты.
Колёк непоседа, он вечно ищет на свою курсантскую задницу приключения.
Ванечка буквоед, служит без нарушений. Но и не выслуживается. Поэтому он в нашей компании.

Когда зимой, наше военное училище готовилось к смотру художественной самодеятельности, кто-то из местных курсантов притащил осетинскую одежду.

1984 год.
ЗИМНИЕ КВАРТИРЫ.
Казарма.
Ночь.
Часы над постом показывают три часа ночи.
Дневальный, периодически засыпая, осаживается к полу.
Но просыпаясь, встрепенувшись, опять принимает вертикальную стойку.
Проход.
Кровати слева и справа.
Первый ряд одноярусный - второй двух.
Ткаченко в белых кальсонах и рубашке пробирается между кроватей, и толкает мирно спящего на втором ярусе Барсукова.
- Вставай! Пошли!- шепчет Микола.
- Куда?
- Куда! Куда! Доить верблюда! Пока лежит, а то убежит!
- Колян, дай поспать!
- Фотик взял у Юрки Тухтачева. Пошли.
- Ты что? Какой фотоаппарат? Отвали моя черешня!- Олег поворачивается к
другу спиной.
Но Колян, уже тащит с Олега одеяло.
Делать нечего, Барсуков встает и бредет за ним по казарме. Идут по коридору родного училища. В белом нижнем белье и черных сапогах как приведения.
Бредут, тихо и осторожно ступая, чтоб не разбудить старшину Леву Оганесяна, который спит у выхода.
Прикрывают за собой бесшумно двухстворчатые двери в казарму.
Заходят в класс боевой подготовки.
Ткаченко, забыв закрыть дверь на ключ, сует в руки Барсукова черкеску.
- На. Надевай!
Олег, отмахиваясь от друга, пытается выйти из класса:
- Ну, ты и гонишь! Зачем мне этот маскарад?
Колька шепчет:
- Сошлют в Сибирь, куда Макар телят не гонял, где и летом холодно в
пальто, там черкесок нет. Хоть о юге память останется.
Надевают костюмы. Ставят фотоаппарат на штатив. Включают свет в классе.
Щелк! Готово!

Открывается дверь.
На пороге стоит дежурный по училищу.
-Так, почему не спим? Пройдемте со мной!

Идут по коридору, в черкесках и белых подштанниках.
Как на расстрел.
Дежурный следует сзади.
- Тишина.- виновато улыбаясь, шепчет Ткач.
- И мертвые с косами стоять!- еле сдерживая смех, отвечает Барсуков.
- Разговорчики! – толкает рукой между лопаток Ткача дежурный.
Олег представляет лицо удивленного комбата, кода их утром поставят перед строем всего училища в черкесках и кальсонах. И это старший, четвертый курс! И пойдут они мимо хохочущих курсантов младших курсов по двору училища в этом наряде, как два клоуна. Позор!
Ткаченко думает о том же.
Полковник тучный, но не толстый, пожалуй, и сто метров не пробежит.
Но на кителе у него красуется значок мастера спорта.
Интересно, по какому виду? Может по стоклеточным шашкам?
Мысль о побеге из-под конвоя приходит одновременно.
- Три! Четыре! Ас са! – кричат оба и рвут галопом по коридору.
Забегают в проходную казарму.
Полкан не отстает.
Пробегают мимо дремлющего дневального и ныряют в дверь столовой.
Хлопая сапожищами, в белых кальсонах и в черкесках, пробегают по обеденному залу.
Полковник дышит в спину.
Рыбкой оба ныряют в окно раздаточного цеха, и, скользя на кафельном полу, забегают в посудомойку.
Ой! Вроде отстал. Ха! В окно выдачи посуды не пролез, мастер спорта!
Выскакивают в двери, перепрыгивают кучу картошки и сидящих у нее курсантов кухонного наряда. Открывают дверь во внутренний двор училища.
Встают тяжело дыша.
На крыльце их встречает полковник.
-Сука! – шипит Ткач.
Офицер, заложив руки за спину, улыбаясь, говорит:
- Привет сынкам Кавказского народа! Не знали? Я ведь тоже курсантом был. Так что все закоулки знаю. Следуйте за мной – Динамовцы!
Полковник поворачивается спиной и спускается с крыльца столовой уверенный, что курсанты идут за ним.
Но пройдя пару шагов, резко оборачивается.
Курсантов нет.
Барсуков и Ткаченко мчатся обратным путем.
Забегают в цех чистки картофеля, пробегают через посудомойку. Выпрыгивают в открытое окно на большой плац.
Полковник оббегает здание столовой и подбегает к окну.
Встает в позу Наполеона.
Курсантов нет.
Он в задумчивости идет по ночному плацу.
Мимо проходит смена караула.
Разводящий командует:
- Смена! Смирно! Равнение на… право!
Смена, прижав левые руки вдоль туловища, правыми держа ремень автоматов, повернув голову в сторону полковника и, подняв подбородки, торжественно печатая шаг, проходит.
Дежурный по училищу, приложив руку к головному убору, проходит мимо, не глядя на курсантов, шаря взглядом по кустам вокруг строевого плаца.
- Вольно!
Дежурный офицер, пройдя метров, пять, резко останавливается и оборачивается.
Два последних караульных идут без оружия и почему-то в белых кальсонах.
- Смена стой!
Колька и Олег покидают строй, и под хохот караульных, несутся к дверям в казарменное помещение. Хлопает дверь.
Тут же за ней исчезает и разъяренный полковник.
Ткач и Барсуков пробегают вдоль казармы.
На пятаке сидит спящий дневальный.
Забегают в свое спальное помещение и ныряют в темный проход под кровати.
Полковник, держась за печень и борясь с одышкой, подходит к дневальному.
Тот мгновенно просыпается, встает с корточек и орет во все горло:
- Дежурный по роте на выход!
Из прохода появляется заспанный Насыров, на ходу застегивая ремень и поправляя повязку.
- Ты двух осетин. Тьфу, блин! Курсантов не видел?
Насыров непонимающе смотрит на полковника. Тот, отталкивая сержанта, бродит, светя фонариком между проходами. Срывает несколько одеял со спящих курсантов.

Барсуков и Ткаченко лежат под кроватями.
Луч света фонарика скользит по полу.
Хромовые сапоги скрипят уже в их проходе.
Хлопают перед их лицами кончиками носков, разворачиваются и уходят.

Ткаченко шепотом, беззвучно смеясь:
- В натуре мастер спорта.
- Ага! По скоростным шахматам,- все еще гася одышку, соглашается Барсик.

Оба, глуша ладонями смех, хохочат.

- Вылезайте черти полосатые! Ушел ваш дежурный!- улыбается Салават.


КЛАСС СДАЧИ ЭКЗАМЕНА

Полковник со значком мастера спорта на кителе ехидно улыбаясь, узнав Ткаченко и Барсукова, говорит:
- Ну-с, товарищи курсанты, посмотрим какие у вас знания. Бегать то вы
умеете, а вот что в голове у вас, сейчас узнаем! Я не злопамятный, но злой,
и память у меня хорошая.

- Во, блин! Попали!

А на заднем ряду, с довольной физиономией отличника, расселся Ванечка, который издеваясь, кидает Ткачу записку:
- Привет синим рожам!

Вопрос легкий.
Танк Т-34. Ура! На нем Олега не поймаешь. Он смотрит на друга.
У того тоже улыбка до ушей.
А значит, ответит.
Барсуков выходит без подготовки, на ходу подмигивая Кольке.

-Танк Т-34 принят на вооружение 19 декабря 1939 года. Масса 26. Экипаж четыре человека. Толщина брони до 45 миллиметров. «V» образный двигатель на двенадцать горшков, дизель. Вооружение 76,2 мм пушка ,марка орудия Л-11. В начале 44 года была установлена 85 мм пушка, но это уже Т-34-85.

- Товарищ полковник курсант Барсуков ответ закончил.
Преподаватель поднимается и говорит:
- Молодец динамовец, но забыл сказать, что к концу войны на Т-34
ставили уже 100 миллиметровую пушку. На пятерку вы явно не тянете!

И вдруг.
Как гром среди ясного неба, раздается реплика Миколы:
- На Т-34 никогда не устанавливали сто миллиметровую пушку!

Полковник багровеет:
- Вы, товарищ курсант, на свой вопрос еще не ответили, а уже
подсказывать лезете.
У Олега есть несколько секунд сделать выбор. Или согласившись с преподавателем, предать друга, и получить четверку, или... Он выбирает дружбу.
Барсуков перечит полковнику:
- Сто миллиметровые пушки стояли на самоходках с ходовой от Т-34, а сам
танк никогда не имел такую пушку. Она просто в башню не залезет.

- Учить полковника будете?!! Идите! Три!

Олег выходит из аудитории и садится на лавочку в курилке.
Оправдывается перед командиром взвода:
- Вот козел. Ну, надо же. Да прав я.
- С полковниками, только ты и Ткаченко, могут спорить. Скорей
бы Вас выпустить, да первый курс набрать. Как вы мне дороги!

В экзаменационный класс заходит начальник училища генерал майор Феодоров со свитой. Взводный подрывается, ему уже не до нас.
Проходит минуты три.
Выходит Колек.
Барсуков встает, и они оба идут по тропинке в сторону речки Сунжа, на ходу снимая портупеи.
- Тоже тройка!
- Колька, а какой вопрос попался?
- Автомат Калашникова.
- Да, ты, что? Микола? Ты же вчера сам рассказывал, что Михаил Тимофеевич Калашников родился в 1919 году, станция Курья Алтайского Края?
Ткаченко останавливаясь: (идет по тропинке вторым)
- Он тебя завалил?
- И что?
- Ты прав?
- Однозначно!- соглашается Олег.
- Вот и я ему сказал, что вопрос плохо знаю. Попались
в черкесках вместе, вместе и отвечать будем. Но это еще не все.
- А что, еще-то?
- Генерал зашел и начал тетрадки с конспектами рассматривать, когда я
выходил он твою свинью показывал полковнику.
- Ё! Пэ! Рэ! Сэ! Тэ!

Колян довольно смеется:
- Не мОхай Маша - я Дубровский! Пошутил! Пошутил я! Я успел наши конспекты стырить.
Ткаченко достает из-под кителя воткнутые за пояс тетрадки.
Колька настоящий друг, мало таких во взводе.
До Сунжи идем молча.
Через минуту раздевшись донага, прыгаем в ледяную воду.
Мы уже забыли все обиды. Злосчастные тетрадки с морским боем и свиньей уносит бурный поток Сунжи в историю…
Теперь у нас есть часа три личного времени. И сверкая голыми задницами, ныряем, вытаскивая на берег камни. Мы углубляем для остальных курсантов ямку в горной речке.
По мере сдачи экзаменов, берега Сунжы пополняются новыми нудистами....
За речкой высокий берег.
На том берегу заканчивается территория военного училища.
Там сад, пасека, и гражданские люди, установившие огромный плакат:

«Товарищи курсанты не оголяйтесь до безобразия!
Не позорьте образ будущего офицера!».

Образ мы не опозорили, наш выпуск, как и другие выпуски военного училища имени Кирова, прошли мясорубку всех локальных войн. Некоторые бывшие курсанты ОВВККУ удостоены высокого звания Героя России. Многим это звание присвоено посмертно.
Николай ушел из жизни 23 июля 2008 года.
После выпуска и распределения Барсуков попал в Среднюю Азию, а Коля в Новосибирск.
За 26 лет службы они больше так и не встретились.
Но это уже не смешная история...

СТАВРОПОЛЬЕ.
2009 год
Автомобиль стоит у ворот дома бывшего замполита.
На калитке адрес. Школьная 24.
Насыров толкает задремавшего было Барсукова в плечо.
- Не спи! Сон это смерть! Уснешь, замерзнешь! Приехали!
- А? Приехали? Пошли к Петровичу.

Звонят в звонок на калитке.

«ГОША»

Насыров, Сапрыгин, Барсуков сидят за столиком во дворе. Беседуют о разном.

- Геннадий Петрович? А пенсия-то у Вас большая?
- Девять тысяч. Но я еще в школе военруком подрабатываю.
- А у меня шесть. Приходится в такси шабашить. Я же майором ушел, -
усмехается Салават.
Барсуков разливая вино улыбается:
- Дослужились.
- Вы знаете? – Беря стаканчик, продолжает Насыров, - мы с братом моим близнецы. Так вот, я всю жизнь служил, Грозный брал два раза, из окружения выходил. Кукушка пробитая. А пенсия шесть тысяч. Брат же дурак. Всю жизнь в памперсах ходит. Ни дня не работал, а пенсия у него двенадцать.

- У нас пенсионеры-офицеры ниже дураков у государства, - усмехается Олег.
Молчат.

Геннадий Петрович чокаясь:
- Что Вы про плохое? Давайте про хорошее, и обращается к Барсукову:
- Ты начинал на Мангышлаке? Я тоже там лейтенантом служил. Хорошие
места. Служба не паркетная. Но жарко. Зато год за полтора. Раньше на
пенсию выйти можно было.

Барсуков ставя пустую стопку на столик, не соглашается:
- Бардак там. Полк для ссыльных. Там не то что раньше уйти, а и
переслужить, лишних годика два, можно было.


1985 год.
ПОЛУОСТРОВ МАНГЫШЛАК.

Олег командир взвода, молодой лейтенант.
Полуостров Мангышлак, куда попал слуга трудового народа при распределении, оказался не таким уж страшным, каким представлялся в Алма-Ате.
Град Шевченко был выстроен на берегу Каспийского моря.
Город возведенный зеками и солдатами строительных батальонов. Белокаменный красавец в желтой и безжизненной пустыне.

Лейтенант открывает обшарпанную дверь одноэтажного барака.
Построено здание из желтого ракушечника.
Все комнаты имеют свой выход на улицу. Причем есть и свой маленький балкончик с крылечком.
Он проходит вовнутрь помещения, ставит чемоданы на пол, и обводит взглядом комнату, где ему предстоит провести долгие годы. Вид жилища не впечатляющий.
Обои, свисают и готовы вот-вот, свалиться на нового хозяина.
В углу стоит солдатская койка, без матраца. Лежит стопка журналов «На боевом посту».
При входе маленькая комнатка – кухня.
Из кухни дверь, наверное, в ванную или туалет.
Лейтенант открывает.
Щелкает выключателем.
Света нет.
Осматривает санузел при помощи спичек.
Выходит на улицу.
Прикуривает сигарету.

Комнату ему дали на ВСО. Это совсем недалеко от города. В одном из многочисленных одноэтажных домиков «Военно-строительного отряда».

Два стройбатовских полка сократили, а в освободившуюся жилплощадь расселили милиционеров, пехотинцев, и работников ИТК.
Соседи предупредили сразу. Двери оставлять открытыми нельзя. Иначе за полчаса комната может превратиться в террариум. Туда наползет столько тварей, что потом их оттуда может выкурить только пожар.
И действительно, вскоре, куря, сидя на лавочке перед общагой, Олег увидел первого в своей жизни скорпиона. Барсукова как ветром сдуло.
А скорпион не обращая внимания на перепуганного лейтенанта, важно пробежал своей дорогой.

В темное время суток на свет от лампочки при входе, сбегались всякие бяки, типа медвянок, сороконожек и другой живности.
Первую ночь, на новом месте, уснуть лейтенант не мог.
За период пустынного дня, комната накалилась как русская печка.
Он даже намочил простынь, но пока ее нес и стелил, она оказалась горячей.

***
Барсуков ворочается с боку, на бок. Садится на кровать. Прикуривает сигарету. Смотрит на будильник, стоящий на тумбочке.
Время четыре утра.
Покурив, пытается уснуть.
Вдруг резко садится.
Прислушивается.

Звуки за дверью:
-Чам, чам, чам. Топ, топ. Чам, чам. Хрусть, хрусть, топ, топ.

Лейтенант в синих армейских трусах, встает с кровати, и на цыпочках, босиком походит к двери.
Звуки с наружи продолжаются :
- Чам, чам, чам. Топ, топ. Чам, чам. Хрусть, хрусть, топ, топ.

Он потихоньку приоткрывает дверь на улицу.

- Топ, топ, топ.

Между ног Барсукова, кто-то, громко топая, пробегает в комнату. Лейтенант подпрыгивает от неожиданности и поворачивается.

- Топ, топ, топ,- уже в комнате.

Барсуков закрывает дверь и включает свет на кухне.
Осматривается. Проходит в комнату, включает свет.
Вдоль плинтуса обнюхивая щели, бежит ёжик. Он забегает под кровать. Выбегает с другой стороны, пробегает под табуретом, на котором сидит удивленный лейтенант.
– Хоть бы представился, - усмехается Олег.
Ежик, услышав голос, подходит к ногам лейтенанта. Обнюхивает их, и, развернувшись, бежит на кухню. Там гремят кастрюльки и пустые бутылки. Потом шум резко затихает.
- Хрусть, хрусть, чам, чам
Барсуков поднимаясь с табуретки и заглядывая на кухню, спрашивает:
- Ты кого там пойма…

У Олега шкура на спине заходила ходуном. Его новый ушастый знакомый грыз какую-то змейку. Эта тварь, наверное, заползла, когда он с солдатами заносил вещи. А может быть выползла из-под ванны?
Там большая крысиная нора. Нужно её утром заделать цементом.
А дверь в санузел постоянно закрывать.

Посередине комнаты ушастый ежик грызет маленькую змейку.
Барсуков приносит табурет и садится на него.
Будильник показывает половину пятого.

- Что, проголодался, братан? - говорит Олег басом: - Это почему у тебя такие большие уши? - И сам себе, пискляво, отвечает: - Это чтоб лучше слушать дяденька.

Ежик, погрызя голову змейки, не обращая на Барсукова внимания, идет к коробке с продуктами и начинает её обнюхивать. Лейтенант подходит к коробке, достает банку концентрированного молока. Протыкает её в двух местах и наливает в тарелку. Потом добавляет из солдатского чайника чуть, чуть водички.
Ставит на пол.
Ежик начинает лакать из тарелки.

- Так ты, батенька, ручной?

Лейтенант, брезгливо морщась, берет за хвост змейку.
Открывает дверь и выкидывает её в темноту.

- Ого! Ничего себе махаля?! – восклицает он, глядя на землю у крыльца.

Свет от ночного балконного фонаря создает желтое пятно на песке. В этом пятне сидят ежики. Зверьки ушастые, как и тот, который в комнате. Они жадно поедают всякую живность, которая приползла и прибежала на свет. Барсуков налюбовавшись этим зрелищем, закрывает дверь.

- Тебя как звать-то? Спаситель ты мой!
Олег прикуривает:
- Пожалуй, назову тебя Гошей. Ты не против такого имени?

Гоша, вдоволь налакавшись, убегает в комнату и исчезает под кроватью.

Барсуков встает на корточки и заглядывает под койку.
Там стоит коробка из-под тушенки с аккуратно прорезанным боком.
Рядом с коробкой пустое блюдце.
Олег, вставая и отряхивая ладошки, догадывается:
- Э! Да ты, оказывается местный.

За окном слышится топот сотни ног.
Лейтенант открывает дверь и выходит на крылечко.

Солдаты повзводно с голым торсом бегут на зарядку.
В строю в основном представители Закавказья и Средней Азии.
- Вставай аул большой, большой, вставай на физзарядка!- весело поет
лейтенант.

Он поворачивается к открытой двери и вздрагивает.
На пороге сидит Гоша, и грызет голову у очередной гадюки, которая пыталась прошмыгнуть в открытую дверь.
- Доброе утро, страна!

Подлив молочка ежику и одевшись в форму, Олег запирает дверь и идет в сторону воинской части. По дороге его обгоняют, возвращаясь с зарядки солдаты.

                «ОТСЛУЖИЛ СОЛДАТ СЛУЖБУ РАТНУЮ»

Вечерами, как только спадает жара, жители городка собираются в беседке постучать в домино, поболтать перед сном.
Сегодня, как и всегда, сидят до темноты.
К беседке подходит прапорщик Николаев из соседнего строительного полка.

Николаев снимая фуражку, присаживаясь за стол и набирая костяшки, объявляет:
- Нашел я его все-таки!
Барсуков, выставляя дупель, интересуется:
- Кого?
- И кого и чего.
Виктор Иванович, сидящий рядом с ними за столиком, прапорщик пехотного полка, поясняет лейтенанту:
- Он экскаватор потерял, и найти не мог.
Николаев хлопая костяшкой, дополняет:
- Два полка стройбатовских сократили, короче из трех один слепили. Я по бумагам вижу, что трактор «белорус» с ковшом числится, а где он, никто не знает.
- Дембеля на металлолом сдали?
- Хуже. Кадровики в панике неделю были, боялись, что им задницы разорвут
на мальтийские кресты.
- А кадры-то причем? За технику-то тыл отвечает.
Николаев улыбаясь, мешает костяшки:
- А тыл приплыл. Как и кадры. Они ведь солдата закрепленного за «белорусом» тоже потеряли.
- Домой, наверное, уехал на тракторе? Дембельский аккорд, - смеется Барсуков.

Николаев выставляя костяшку, поет:
- Там где хрен растет, над речной волной, говорили мы о любви с тобой, - и
перестав припевать, поясняет: - Военный билет-то в кадрах лежит, а солдата нет, уж два года как уволиться должен.
- Ну, у вас в стройбате, все может быть.
Николаев, рассматривая свои костяшки и обдумывая чем ходить, бубнит: - Все может быть, все может быть – но бросить пить не может быть, - и выставляя костяшку, продолжает: - Нашел я трактор через гражданского мастера. Оказывается, командир полка экскаватор в командировку отправил, а полк сократили.
- И что?
- А ничего.

***

Село Ералиево .
Между Шевченко и Новым Узенем.
Дыра на карте мира.

Трактор во дворе.
Казахская мазанка с плоской крышей.
По двору бегают балашата. (дети). Две собаки грызут дохлую курицу.
Ходит женщина, периодически подходя к аштону – (подставке под казан), в которой горит огонь, и помешивает шабалой в казане кипящую шурпу.
Около трактора, в галифе, кедах на босу ногу, сидит лохматый человек.
Немного похожий на Робинзона Крузо. Он протирает какую-то шестеренку.

Женщина мешает варево.
Снимает с аштона казан.
Уходит в мазанку.
Потом выходит снова, и обращается к детям:
- Кушать идите!

- Папа! Папа! Мама зовет кушать!

Человек похожий на Робинзона, вытирает руки о ветошь, отвечает детям.
- Козыр, козыр. Иду, иду.

Раздается ехидный голос.
- Салам пополам, служивый! Тебя дома не потеряли?

Бывший солдат оборачивается.
В калитке стоит прапорщик Николаев.
Позади его УАЗ с черными номерами...

***
ВОЕННЫЙ ГОРОДОК.
Беседка.
Играют в домино.

Николаев хлопая костяшкой, кричит:
- Рыба! - и продолжает рассказ:
- Солдат-то наш в Ералиево живет, там уже подженился, а на нашем тракторе
шабашит.
- Он дибил что ли? Считать разучился? Не помнит, что четыре года, вместо
двух прослужил? Я таких анекдотов про армию еще нигде не слышал, - удивленно восклицает молодой лейтенант.

Николаев размешивает костяшки:
- А ему это надо? Он каракалпак по национальности, можно сказать почти местный. Сошелся с казашкой. Живут как в сказке и экскаватор в смазке.

***
ЕРАЛИЕВО.

Двор.
Двое прапоров держат орущую женщину.
Три ребенка в рев голосят стоя во дворе.
Собаки кидаются на военных отстав от дохлой курицы.
Бывший солдат рассматривает красную книжицу военного билета.

Прапорщик Николаев выезжает на «белорусе» со двора весело крича:
- Прокати нас Петруша на тракторе, до околицы нас прокати!

Трактор удаляется, поднимая пыль по аульской улице.
За ним бегут все жители села, но останавливаются на околице.
Пыль садится.
Дети и женщины кидают камни в удаляющийся следом УАЗИК.


ВОЕННЫЙ ГОРОДОК.

Беседка.
Собирают домино в коробочку.
- Сегодня трактор перегонял в часть, поэтому и припозднился.
- А солдата куда дел?
- Не могу же я молодую семью разрушить! Военный билет вручил, руку пожал и поздравил с увольнением в запас!

- Ну, все! Пока, военные строители! Пойду-ка я спать. Мне еще Гошу покормить нужно, - встает Олег.
- Какого Гошу?
- Да ёжик приблудился. Наглый такой. Ничего не боится.
- Так это же Серегин. Капитана из нашей инженерной роты, что до тебя в комнате жил. Смотри, нашелся.
Мы его хотели забрать, а он только Серегу и не боялся. Гоша у него за
место кошки был.
- А где сейчас Серега? Женился? Квартиру дали?

Николаев, поднимаясь, грустно уточняет:
- Ага, дали. Однокомнатную. На полтора квадратных метра.
- Погиб наш Серега. На шесть месяцев разнарядка пришла в Афган. Он же
сапер, а они раз в жизни ошибаются. Тебя ёжик признал по запаху. Ты вон
«Медео» куришь, и Серега их курил. Вот Гоша и вернулся домой. Не обижай его.

2009 год.
Совхоз Винсады.

Бывшие сослуживцы прощаются.
Обнимаются и фотографируются на память.
Договариваются вместе поехать во Владикавказ.

Салават, ведя машину, с грустью произносит:
- Постарел замполит.
- Время. Время. Но держится молодцом, - соглашается с ним Олег.

Дальше едут молча.
За окнами автомобиля тесные улицы Пятигорска.

ПЯТИГОРСК.

Едут по городу.
Пробираются в потоке транспорта.

- Слышь, Барсик, а почему у тебя фамилия на о.
- О, это наша семейная тайна, - смеется Олег. Пишется Борсуков, а не Барсуков.

1962 год.
КАЗАХСТАН.
Целина. Январь.


Метет пурга.
За рулем Зил-157 солдат – партизан, призванный на уборку.
Работают дворники.
Неожиданно со стороны заснеженной степи на дорогу выползает гусеничный трактор, который перекрывает дорогу машине. Военный водитель резко тормозит и выпрыгивает из кабины.
-Ты что дядя, солярки нанюхался?

Но навстречу уже тракторист ведет женщину в положении.

- До Петропавловска срочно, - кричит сквозь пургу и завывание ветра
тракторист.
- Что, припекло? В машине-то не родишь?
- А ты поболтай еще с часик. Так оно и будет, - виновато улыбаясь, стонет
женщина.

Метет пурга.
Работают дворники.
Автомобиль въезжает в город.
Знак «Петропавловск».
Женщина вновь начинает стонать.
- Эй!Эй! Мы так не договаривались! – испуганно кричит водила и прибавляет скорости.

Автомобиль подъезжает к родильному дому.
Водитель бежит на крыльцо и тарабанит в двери.
Двери открываются.

Санитарка спросонья спрашивает:
- Ну, цаго тебе, партизан? За тобой шо, нимцы гонються?

- Женщина рожает в кабине. Поднимай доктора!

Бабулька скрывается за дверью.
Солдат, приподняв воротник бушлата, прыгает по крыльцу.

Два санитара уводят стонущую женщину в здание роддома.
- Военным будет. Смотри-ка сила воли какая. Дождался, - вслед объявляет солдат.
Санитарка, закрывая двери перечит: - А можа девочка буде? Откель знаш?
Водитель, сбегая с крыльца, весело заверяет:
- Нет, нет, мальчик! Точно знаю!

Кричащий новорожденный.
Счастливая мама.
Врач показывает родившей маме ребенка:
- У вас мальчик.
- Олежка!

МЕСЯЦ СПУСТЯ.

Сельский совет.
Темно.
Метет метель.
На столбе качается лампочка. В окошке свет.
В одной из комнат сельского совета сидят двое.
Это тракторист и председатель.
На столе бутыль с остатками мутной жидкости.
Оба уже хорошенькие.
- Ну, поехал я, Омарыч. А то завтра снегозадержание делать с утра.
- Токта, Толик, подожди. Сыну ведь метрики выписать нужно.
- Во, блин. А я уже и забыл для чего приехал, - Барсуков старший мурлыча песенку, наливает еще по стакану: - Токта, паровоз, келемжатыр колеса….

Председатель звонит по телефону:
- Гуля, ты метрики выписала Барсукову?

Пищит заспанный голос в трубке:
- Да. Они в столе лежат. Печать поставьте. Только я не знаю, как правильно писать.
- Что писать?
- Бо или Ба. Барсуков или Борсуков?
- А что ты записала?
-Бо, это же всегда можно переправить на Ба. А если Ба написала бы, то на Бо не исправить.
– Ай, молодец!

Кладет трубку.
Шатаясь проходит к столу секретаря.
Достает документ.
Ставит печать.
- На. Держи. Бо-Ба. Борсуков.

Тракторист, громыхнув ведрами в темных сенях, выходит на улицу.
Садится в работающий трактор, и отъезжает от сельсовета.

Председатель присаживается, наливает в стакан.
Смотрит на лампочку сквозь мутную жидкость.
Вслух размышляет:
-Бо? Ба? Борсуков, Барсуков.

Подносит стакан к губам. Делает шумный выдох. И… В сельсовете гаснет свет.

-Бо-ба, – звонко звучит в темноте.

А за окном виден праздничный салют похожий на электросварку.
Трактор как танк, летит по улице, сшибая опоры.
Телеграфные столбы, падая, разбивают фонари.
Деревня помещается во мрак.
Воют и лают собаки.

***
Появление на свет Олежека  было ознаменовано праздничным фейерверком, который устроил его папа.

Батя, изрядно накатив с председателем , на радостях, снес все столбы на улице. Оставив их деревню без света. Через дня три, выйдя из праздничного штопора, он сам восстановит порванные провода и сломанные столбы. И будет торжественно переведен на год в электрики. Да так и останется им до пенсии. О чем никогда не пожалеет.


2009 год.
ПЯТИГОРСК.

Салават, управляя автомобилем, спрашивает:
- Теперь куда?
- В Лысогорку. Только цветов куплю.

Барсуков – старший, умер в две тысячи третьем. Жил он под Пятигорском.
Похоронен на кладбище у станицы Лысогорской. Отец всегда, когда Олег возвращался из очередной командировки, просил, чтобы тот больше на войну не ездил. Барсуков же в очередной раз ему обещал, что это было в последний раз. Но всякий раз поступал наоборот. Глубочайший смысл отцовской фразы:
-« Самое страшное, это когда дети уходят раньше родителей», до конца Олег осознал, только тогда, когда умер папа.


ЛЫСОГОРКА.

Салават сидит в машине.

Барсуков в могильной оградке, выдергивает траву.
Убирает старые цветы. Относит их на мусорку за дорогой.
Кладет свежий букетик.
Присаживается на лавочку.
Достает «Беломор» и прикуривает папиросу.
Остальную пачку кладет на могильный холмик, возле свежих цветов.
Сидит молча.

Здравствуй, батя. Ну, как тебе тут?
Разыскал ли в раю нашу маму?
У Вас внуки сегодня растут,
Заживляя душевную рану.

Я акацию здесь посадил,
Ты любил это дерево очень,
И оградку подкрасил, цветочки полил,
Беломора принес, между прочим.

Помню, ты все меня докучал,
На войну, чтоб не рвался сын снова,
Я в ответ головой лишь качал,
И не видел пути, пап, иного.

Расскажи мне, отец, научи,
Как прожить эту жизнь, как вы с мамой?
Тут любые бессильны врачи,
Над моею душевною раной.

Ведь носило меня по стране,
По военным частям, полигонам.
И являлся я вам лишь во сне,
Звонким стуком колес под вагоном,

Растерял я себя, растерял,
Где в горах, где на пунктах обменных.
И домашний очаг променял,
На суровые будни военных.

Да и той, что я верно служил,
Я теперь совершенно не нужен,
Может, зря жизнь такую прожил?
Не был сыном, ни братом, ни мужем.

Ну, пойду я, а то меня ждут,
Подгоняют сигналом тревожным,
Там колонна стоит уже двадцать минут,
Обещаю я быть осторожным...


Машина возвращается в Пятигорск.

- Ребят повидать нужно. Славка Пудовкин в станице Ессенктукской живет. Тоже, как и я, после контузии, на пенсию вышел. Тяжелый был. Но ничего отошел. Дом строит. Сына под старые годы сделал, - поясняет Салават приезжему другу.

Стоят в автомобильной пробке. Закрывается рынок «Людмила».
Барсуков, барабаня пальцами по панели, спрашивает:
- Тут всегда такая толкотня?
- Постоянно. Особенно в оптовый день. Что же ты хочешь!? Самый большой в Европе рынок.

По дорожке между забором и автодорогой движется инвалид колясочник. В голубом берете и тельнике. Прося милостыню, он читает стихи:

В переходах иль на перекрестках,
в голубом берете и без ног,
Помоги. Поверь, брат, человеку,
Он свой долг отдал - как только смог.

Олег наблюдает, как он подъезжает к легковушке.
Ему подают.
У легковушки номера 95-тый регион.

- Вы его туда не посылали?
Знаю. Слышал это и не раз,
Не у Вас в огне дома пылали,
Вас не тронули? Афган, Памир, Кавказ.

Инвалид разворачивает коляску к Джипу стоящему на обочине с регионом 23.
Окно не опускается. Никто не подает.
Он разворачивается и движется в сторону Насырова и Барсукова.

- Кто-то скажет - пенсию назначат,
Вы бы знали сколько. И как быть?
Потому ли инвалиды плачут,
Накатив граненный. - Будем жить!


Олег достает пятисотку и подает парню в окно.
- Держи братишка.

В зеркало заднего вида видно, как безногий парнишка подъезжает к другим машинам.
Результат не однозначный.

- Вот видишь. Девяносто пятый регион, это Чечня. Мы воевали там. А они
наших инвалидов жалеют. А наш, сучара, даже стекло не опустил.

Барсуков вздыхает в ответ:
- Сытый, голодного не поймет.
Автомобили начинают движение, а инвалид остается в коляске на обочине…

« КАЛЬКИ, ДЕВКИ ПЛЯШУТ»

Автомобиль проезжая многочисленные рынки Пятигорска, наконец-то вырывается из пробок.
Барсуков показывает пальцем на перебегающих перед машиной торговцев: - Как можно, здесь, таксистом работать? Тут психом станешь. С битой ездить нужно. Картина Репина - утренний Кабул.
- Привыкаешь, - улыбается Салават, - Я поначалу типографию открыл, но не пошло. Попал на деньги. Сейчас таксую. Удостоверение военного пенсионера есть, иногда и гаишники отпускают, если по мелочи попался.
- А я, вот, в девяносто втором уволился и уехал на Север. Профессии нет. Разве что художником - деньги рисовать.
- Ага! Я помню. В буфете Ткача хлопнули с твоими фальшивыми бабками. Хорошо, дело замяли. А так бы и выгнали из училища.
Барсуков громко хохочет: - Так буфетчица, Аза, была жадная. А Колек как раз в кухонном наряде дежурил при буфете. Он ей все банки перемыл, всю посуду. А она три яйца пожалела. Тот  обиделся и сбегал в казарму.
Салават смеется: - Короче, наказал её!

1985 год.
Ночь.
Ткаченко в рабочей кухонной одежде, открывает дверь в казарменное помещение. Проходит в бытовую комнату и прячет в карман ножницы. Выходит из бытовки, проходит вдоль спального помещения. Заходит в проход между кроватями. Будит спящего Барсукова.
- Вставай!
- Отвянь Микола!
- Где стенгазета Новогодняя?
- В Ленинской комнате, за политбюро.
- Ключ давай!
- Он в брюках, только назад положи.
- Положу, положу. Спи Айвазовский.

Олег был редактором «Комсомольского прожектора». Рисовал боевые листки, карикатуры, новогодние и праздничные стенгазеты. Та новогодняя газета была выполнена в карикатурном жанре. А в связи с отсутствием ватмана, он нарисовал её на тонкой пергаментной бумаге.
Наступал 1985 год - год выпуска.
На сатирическом рисунке, клоун из хлопушки вместо конфетти, выстреливал лейтенантские погоны и деньги. Деньги Барсуков нарисовал с любовью. Но замполиту батальона газета не понравилась. И по политическим соображениям, произведение курсанта, скрученное в трубочку, нашло своё место за политбюро в Ленинской комнате.

Ткаченко засовывает руку за стенд с портретами лидеров страны советов. Вытаскивает чью-то куртку Хб. Шарит еще. Вытаскивает портянки, полотенца.
Наконец-то вытягивает скрученный плакат.
Расправляет, Вырезает одну за другой купюры.
Засовывает весь хлам, который веками хранится за спинами партийных вождей, назад. Кладет купюры в карман и выбегает из Ленинской комнаты.

2009 год
ПЯТИГОРСК.

Автомобиль выезжает из города.

- Колек утром буфетчице их в выручку подбросил. А она, полуслепая, в
кассу пошла. Там её и повязали. Кипишу было. Училище МВД! А тут
деньги фальшивые! Какой позор! Какой позор!- смеется Олег.
- Да, Миколе тогда сильно повезло, что при снятии остатков с кассы они
лишние оказались. А вычислил тебя тогда комсорг батальона. Он как глянул
на деньги, так и рванул в ленкомнату газету искать с вырезанными
фиалками, - ведя машину вспомнил Салават.
- Самое интересное, что во всей ситуации получил звездюлей только наш
ротный. За то, что, бутылку пустую нашли за Косыгиным, ему впаяли выговор.
- Та бутылка, еще с Нового года осталась. Это мы её с Левой Оганесяном выпили,-
признается Насыров.
- А я, после того случая, деньги больше не рисовал. Кальками для солдатских
альбомов увлекался.

1988 год.
Полковой клуб.
Петропавловск.

На сцене стоят три стола, сдвинутые друг к другу. Столы накрыты красным бархатом. С правого бока красуется трибуна. В президиуме сидят старшие офицеры. За их спинами красуется плакат.
«Учиться военному делу настоящим образом! В.И.Ленин».
В зале офицеры ротного звена.

В полковом клубе проходило совещание.
Командир войсковой части подполковник Крицкий доводил результаты инспекторской проверки Петропавловского полка и отдельных подразделений.
Батальон, в котором служил Барсуков, дислоцировался в Кокчетавской области. Само же ядро полка в Северо - Казахстанской.
На совещание в Петропавловск вызвали практически всех командиров рот и взводов.
В президиуме присутствовало и руководство из Алма-Аты.
Инспекторская проверка для их батальона закончилась успешно.
Личный состав Отдельно Дислоцируемого Подразделения сдал её на уверенную четверку.
Комполка, зачитав результаты, предложил слово представителю политического управления войск.

К трибуне, поднимаясь из-за стола президиума, подходит полковник.

- Товарищи офицеры. Недостатки, которые нужно устранить, указаны в
докладе командира части. Я бы хотел остановиться на интересном и
своеобразном отношении солдат к сдаче инспекторской проверки - взвода
старшего лейтенанта Барсукова.
Я провожу не первую проверку в войсках, но такой жизненной активности
ни разу не встречал. Солдаты данного взвода, а особенно те, которым до
увольнения осталось-то всего месяца три, ходили за мной табуном, слезно
прося поставить вместо четверки пятерку! И не по физической подготовке
товарищи! А по политической!

Полковник руками изображает, как за ним передвигаются солдаты

- Я в столовую - они за мной! Я в туалет – а они уже там!
Битыми часами солдаты Барсукова топтались у канцелярии, чтобы
переговорить со мной и пересдать тему! Представьте, товарищи?!
Рядовой плохо говорящий на русском языке со слезами на глазах просит
поставить ему пятёрку! Ему домой завтра ехать, а он за судьбу взвода переживает.
Я надеюсь, вы пригласили старшего лейтенанта Барсукова на подведение
итогов?

Командир войсковой части ищет взглядом в зале старшего лейтенанта.
- Барсуков?
Олег поднимается: - Здесь я.
Комполка усмехаясь, предлагает:
- Давай, выходи, Макаренко. Расскажи нам, сиволапым, как ты добился  таких успехов в боевой и политической подготовке. Поделись, так сказать
опытом.

Старший лейтенант, немного смущаясь реплик из зала, идет к трибуне.

Политработник из управы, сидя в президиуме, явно надеялся услышать про великую коммунистическую партию, которая является авангардом всего советского народа, а взводный как комсомолец, идёт нога в ногу со своими солдатами в светлое будущее.

Барсуков поднимается на сцену.

Пока взводный карабкался к трибуне, полковник из политуправления успел объявить собравшимся на подведение итогов офицерам:
- Я поставил солдатам пятерки, только за их жизненную активность! Пусть
не сильны они в партийно-ленинской философии. Но посмотрите, какая
ответственность за показатели взвода! Какой коллективизм!

По помещению полкового клуба побежал легкий хохоток, который быстро стал перерастать в веселый гам. Волнение присутствующих в зале, особенно на галерке, охладил командир части:
Командир части, стучит авторучкой по графину: - Так! Тихо! Что там за смешки? Старший лейтенант Барсуков является членом редколлегии полковой сатирической газеты. Он такие карикатуры рисует, и стишки подписывает, что прямо душа радуется!

Полковник из управы кивает, обращаясь к командиру полка: - Сразу видно, талантливый хлопец! В партию таких молодцов нужно! Почему тяните?

Но тут начальник политотдела части успевает вставить свою реплику:
- Бабник он! Какой из него коммунист.

Полковник, строго разглядывая Барсукова, интересуется: - Это правда?
- Никак нет. Просто я один в части холостяк, и всех женатиков завидки берут, -улыбается Олег.

Зал взрывается продолжительными аплодисментами. Слышатся реплики.
- Давай Барсук! Расскажи, как девки голые пляшут на подоконнике!
- Да не было этого! Показалось всем! И не голые они были, а полуодетые.
Честное комсомольское! Просто моего Гошу, ежика, увидали и на
подоконник запрыгнули. Он со мной еще с Мангышлака по гарнизонам
кочует. Гоша как женские колготки увидит, так и бросается их грызть.
Привык, что яблоки мы в Кара-Кимире в них хранили. Вот и цапнул одну
за палец. А мы ведь к смотру художественной самодеятельности готовились. Песню разучивали.
-Какую песню?
-Наш Костя бабник!- не подумав, брякает старший лейтенант.

Зал взрывается диким гоготом.
Слышны крики с галерки:
- А кофточки сняли, чтоб не лопнули от натуги?
-Давай, чеши Барсук дальше!
-Жениться тебе надобно барин!

Полковник из главка стучит шариковой ручкой о стакан: - Ежика говоришь? Не голые? Ну не было, так не было. Тихо товарищи  офицеры! Давайте все-таки послушаем, вашего сослуживца, про его передовой опыт.

Барсуков, немного помявшись: - Я это. Я повесил под взводом график уборщиков.
- А причем тут график?
- Так он по призывам. Сегодня осенний призыв, завтра весенний убирает. Остальные на зарядку. И все.
Полковник, явно не поняв, интересуется: - И что?
- Так дедовщины-то нет больше. Всё моют полы по очереди, как в детском
садике.
- А если откажутся тряпку в руки брать?
- Был случай. Вернулся с зарядки, а под взводом не убрано.

- Вот видите? А вы график!

Барсуков, улыбаясь, поясняет полковнику:
- Через десять минут все блестело.
- Другие вымыли?
- Нет, я сам взял, и вымыл.

В зале стоит хохот сослуживцев.
Начальник политотдела полка, стучит ручкой по графину, просит тишины, и, наклонившись к уху проверяющего, шепчет:
- Он старослужащим пол вымыл, тот чуть не захлебнулся. Но мы, провели
проверку, и Барсукову объявили выговор по служебной и комсомольской
линиям.

- Барсуков, так причем тут итоговая проверка и высокие показатели?
- Я, товарищ полковник, еще год назад объявил личному составу, что кто сдаст проверку на пятерку, тот за тряпку не берется целые полгода, до следующей проверки, - пояснил Барсуков.

Командир полка, смеясь, спрашивает старшего лейтенанта:
- А если все солдаты во взводе на пять сдадут?
- Тогда пусть пол мной моют! Таким бойцам и за тряпку в честь быть!

Зал снова взрывается смехом и аплодисментами.
Начальник политотдела кричит в зал:
- Тихо товарищи! Мы не в цирке!

Полковник кивает:
- Понимаю. Понимаю. Про кнут как говорится, вы нам рассказали. Тогда и
про пряник доложите. Ведь подчиненные, судя по отзывам, вас любят?
- А, про пряник? Это можно! Хорошим солдатам я кальки в дембельский
альбом на память рисую, а плохим нет. Вот и весь пряник...

Полковник вскипая, обращается к командованию части: - Это что за извращение устава? Вы кому солдат доверили? Это же подрыв всей коммунистической идеологии! Что за базар? Ты мне, я тебе?!!

В зале вновь раздался хохот.

Барсуков спускается с трибуны…

И под гогот и свист сослуживцев, шел со сцены старший лейтенант Барсуков, командир самого лучшего подразделения. Единственного в воинской части взвода, который сдал проверку на отлично и по стрельбе, и по физической, и самое интересное, и по политической подготовке.
А за ним, как исполнительные листы, летели два призрака очередных выговоров, по комсомольской и дисциплинарной линиям…

Барсуков под гогот сослуживцев, не глядя по сторонам, присаживается на первое  попавшее свободное кресло.

Начальник политотдела переходит на визг: - Барсуков! Сейчас же пересядь на другое место!

Ударяет кулаком по крышке стола. Графин, подпрыгивает, и, заливая бумаги, катится по праздничной скатерти. Проверяющий чтобы не намочить форму отпрыгивает, его стул с грохотом падает на сцену полкового клуба.
Все военные, сидящие в зале, поворачивают головы в сторону Барсукова, и коллектив снова захлебывается в оглушительном смехе.

На коленку старшего лейтенанта ложится нежная девичья ладонь:
- Да, пересядь ты, а то он не успокоится. Вечером в шесть, жду за КПП. Посмотрим, какой ты бабник.

Олег повернул голову и обомлел от страха. Рядом, в погонах младшего сержанта, сидела племянница начальника политотдела полка. Присесть к ней было не слыханной наглостью. Тем более с его-то репутацией.

Барсуков вздохнув, поднимается, и идет на свое место.
Командиру полка, для наведения порядка, приходится поднять личный
состав, так как зал заливается хохотом. Хохочет и полковник из
управления. Усмехается командир части подполковник Крицкий.
Заливается веселым серебряным смехом племянница НачПо.
И только начальник политотдела полка, склонив голову, что-то усердно
пишет. Но судя по покрасневшим ушам, он тоже догадывается про причину всеобщего веселья...

Тогда еще никто не знал, что командир войсковой части 6637 подполковник Крицкий через несколько лет, отвоевав первую чеченскую, погибнет в автомобильной катастрофе под Омском. А многих ребят, так весело смеющихся в зале, накроет кровавое одеяло локальных конфликтов…


2009 год.
ПЯТИГОРСК.

- Ну и что? Встретился в парке с телефонисткой?
- А что, нам, в парке делать? Там сыро! А в аппаратной диван кожаный. Сам
начальник политотдела ей подогнал. Чтобы на стульях племянница не
маялась вовремя суточного дежурства.

Салават и Олег смеются.
Машина удаляется по трассе.

- А ты как все-таки в милицию попал?

Барсуков глядя в окно автомобиля: - Нежданчиком. Сам не думал, не гадал, что так получится. Осенью девяносто второго уволился и подался на север. Хотелось начать новую жизнь. Понимаешь? Чтобы все сначала. Чтоб забыть все. Отрубить.
- Женщину забыть?
- Возможно. Но не только в ней дело. Не мог я больше смотреть, как до
власти лезли те, кому я вчера брезговал руку подать. И самое главное, пока я скакал по горам, любимая женщина с моим ежиком уехала, не оставив и адреса.

Осень 1992 года.

Ханты Мансийский Автономный округ.
Уволившись из войск республики Казахстан, он столкнулся с новой проблемой. Личное дело офицера на руки не выдавали. Его могли запросить только из другой воинской части. Его предупредили сразу, в Россию дело не отправим. Приказ начальника войск, перебежчикам в этом отказывать, не объясняя причин. Тринадцать лет выслуги коту под хвост? Обидно, что и не говорите. Но счастливый случай свел его с подполковником в Свердловске, который, как и он, стоял в очереди за билетами у воинской кассы.
Узнав проблемы Барсукова, подполковник предложил.
- Айда к нам капитан. У нас батальон на правах воинской части. Некомплект. Примем по контракту. Запросим личное дело, а там сам решишь. Стоим в Киргизии, сопровождение колон и охрана проходящих грузов на блок постах. Трасса М-41 Ош – Хорог. Три месяца война, три  месяца отдых на месте постоянной дислокации. 
И Олег, недолго думая, купил билет в одно купе со старшим офицером, рванув на войну. Чтоб через семь месяцев , появиться на Севере с личным делом подмышкой.
                ***
Барсуков не имел юридического образования. За его ушами было только военное училище, да тринадцать лет в войсках.
Две войны в Таджикистане, оставили яркий след в его жизни, напрочь изменив мировоззрение.
В 1993 году его переезд из Средней Азии на север не был замечен центральной прессой.
Профессия «офицер мотострелковых войск» в условиях гражданской жизни была не востребована. Декабрьским морозным утром, подняв воротник своего старенького армейского бушлата, Олег решил съездить в пожарную часть.
- Может с работой что выйдет?

Заскочив в остановившийся КАВЗик, он присел на сидение близ водителя.
Автобус был служебный, от какой-то организации, но в связи с морозами из городской администрации поступило распоряжение о подборе всех пассажиров на городских остановках.
Так бы и ехал Барсуков молча. Но водитель попался болтливый.
- Куда едим, военный?
- В пожарку. На работу хочу устроиться. Из армии уволился.
- А где служил?
- В Средней Азии.
- А я на Байкануре два года оставил.
- Земляки значит.
- В милицию устроиться не пробовал? Там некомплект говорят, сам читал в
газете.
- Что-то не подумал.
- Я сейчас около отдела тормозну, ты забеги, узнай. Пока круг по поселку
даю, успеешь обернуться. А на обратном пути заберу тебя. Если не возьмут,
то до пожарки потом подброшу.

КАВЗик притормаживает.
И Борсуков выпрыгивает перед деревянным зданием милиции.
Поднимается на крыльцо.
Открывает массивные двери.
Подходит к застекленному окну с надписью «Дежурная часть».
Дежурный по отделу, через стекло, вопросительно смотрит на капитана в зеленой форме – афганке.

- Я на счет работы,- чуть подкашливая, стучится в оргстекло капитан.
Дежурный открывает дверь в помещение дежурной части. Приглашает
пройти:
- Заходи, погрейся. У нас, на севере, в таких бушлатиках только летом ходят.
Барсуков присаживается на лавочку, кладет на колени пакет с личным
делом. - Летом-то холодно здесь?
- Не очень. Но бушлатик пригодится, его комары не прокусывают. Личное
дело привез?
- Ага.
- У нас в милиции дело на руки не дают, только по почте.
- Я два литра прапорщику поставил из отдела кадров, он за это еще и
завернул, и печати шлепнул, и до КПП проводил. Чтоб не потерял.

В помещение дежурной части входит заместитель начальника ОВД по
кадрам.
- Это вы на работу?
- Я.
- Пройдемте.

В кабинете майор распечатывает личное дело и бережно разглаживает плакаты, в которые оно было завернуто.
- Автомат Калашникова! Пистолет Макарова! Да кто же в такие плакаты дела-то заворачивает? Варвары вы армейские!
- У меня дома их штук двадцать, если нужно принесу.
- Давай, давай, тащи всё что есть, а то у нас вообще с пособиями туговато. Север, глухомань понимаешь. Пособий нет. До УВД Тюмени полторы тысячи километров по зимнику.

Раскрыв личное дело, замполит углубляется в чтение.
Олег изучает кубки спортивных достижений отдела на книжном шкафу.

- А почему Борсуков, а не Барсуков?
- Семейная тайна.
- У тебя ранение было? Медкомиссию пройдешь?
- Пройду.  Рука не голова.
Капитан демонстративно несколько раз разжал и сжал в кулак левую руку.

- Медаль «За отвагу»?
Барсуков рассматривая грамоты на стене, уточняет: - СССР, указом президента республики Таджикистан. Часоран у них называется.
- Так Союза уже два года нет?
- Там тогда всё подряд вручали, своих-то наград до сих пор не придумали,
хорошо хоть тюбетейками не награждали. В кадрах, по запарке, приказ о награждении и занесли в личное дело.
- Здесь в России она не является государственной.
- А я на льготы и не претендую, на елочку повешу, пусть дети играют.
- В какой службе желаешь работать?
- А какие вакансии?
- В ГАИ есть четыре должности.
- Нет, только не в ГАИ, уж шибко холодно на дороге стоять, а я человек
изнеженный южным солнышком.
- В следствие можно.
- Я был в армии одно время внештатным дознавателем, писанины шибко много.
Давайте, для начала, что попроще.
- В ИВС, есть должность командира взвода.
- Во! В самый раз!
- Женат?
-Не знаю.
-Не понял. Жена, дети, есть или нет?
-Была одна да сплыла.
-Ну, значит, комнату пока дадим в общаге. Иль хош? Так ключи от бочки прям сразу дам.
- Чё прям от бочки? От пивной? Вот повезло-то! – притворно выпучил глаза Олег.
- От жилой бочки. Тут на севере пол отдела по бочкам и балкам проживают.

Замполит звонит начальнику ОВД и, взяв подмышку личное дело, объявляет:
- Пошли. Он уже ждет.

У начальника долго не задержались. Пару вопросов, и вышли.
Барсукову выдали направление на медицинскую комиссию.
Через день Олег уже сидел в поезде «Приобье – Свердловск».
Медицинскую комиссию проходили в Тюмени.
Из Свердловска капитан добрался до областного центра на электричке.
Прохождение комиссии заняло три дня, и уже под новый 1994 год, Олег был принят стажером командира взвода. Стажерам форменная одежда вообще-то не полагалась.
Но, увидав на совещании среди синих мундиров выцветшую афганку Барсукова, начальник распорядился переодеть эту «белую ворону».

Его назначили заместителем начальника ИВС по оперативной работе.
А чуть позже , в начале 1996 года, перевели старшим оперуполномоченным отделения уголовного розыска по «борьбе с малолетками и кражами автотранспорта».


2009 год.
СТАВРОПОЛЬЕ..

- Вот так я и оказался в милиции. Ехал в Пожарную часть, а приехал в другое
место. Спасибо водителю автобуса. Удружил!
- А женщина?
- Тут вопрос серьезный. И винить никого не хочу. Да и любовь-то у нас была скоротечной, как ливень в океане. Может и к лучшему, что я её не нашел, хорошей девчонке жизнь не испортил.
-Чем бы ты испортил – то?
-Так я ж по командировкам все. Когда тебя не ждут, как-то спокойнее.
-А полковника как получил?
-Да на халяву, досрочно. Я тогда в Гудермесе был в командировке, меня утром разбудил командир СОМа, и зачитал приказ, а после заявил:
-Дуй за пивом! А то звездочки прокиснут!
Олег отвернулся в сторону… - А женщина красивая была. Женькой звали…

СРЕДНЯЯ АЗИЯ.
КОНЕЦ 1992 года.
ВОЕННЫЙ ГОРОДОК.

Заснеженный военный городок.
Идет легкий снежок.
Темнеет.
Снегурочка, пытается поднять упавшего Деда Мороза.
- Вставай чудо, вставай!
- Жень. Подожди. Да сейчас я, сейчас, видишь, в тулупе запутался.

Женька, радио-телефонистка четвертой роты, уже битых полчаса, трясла за рукав Деда Мороза. Этот был её третий театральный напарник за вечер.
Первые два уже на «Санта-Клаулись», и находились в предновогодней коме.

Капитан Барсуков, широко раскинув руки, лежал на спине, и подниматься явно не собирался. В этот час, он был самым счастливым Дедом Морозом во всех вооруженных силах бывшего Советского Союза.

Женька, отряхивая Барсукову шапку, ругает:
- Нам к командиру полка еще нужно зайти! Ну как ты туда пойдешь? Зачем у
Сазоновых пил, ну просила же!
Олег пытается подняться.
Встает на колени.
Но наступив коленкой на подол тулупа, падает носом в снег.
Вторая попытка продуктивней.
Он встает.
Женя надевает ему шапку, поправляет бороду и, отряхнув варежкой снег, поддерживая под локоть Барсукова, ведет к командирскому подъезду.
- Стихи-то, какие-нибудь знаешь про Новый год?
- Ага! Зима крестьянин торжествуя, - икает, - надел тулуп и в ус не дует!

Женька становится лицом к Барсукову. Отряхивает его от снега. Кладет на грудь свои ладошки и наставляет:
- Ты, главное молчи! Я сама стишки прочитаю детям, и тихо выйдем, может быть, командир и не увидит, что ты уже хорошенький.
- Буду молчать, как рыба об лед!

Идут дальше.
Снегурочка держит Деда Мороза под руку.
Внезапно Евгения громко смеется:
- Хи-хи-хи! Ой, не могу! Барсуков! А ты ничего! Столько накатил, а еще
дышишь!
- А я ничего! Ик! Я, стоя, лежа, с колена!
- Вижу. Вижу. Ладно, давай, подтянись, все-таки к командиру полка идем.

Подъезд.
Дверь в квартиру командира части.
Звонят, притихли.
Дверь распахивается, осветив на темной площадке заснеженного Деда Мороза и Снегурочку с темно-синими разводами на щеках.
На пороге двойняшки - мальчики пятилетнего возраста.
Это внуки командира, которые хором радостно кричат:
- Дед Мороз со Снегурочкой пришли!

И тут завертелось.
Снегурочка пела песни, рассказывала сказки.
Ставила внуков Васеньку и Витюшеньку по очереди на табурет и слушала их стишки.
Дети хлопали в ладоши.
Взявшись за руки, водили хоровод вокруг елочки.
Так пролетели минут пятнадцать-двадцать.

Женька смеясь крикнула:
-А где же наш Дедушка Мороз?
Все переглянулись.
Барсукова в комнате не было.

Вася и Витя, растолкав родителей, бросаются на кухню.
Женька немеет от ужаса.
Внучата наперегонки возвращаются в зал и хором кричат:
- Бабушка! Там наш дед с Дедом Морозом водку пьют!

Жена командира полка проходит на кухню.
В маленькой кухоньке сидят двое военных в тельняшках.
В одной руке они держат по стопочке, другой пытаются затушить в тарелке сигареты.
Один из них, с искусственной бородой, обернувшись, лепечет:
- С новым годом! Ик!
- С Новым годом Барсуков, с Новым годом! Ты хоть бороду сними.

Внучата тянут за подол жену командира. Хором кричат:
-Баба! Баба! Пошли скорей! Там снегурочка фокусы показывать будет!
Жена командира выходит из кухни.

- А знаешь, Барсуков, сколько нужно водки, чтобы напоить воинскую часть?
- Одну, командиру! Остальные сами найдут!

Командир полка тянется к дверце холодильника:
- Мыслишь правильно капитан. У меня там еще одна есть.

Оба, разочарованно глядят на пустую полку холодильника.
Бутылки там уже нет.
- Фокус, покус! Сейчас только стояла! И когда только моя ненаглядная успела?

Барсуков достает из рукава Дед Морозовой шубы свою:
- Оп! Ля!
Полковник усмехается, принимая бутылку:
- Цирк уехал, клоуны остались.

А в зале лился смех, слышались радостные крики детворы. Пахло мандаринами и яблоками. Жена командира, хороводя с внучатами, успевала наливать из заварочного чайничка Снегурочке. Которая, почему-то не таяла, а все хорошела и хорошела.
Военный городок праздновал Новый Год.

Утро.
Барсуков открывает глаза.
Лежит на спине.
Осматривает комнату и прислушивается.
Принюхивается, к запахам, идущим из кухни.

Утром, первого января, Олег, проснувшись в своей панцирной койке, комнаты офицерского общежития, вдруг осознал, что он больше не одинокий Дед Мороз.
Было слышно, как за кухонной перегородкой потрескивала на сковородке яичница.
Там мурлыкала песенку счастливая Снегурочка – Женька, - Наш взводный бабник, наш взводный бабник…а кто не бабник, а кто не бабник, да тот кто в женщинах не шарит ни фига…

МЕСЯЦ СПУСТЯ.
НАЧАЛО ФЕВРАЛЯ 1993 ГОДА.

Барсуков лежит на спине.
Курит.
У стеночки, прижавшись к нему, лежит Женька.

- Олеж , может не поедешь?
- Я рапорт подал.
- А если отказаться? Ведь еще можно?
- А солдаты, что они обо мне подумают? А батя?
Женька, поднимая голову, заверяет:
- Ничего и не подумают. Отказался и все.
- Плохо подумают. Плохо. Отличный мужик наш Батя, и подвести я его не
могу.
- Ну, пусть другие съездят? Почему все ты, да ты?

Барсуков туша сигарету не соглашается: - Я, лично, солдат подбирал. Агитировал. И теперь в кусты?
- Ну, зачем ты так?
- А как?
- Я думала, у нас все наладится. Я так долго не могла найти человека. После Ильи, пять лет не смотрела ни на кого. Воинскую часть поменяла, чтобы с ума не сойти. -- Тебя тоже убьют!

Женя, уткнувшись Барсукову подмышку, рыдает.
Барсуков, смотрит в потолок и читает на память стих:

- Чтоб не случилось мы бойцы,
И мы до той поры солдаты,
Покуда Зимние дворцы,
Еще не все на свете взяты.

Девушка, перестав плакать, улыбается:
- Я его, на седьмое ноября, в школе читала.

Илью Олег лично не знал. В 1987 году он погиб под Баграмом, нарвавшись на душманскую засаду, его группа приняла бой. Прикрывая отход покинувших своего советника царандоевцев, Илья, расстреляв ленту, подорвал себя и окруживших его моджахедов гранатой. Был представлен к герою, но в итоге пришел орден Красного Знамени. Бывший суворовец, он был старше Барсукова на три года. Илья и Евгения планировали расписаться после возвращения его из Афганистана.
В «Красной Звезде» был описан его подвиг, и неизвестный автор
сочинил про Илью стихотворение.

Словно березка в тенистом лесу,
Тянется к солнцу в надежде погреться,
Юный суворовец, строй на плацу,
Парень без юности, мальчик без детства.

Годы учебы, Как ветер в лесу,
Выточат парню характер не детский,
Вот, и последний свой вальс на плацу,
А на «парадке» значок лишь кадетский.

Жизнь по уставу, курсантский роман,
тридцать солдат за спиной как наследство,
горы Афгана и синий туман,
на перевале где кончится детство.

И на тропинке, как время придет,
путь, царандоя солдат прикрывая,
бывший суворовец в вечность уйдет,
детство не помня и жизнь не позная.

Лента пустая, запала щелчок,
Горы проснутся от птичьего гама,
А с орденами, кадетский значок,
Будет хранить поседевшая мама…

Олег слышал про Женькино горе. Ему нравилась красивая девчонка, телефонистка штаба.
Но он не мог сделать первый шаг. Наверно из-за Ильи.
Многие взводные вИлись Барвинками вокруг Жени, но получали от ворот поворот...
Он и не надеялся на взаимность.
А тут вот Новый Год и снегурочка…

На Барсукова она смотрела с жалостной улыбкой. Он был не такой как все. Не было у него надменности и чванства. Чем-то старший лейтенант своей разухабистостью был похож на героя кинофильма «Чапаев» - Петьку.
Евгения почему-то всегда вставала при его появлении.
А появлялся в части Олег редко. В Таджикистане шла война, про которую мало кто знал в России.  Духи долбили колонны, нападали на селения.  Их войсковая часть обеспечивающие прохождение колон.
И вот новый год и Дед Мороз. Такой милый, родной и желанный.

И Женька вновь, еще пуще, разрыдалась.

Барсуков обняв, прижимает плачущую Женьку. Пытается успокоить.
- Ну, хочешь, я тебе Гошу подарю?
Она, смахивая слезы, улыбается:
- Я его сама у тебя заберу. С твоими командировками ежик с голоду подохнет.
- Он зимой спать должен. Просто Гоша под койкой живет, а я теперь не один. Вот он от скрипа и проснулся, шпион - папарация. Гошка тебя любит и не кусается. Значит, ты ему тоже нравишься. Обычно он на подоконники, да на стулья гостей женского пола загоняет. А тут прям маму признал, бегает за тобой как котенок.

Под кроватью ушастый ежик, тащит "Чьи-то" колготки к себе в картонный ящик.

Через десять дней после этого разговора.

Барсуков в полном снаряжении, гремя по перилам пристегнутой к разгрузке каской, примчался в общагу.
Преодолев с маху два пролета, ткнулся в закрытую дверь.

Барсуков поднимает коврик. Берет ключ. Открывает. Проходит на кухню.
- Наверно на плац побежала, на построение.

На кухонном столе он замечает записку. Где размашистым Женькиным почерком что-то написано.

 - На построение не приду. Прости, но второго хоронить не собираюсь. Меня
не ищи. Всех кого я жду, не возвращаются, а так хоть живым вернешься.
Я хочу счастья, а не наград на подушечках.
Перевожусь в Сибирский округ, поближе к родителям. Рапорт подписан.
Чуть ниже была приписка:
- Береги себя, Дед Мороз!
Снегу…

На столе лежит сломанный карандаш.

Внезапно раздаются звуки духового оркестра.
Это роты выходят на плац, для торжественного построения.
Сегодня провожают сводный отряд.

Капитан, быстро сбегает по подъездной лестнице.
Хлопает дверь.
Пружина, прибитая к косяку, издает жалобный вой.
Вскоре она успокаивается.
И в подъезде становится тихо.

Только на площадке третьего этажа, кто-то тихонько и жалобно всхлипывает.
Это Женька сидит на корточках, и плачет.

Барсуков становится в строй.
Звучат торжественные речи. Под оркестр сводный отряд торжественным маршем проходит мимо трибун.
Уходит с плаца на аллею, где стоит техника под посадку.
Звучит команда:
- По машинам!

Колонна сводного отряда проходит через КПП.
Машина за машиной.
На КПП дневальный, приложив руку к головному убору, провожает сослуживцев.

Кричу я ночами в боях с басмачами,
Лечу я обратно туда,
Где горы седые, обрывы крутые,
Где молодость наша была.

Проезжает БТР.
Барсуков, сидя на броне, отдает честь дневальному.


Где между Афганом, Чечней, Дагестаном,
Таджикская наша война,
Конфликт не известный покрытый туманом,
И без номеров ордена.

Подъезд. Плачущая Женька встает и выбегает на улицу.
Мимо КПП тянется вереница автомашин.

Тук, тук, тук, тук, тук, тук.
Тук, тук, тук, тук, тук, тук.
Строчит пулемет по ночам,
И трассеры наши, молиться мешают,
В Памирских горах басмачам…

Женька стоит у обочины. Мимо нее проходит хвост колонны. Водовозки. Хозяйки, с походными кухнями.

Далекая юность сплошные капканы,
Но, правда, на свете одна,
В архивах на полках, сожрут тараканы,
Погибших парней имена.

Колонна уходит. Девушка возвращается в комнату. Присаживается на кровать.
- Тебя не убъют. Тебя не убъют… Господи пронеси.

К ней подходит ушастый ежик и тычется носиком в ноги.
Женя берет его на руки, и, поднеся к лицу, целует в носик.
- Даже, Гоша? Не убьют его. Хватит уж нам терять-то.

Желаю ребята, вернуться обратно,
Кому эта бойня нужна?
А в чем же девчата, тогда виноваты,
Что нам ненавистна война.


2009 год.
СТАВРОПОЛЬЕ.
Салават, управляя автомобилем, спрашивает:
- Больше с ней не виделись?
- Нет. Как в воду канула. Запросы посылал, бесполезно. И ежика моего
увезла.
- А ты в программу «Жди меня» напиши, там всех находят.
- Ага, напишу, напишу. Ищу женщину с ежиком ушастым, нашедшим
вознаграждение, - горько усмехнувшись, бурчит Барсуков.

Весна 1993 года.
ТАДЖИКИСТАН..
Горный Бадахшан.

Олег сидит на мешках с песком.
Их застава расположилась у автомобильного моста, на высотке вблизи дороги.
Шумит горная речка.
Солдаты занимаются стиркой. Мимо изредка проходят местные жители.

Капитан Барсуков, сидя на мешках с песком, грелся на таджикском солнышке.
После прохладной ночи в горах, утренние часы, это время для расслабления организма.
Олег уже доложил по радиостанции в штаб, что ночь выдалась спокойная.
Обстрелов и нападений на маленький пост у речки Мургаб не совершено.

Его микро-гарнизон из пятнадцати солдат и приданного БМП-1, занимался ПХД. Говоря гражданским языком, стирал обмундирование и чистил оружие.
В пулеметном гнезде, по полной боевой выкладке дежурят два солдата. Один отвлекаясь, смотрит на двух девчат в национальной одежде, провожая их взглядом.

На посту оставался пулеметный расчет из двух солдат и Барсукова.
Изредка мимо поста, дружественно улыбаясь, проходили местные жители.
В основном это были женщины. Попадались и молодые девчонки по девятнадцать-двадцать лет.
Олег приветливо махал им рукой, и они, хихикая, семенили мимо.
Как говорится: «Война - войной, а весну и обед не отменяли».

Барсуков кидает камешек в часового.
Камешек попадает по каске.
Слышится звяканье.

Часовой встрепенулся и, приложив бинокль, смотрит на подходы со стороны высоток.
Барсуков грозит ему кулаком.

На мешки с песком, где полусидит, полулежит старший лейтенант, взбирается сержант.
Сержант по национальности таджик. Звать его Муми, то есть Мумиджон Саламатшоев. Он смотрит вслед, на фигуры, двух молодых таджичек, которые только что прошли мимо заставы: - Э… нахс кун!
- Нахс, нахс.
- Товарищ капитан, вы уже и язык выучили?
Барсуков загибает пальцы:
-«Нахс» это хорошо, а «кун» на татарском солнце или день, и по
вашему тоже так, наверное. За три месяца и медведь научится разговаривать.
Сержант хитро усмехнувшись, тянет мечтательно: - Домой скоро.
- Ты и так дома.
- Нет, здесь Памир, а я с Душанбе.
Барсуков приподнимается на мешках. Кивает сержанту, показывая головой на двух девчонок идущих к заставе. - Вон, гляди! Опять твои козы идут.
- Понравились мы им, наверно.
- Стройные они и глаза большие, красивые, как у Женьки, - представляя любимую, разглядывая девушек, говорит Олег, вспоминая:

ТРИ МЕСЯЦА НАЗАД.

Женька забирает у Гоши колготки, которые он затащил в свою коробку. Ежик вцепился в них мертвой хваткой, и упирается, скользя коготками по полу. Девушка смеется. Барсуков сидит на кровати и тоже хохочет.

Воспоминания развеиваются.


ТАДЖИКИСТАН.

Сержанта и капитана разделял возрастной барьер в года четыре.
Это были обычные мальчишки, только подолгу службы одетые в форму.
Муми кивает на девчонок:
- А вы им скажите:
- Салам-Пополам! Чихел? Инжебие! Они и приплывут.
- Да тише, ты, услышат!

Сержант развалился на мешках, и обращается к девчатам, которые останавливаются, и расплываются ослепительными улыбками.
- Девчонки привет!
- Привет мальчики.
Мумиджон протягивает им горсть карамелек: - Конфеты будете?
- Спасибо.

Барсуков сидит застывшим болваном, он не знает, как ему влиться в завязавшуюся беседу.
На мешки, бросив стирку, лезут любопытные солдаты. Все дружно раздают комплименты. Молодые таджички от обилия таковых, совсем таят. Звонко смеясь, отвечают взаимностью на шутки солдат.
Солдаты окружают девчат, и вместе сними, смеются и разговаривают.
И только один Барсуков, застыл как каменный истукан.

И… В самый разгар этой милой и весенней беседы, как гром среди ясного неба, вдруг раздался голос капитана:
- Салам-пополам! Чихель! Нахс кун!

Девчата, осуждающе смотрят на самодовольного Барсукова.
Резко прерывают дружескую беседу.
Бросают конфеты на землю, и уходят прочь от заставы

Сержант с обидой в голосе, чуть не плача, выговаривает Олегу:
- Ну, зачем вы так? Что они сделали?
- А я что? Хороший день сказал! Что я такого сделал?

Муми хлопает ладошкой себя по заднему месту.

- Нас кун это хорошая задница! Причем тут день?
- Это ты же меня научил полчаса назад! Сам первый сказал «нахс кун»! А я
повторил только!
- Я же шепотом, чтоб никто не услышал! А вы? Как на параде:
- Нахс кун! Нахс кун! - кричит на весь Бадахшан Муми.

Таджички разом поворачиваются и уже ему, сержанту Саламатшоеву, показывают знак любезности, покрутив указательными пальчиками у висков.
Сержант садится на мешки с песком, и обхватывает голову руками.
Получается что и он тоже, крикнул девчатам вдогонку похабщину.

На весеннем солнышке тысяча девятьсот девяносто третьего года, сидя на мешках с песком, сидели, болтая ногами два вчерашних мальчишки.
Их не поняли тупые девчонки. Но ведь то, что называется « кун», у обеих были действительно привлекательными...


УТРО СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ.

Восходящее солнце освещает силуэты заставы.
Солдат радист будит спящего на нарах Барсукова.
- Товарищ капитан, товарищ капитан! Кукушка на связи.
Барсуков садится. Зевает. Берет гарнитуру в руки:
- Кукушка, я Высотка прием!
- Фиксирую движение. По руслу вверх. До семнадцати карандашей. Туман.
Плохая видимость,- шипит в эфире.
- Удаление?- стряхивая остатки сна, уточняет старший лейтенант.
- Тысяча пятьсот.
- Кукушка, я Высотка. Возвращайтесь в гнездо. Как понял?
- Понял. До связи.

Барсуков будит Саламатшоева:

- Муми, застава в ружье! Только без кипиша. Духи идут.
- Откуда?
- Снизу. По руслу.

Вновь работает радиостанция:
- Высотка, я Кукушка прием.
- На связи.
- Движение по высоткам сверху. Идут навьюченные, вооружение стрелковое,
два ПК, СВД. Наблюдаю две трубы, предположительно 82 миллиметровые
минометы.
- Кукушка! На исходное! Живо! Твою Машу!
- Уже выдвигаюсь, конец связи.

Двое солдат в маскировочном обмундировании, пригнувшись, перебегают дорогу, и, перевалив через мешки, оказываются на заставе.
Старший секрета с СВД проходит в помещение, где сидит капитан.
- Можно?
- Можно козу на возу! А ко мне разрешите! Докладывай!
- Там духов, как дерьма за баней!
- Куда идут?
Солдат ставит винтовку:
- А пес их знает. На юг вроде.
- Они по ушам получили в предгорье, теперь в Афган уходят. Сегодня сюда должны  десантники подняться, для блокирования движения. Да что-то  опаздывают гвардейцы.
- А если опоздают?
- Не кукуй Кукушка! 

В отверстии на крыше показывается голова в каске.
Солдат докладывает из пулеметного гнезда:
- Наблюдаю колонну.
Барсуков облегченно улыбается снайперу:
- Ну вот. Раз и все! А ты боялась! Даже ряса не помялась! Десантура прибыла.

По горной дороге ползет войсковая колонна.
Идут по походному, медленно спускаясь к реке с перевала.
Боевые машины десанта, которые дымят, синим дымом, сопровождают УРАЛЫ.
Несколько наливников двигаются в середине колонны.

Глаза голубые как небо России
Надет "набекрень" шлемофон
«Откуда братишка?» его мы спросили
«Из Омска», рассказывал он.

Потом шла колонна седая от пыли
Пехота верхом на броне
Механик водитель – глаза голубые
Он первые дни на войне

Свист падающей мины.
Взрыв.
Свист.
Взрыв.
Свист.
Взрыв.
Бьют по заставе.

Барсуков отряхивая песок, надевает каску. Солдат хватает СВД и направляется к выходу. Но капитан, задерживает его хватая за воротник. Тот, падает на четвертую точку.
Олег подает ему каску:
- Шапку надень! Простудишься!

Двое бойцов скатываются из пулеметного гнезда. На них сыпется земля.
- Целы?
Солдаты отряхиваются:
-Ага!

Барсуков хватает обоих за шиворот:
- Наверх, колона идет! Обеспечить прохождение! Подавить огневые точки!

Бойцы выскакивают назад.
Барсуков выбегает из помещения.
Пробегает по траншее и занимает место у бойницы.
По колонне ведут огонь с высоток, которые просматриваются с заставы.
Уже есть потери.
Горят несколько грузовиков.
Пулемет на крыше заставы работает по высоте.

Был бой под Хорогом жесток, скоротечен
Дрожала от взрывов земля
Стреляли, кричали, «мать Вашу» и крепче
В ответ слышал я «бисмилля»

Свист.
Взрыв.
Свист.
Взрыв.

Барсуков кричит сержанту:
- Лупят, чтобы мы не могли головы поднять. Грамотные суки. Минометчики дерьмо у них, кладут в разброс, но могут и накрыть. Кто-то у них шибко важный по руслу идет, а эти на себя огонь отвлекают.

Они вдвоем выставляют на лапы АГС-17. Барсуков устанавливает прицел. Саламатшоев дает первую очередь из гранатомета.

Сержант радостно кричит Олегу:
- Гля! Попал! Попал! А в учебке не получалось!

На горизонте появляются вертолеты.
Приближаются.
Заходят на боевой курс, работая по высоткам.

С равнины тогда вертолеты успели,
Высотки накрыли огнем,
Стояла колонна, считали потери,
А жив ли мальчишка? вдруг вспомнил о нём.

Нам день на войне тот не спутать с другими,
Навечно запомнилось мне,
Механик водитель с глазами седыми,
сидел и курил на броне.

Свист падающей мины.
Два разрыва подряд.
И Саламатшоева с Барсуковым засыпает землей и мешками.

Тишина.

Медленно как в мультфильме «Ежик в тумане», появляется Гоша.
Он подходит к капитану и говорит человеческим голосом:
- Ну, ты, что развалился тут? Нас, с мамой Женей, совсем не любишь? Я тебе
сейчас покажу  Нас Кун! - ежик подбегает к ногам Барсукова, и, вцепившись зубами, как когда-то в колготки Евгении, с силой тянет его за штаны.
Рядом хохочет Женька.
- Давай, тащи его! Тащи! Поднимай балку! Осторожней!

Бойцы за ноги вытаскивают контуженного Барсукова из-под завала.

Санинструктор, прислоняет командира спиной к стенке окопа. Дает нашатырь. Перевязывает левую руку. Ставит укол в плечо.

Барсуков открывает глаза. Пытается поднять ногу и стряхнуть противного ушастого ежика, который вцепился мертвой хваткой в его штанину.
- Гоша! Пошел вон, зараза!

Санинструктор обиженно бурчит:
- Тихо, тихо. Я не Гоша, а рядовой Егоров. Не надо, товарищ
капитан, обзываться…

Олег, теряя сознание, улыбается:
- Рядовой Егоров! Гоша…

Колонна стоит.
Вокруг суетятся военные.
Десантура лезет в горы.
Саламатшоева и Барсукова грузят на носилках в Ми-8.

Если бы вертолеты тогда зашли вдоль русла, и накрыли огнем моджахедов, то потом, в Чечне, было бы меньше крови. Потому что разведчики рассказывали, что будущий полевой командир Хатаб, чудом, ушел безнаказанно в Афган.
Это было первое упоминание имени наемника и убийцы.

«ПАПА КАРЛО ИЗ ТЮМЕНИ»

ТАДЖИКИСТАН.
Два месяца спустя.

На фоне гор.
Пункт Временной Дислокации.
Заметное оживление.
Горы вещевых мешков и другой амуниции.

Всё! Суета, беготня, чемоданное настроение. Сводный отряд сдает приданную технику и вооружение. Домой!
Кто-то, из солдат на грязном борту УРАЛА-хозяйки, изловчился написать «Война капут! – Идём на хаус!»
И среди всей этой суеты, безучастно к окружающему веселью, перед танком на корточках, сидит Андрюха Ковырзин. Андрей командир танкового усиления, из единственного танка, приданного к сводному отряду.

Рядом с танком, на корточках, сидит в черном комбинезоне танкист.
Барсуков, с перевязанной левой рукой, которая придерживается марлевой повязкой, присаживается рядом с ним на корточки.
- Привет мазута? Есть проблемы?
Танкист вздыхает:
- Не проблемы, а жопа с двумя «П» .
- Сегодня за нами машины приходят, а завтра все проблемы забудутся.

Старший лейтенант – танкист прикуривает сигарету, выпускает кольцами дым:
- Я неисправный танк не смогу передать зеленым.
Барсуков поднимаясь с корточек, усмехается:
- Да брось ты, они же деревянные по каблуки, и в технике ни бум-бум, примут, как миленькие примут.
- Обрыв ствола. Понимаешь? Это Ч.П. Такое не спрячешь.

Олег понимает глаза на башню танка с изуродованным стволом у пушки:
- Где умудрились-то?
- Да, еще на Мургабе в ствол глина попала, может за дувал какой задели, и
черпанули. А вчера лишний снаряд хотели отстрелять, и вот результат.
- Андрюха, где наводчик-то твой был? Ствол-то чистить иногда надо.

Танкист тушит бычок о подошву ботинка:
- Наберут баранов в танковые войска, потом майся с ними.

Олег сочувственно хлопает по плечу старшего лейтенанта. И вдруг показывает пальцем на привязанное проволокой бревно к броне танка:
- А ты, в огрызок ствола, вот это бревно, заколоти и покрась, в темноте не
увидят.

Барсуков идет по расположению сводного отряда.
Везде суета. Беготня. Погрузка ящиков и имущества.
Солдаты цепляют к хозяйкам полевые кухни.

Мне грудь истрепала судьба-непогода,
Лицо опалил суховей.
И жизнь моя просто дорога, а годы,
Столбы километров на ней…

Подрывы, обстрелы, мосты ,полигоны
Военных моих трудодней
Дорога, ухабы, подъемы, погоны
Просветы и звезды на ней

Олег проходя между УРАЛАМИ, видит, как четверо солдат выкапывают памятник у дороги.
Памятник погибшему водителю.

А нынче у нас за окном непогода,
Курю, вспоминая парней,
А значит, приснилась дорога и много,
Друзей-обелисков на ней.

Бойцы несут памятник к одной из машин. Открывают борт и аккуратно кладут в кузов.

Одно лишь хочу, как бы не было больно,
Когда-то вернуться домой,
Не ночью, кривою тропинкой окольной,
А светлой дорогой прямой.

Бойцы. Уложив памятник, закрывают борт УРАЛА.

А коль суждено мне к родному порогу
не выйти в пылу наших дней,
считайте, запнувшись, упал на дорогу,
и встал обелиском на ней.

Олег подходит к своим солдатам. Они, выполнив работу, отдыхают около техники. Рядом лежат огромные оленьи рога. Бойцы, увидев Барсукова, зашевелились. Но капитан дал знак рукой: – сидите, сидите.
Муми сидит на камне неподалеку. С повязкой на голове, он смотрится как басмач в чалме.
- Куда рога положить?- увидев командира, спрашивает сержант.
- Привяжи их к башне БТР. Красиво будет.
- А чем привязать?
- Сгоняй к связистам, попроси изоленту.
- Не дадут. Хохлы! У них снега не выпросишь на перевале.
- На, возьми тетрадь. Зайдешь с умным видом, фамилии, имена
и отчество у связистов перепишешь. Они спросят: - Зачем?
Скажешь, не знаю, Барсуков послал. Тут тебе ящик и дадут изоленты. Только не смейся, а то побьют.
- А если не дадут?
- Дадут. Но на всякий случай принеси-ка сюда две переносных радиостанции из БТР.

Саламатшоев идет к БТРу и вытаскивает из бокового люка две радиостанции Р-105. Приносит к Барсукову. Барсуков берет две гарнитуры и начинает эфирную игру. Выходя на связь то по одной, то по второй радиостанции.

Первая радиостанция: - Москва, Москва, я Душанбе. Приём.
Вторая радиостанция: - Душанбе, Душанбе, Москва на связи.

В Будке КШМ (Командно Штабной Машины) сидят четверо солдат -украинцев. Говорят на Украинском языке. Обсуждают, кто, когда домой поедет. У кого какой значок есть. Кого ждет девчонка, кого нет. Они пьют чай.
На ящике из-под противогазов расстелена газета.
На ней Хлеб и нарезанное сало.
Работает радиостанция.
- Москва, я Душанбе. Поясните. Сколько связистов представить к званию героя
Советского Союза? Как меня слышите? Прием.
- Душанбе, слышу Вас хорошо! Связистов представить обязательно. Особенно тех,
кто призывался из Украины и выполнял задачу в Горном Бадахшане. Как понял? Прием.

Связисты перестают пить чай, и, прибавив громкости, все четверо утыкаются лбом в радиостанцию.
Внимательно слушают.
- Москва, Москва, я Душанбе. А фамилию, имя, отчество, полностью?
- Душанбе, я Москва. Полностью.
- Понял. А почему Украинцев? Прием.
- Душанбе, я Москва! Потому, что Ельцин туда едет с дружественным
визитом. Так надо!
- Я Душанбе Вас понял! До связи!
- Я Москва! Слушай, И синей изоленты вышли, рулончика два в Москву. А то у нас в столице с ней напряженка.
- Да где же я её возьму? Тут горы одни!
- Передай, своим кто найдет изоленту, тому еще и орден Красной звезды положен.
- До связи!

Эфир замолкает.
Все четверо бросаются к ремонтному ящику. Открывают крышку.
Там валяются два рулона синей изоленты.
Толкая друг друга, запускают руки в ящик. Рулончики падают на пол. Начинается свалка. Дерут друг друга за волосы. Борются за право обладать заветными наградами.
Открывается дверь в будке.
В проеме Саламатшоев, он минуты две наблюдает за борьбой. И держа в руках раскрытую тетрадку, командует.
- Привет орденоносцы! Фамилия, имя, отчество? Быстро!

Драка резко прекращается. Хохлы, замерев на коленках, смотрят на сержанта.
- Сидоренко!
- Петренко!
- Нестеренко!
- Чумаченко!
- У нас и изолента есть! И синяя, и черная! И даже красная!

***
Технику передавали на скоряк.
Темнело.
Передавали в спешке.
Можно сказать, хотели, как положено, а получилось, как всегда.
Вскоре в горах послышался рокот моторов. Из Душанбе пришли машины в сопровождении бронетехники.


Утром сводный отряд, погрузив вещи и табельное вооружение, двинулся в путь.

***
Колонна спускается с гор. Медленно идет по серпантину. Два вертолета сопровождения сопровождают пехоту. Барсуков едет в кабине УРАЛА. Впереди движется БТР с оленьими рогами на башне. Рога примотаны к люку синей изолентой.
Колонна останавливается.
На каменистом грунте «разулась» БМД идущая в голове колонны.
Механик водитель и стрелок пытаются надеть гусянку.
Бойцы занимают оборону.
На данном участке уже не скалы, а горы, покрытые густой растительностью.

Барсуков подходит к знакомому танкисту и спрашивает:
- Ну, что командир танкового корпуса? Сдал свой окурок?
- Ка-не-чна! Твоя шутка помогла. Бревно нашли и кувалдой в ствол забили, а
поверх чехол брезентовый натянули.
- И что? Прокатило?
- Их специалист в танк нырнул, затвор открыл и кричит из башни:
- Эй! Брадор, чехол синимай-да! - А я ему - Так сняли уже, просто темно на
улице! Ха-ха-ха! Вот и приняли они «Саксаул Бачу», по-русски, Буратино,
значит, будет.
- А ты получается Папа Карло из Тюмени?

Олег достает пачку сигарет «Нищий в горах» - «Памир», протягивает товарищу.
Андрей принимает сигаретку и прикуривает.
- Что, Андрюха, делать-то будешь? Планы какие?
- В Тюмень поеду. Я же пиджак. Меня ведь только на два года призвали.
- Служить дальше не собираешься?
- Ни за какие деньги. Хватит, наслужился!
- А я дальше буду. Хочу в генералы выйти.
- У тебя кто отец по профессии?
- Электрик.
- У генералов свои дети есть.
Барсуков смеётся:
- Ничего, ты же дослужился, без папы генерала, за два года до полковничьей
должности.
- Не понял?
- Ну, не скажи! Ты у нас командир танкового корпуса! Это же полковничий
потолок!
- Почему корпуса? Я вообще-то взводный с утра был.
- А что? Пушку сломал, мотор пропил! Один только корпус и остался. Так
что с повышением тебя братишка! Командир корпуса!

Внезапно прогремела автоматная очередь. По БТРу рикошетом звякнули пули. Рога на башне подпрыгнули, и одна ветвь отбитая пулей, отпала. Барсуков и Андрюха упали на землю.
Дозор перебежками выдвинулся в придорожные кусты.
Солдаты, возившиеся с гусянкой, нырнули за БМД.
Началась беспорядочная стрельба.
- Прекратить стрельбу! Не стрелять! Охранение работает!

Через минут десять, из зеленки, бойцы боевого охранения выводят духа. Духу лет пятнадцать.
Нос разбит.
Плачет.
Выводит его Саламатшоев.

- Ты! Внук носорога! Зачем стрелял?- возмущается Барсуков.
- Аля ак бар!
- Щенок еще, а все туда же.

Обращается к сержанту:
- Муми, автомат забери, кинь в БТР, а ему дай пинка под жопу и рога на
память примотай. Сученок, такую вешалку испортил!

Саламатшоев влезает на броню, снимает с башни рога, и, спрыгнув, подходит к пленному.
Прикрутив их изолентой к голове, сержант, отойдя на два шага любуясь своей работой, добавляет:
- Так вот ты, какой северный олень!

- По машинам!!!

Саламатшоев разворачивает пленного в сторону зеленки. (Говорят на таджикском языке) - Понимаешь?
Бабай кивает рогами, рыдая:
- Да.
- Если убежишь пока не кончился счет, то тебе повезло!

Бача, как олень, вновь обреченно кивнул своей плоской головой.

- Як! Ду! Си! Чер! Панч! Шаш!....

Таджиченок , с рогами на голове, как антилопа Гну, ломанулся в сторону гор.
.
-Езда! Двозда! Сизда! Черда!... продолжал считать Саламатшоев.
До кустов, где юныйдушман мог укрыться, оставалось метров двадцать.
Нуда! Бист!... и, окончив считать, сержант, как на учебных стрельбах крикнул во все горло:
-Цель!...Бегущий олень!...Огонь!.

Саламатшоев смеясь, дает очередь вверх из автомата. По склону несется бешенный олень. Ныряет в кусты.
Бойцы, хохоча, разбегаются по машинам. Не смеется один – прапорщик группы связи. Он что-то быстро карандашом записывает в блокнотик.

                ***
- Муми, а где это ты черную изоленту взял?
-А, это связисты дали! Я им же еще медали «За Отвагу» пообещал.
Так их прапор даже кусок сала мне на радостях подогнал. Угостить?
- Дома пообедаем! Прыгай в машину! Тоже мне, начальник наградного
отдела нашелся!
Колонна трогается.
Барсуков сидит в кабине УРАЛА.
Впереди едет БТР без рогов. В открытое окно автомобиля слышно как поют в кузове солдаты.

Мы сядем завтра в эшело-оны,
Нам путь далекий предстоит,
Мы снимем лы-ычки и пого-оны,
Нас не накажет замполит,

Прощай страна всем чужа-яя,
прощай наш ротный старшина,
Ведь ты мне больше не прика-ажешь,
И исполнять не стану я...

Водитель ведет машину.
Барсуков дремлет.

Снится ему далекая Женька. Счастливая и веселая. Девушка заливисто смеется. На руках у нее Гоша. Ежик подмигивает Барсукову и, улыбаясь пищит:
- Папа, мы, тебя, ждем с мамой Женей! Приезжай скорее! - И ежик мокрым носиком целует в губы капитана.
Барсуков просыпается.
Сплевывает в окно: - Тьфу, блин!
Смотрит по сторонам и опять начинает дремать.

                ***
Они покидали суверенную страну.
Страну, которой долгие годы мешали приобрести независимость.
Выполнив свой воинский долг, оставляя за спиной войну, воспоминания, и грозный танковый корпус с деревянной пушкой...
Солдаты России ехали домой, на свою родину.
Родину, которую любили.

Родина, их ждала. Молодых и здоровых.
Для того чтобы вновь сунуть в очередное пекло.

Продолжение: https://dzen.ru/a/ZeixBxj8CiGyPt-N

Авиационные рассказы:

ВМФ рассказы:

Юмор на канале:

Другие рассказы автора на канале: