Осторожно приближалась осень. Она словно не хотела с первых дней пугать крестьян плохой погодой, холодными дождями, пронизывающими северными ветрами. Поэтому окончание лета было замечательным. Солнышко грело землю, как в июле. Давно уж прошел Ильин день, после которого считалось, что купаться нельзя, что Илья-пророк льдышку в воду опустил. Но вода была такая теплая, что ребятишки тайком от матерей бегали на реку купаться. Вода то как парное молоко. Видно в этом году забыл Илья про лед.
Иван в город ездил, кое-что купить, кое-что продать. Романка взял с собой. Вдвоем то все сподручнее. Роман уж большой, и одного можно его оставить, если покараулить придется.
Сделал Иван все свои дела, товару кой-какого купил. Романко тянет его в лавку, где букварь отец ему покупал когда то. Зашли в лавку, а парнишка сразу к книжкам кинулся. Стал отца упрашивать книжку ему купить. Букварь то он чуть ли не наизусть выучил. Кому только не читал его.
Лавочник увидел, как мальчишка к книгам потянулся, начал Романа нахваливать за такое рвение, потом к Ивану обернулся, улестил отцовское сердце. Взял с полки книжицу, протянул отцу
- Купи парнишке то, глико как глазенки горят у него. Редко кто просит книжку то купить.
Иван вроде и не хотел покупать, да после слов лавочника подумал, что не обеднеет он, если купит книгу. Прочитал название, “Русская книга для чтения. Лев Толстой”, полистал ее.
- Будешь ли читать то, - спросил он сына.
Тот выдохнул с надеждой, что заполучит эту книжицу.
- Буду тятенька. Конешно буду.
- Ох мать то опять скажет, што деньги на ветер выкидываю.
Тут уж в разговор вступился лавочник. Начал доказывать, что книги, это очень полезно для детей. Не стал вступать Иван в спор, достал из за пазухи деньги, отсчитал три рубля. Лавочник отсыпал ему сдачи пять гривенников, поздравил с удачной покупкой.
- Книга то последняя эта. Много не заказываем.
Романко прижал книжку к груди, пообещал, что беречь ее будет. Да Иван и не сомневался в этом. Видел, как бережет букварь Романко, до сих пор как новенький.
Проходя мимо трактира, увидел Иван мужика, отирающегося у входа. По обличью показался он ему знакомым, припоминал, кто это может быть, да так и не вспомнил. Мужик сам узнал, окликнул.
- Иван, ты што ли. Али не признал миня.
Иван старательно силился вспомнить, да не мог.
- Что то не припомню никак.
- Да Мартын я. Из Лисы.
- Мартын? Али ты. Мы то уж тибя похоронили. Сколь лет прошло, как уехал и не слуху не духу. Да и баба твоя баяла, что пример видно.
Мартын рассмеялся. Его и вправду трудно было узнать. Худой, тощенькая бороденка, был он похож на нищего, что у церкви стоят на паперти и милостыню просят. Не похоже было, что разбогател он на чужой стороне.
- Ты чё тут стоишь то?
Мартын замялся. Стыдно было признаваться односельчанину, что ждет, вдруг кто подаст ему копеечку, что стоит он тут с утра и просит у всех входящих. Да желающих подавать у трактира не больно много.
Не дождавшись ответа, Иван продолжил.
- Мы сичас домой поедем. Подвезти могу тибя. Ты чай домой справляешься.
Мартын подошел к Ивану поближе и начал объяснять, что не знает он, с какой харей домой то явиться. Четыре года прошло, а он весточки домой ни разу не прислал. В Царевококшайске кем только не работал, жил где попало. Все думал, что заработает денег и поедет домой. А хвать не больно заработать то получалось. Хотя не так, зарабатывал, копил деньжата, да пристрастился в карты играть. Проиграется весь и снова начинает копить. Так и прошло время то.
В последний раз сам себя отругал, и заверил себя же, что уж в этот то раз как накопит червонца три, так домой поедет. Надоело уж скитаться по чужим углам. И ведь накопил, сюда в город приехал. Нет бы сразу домой идти, да нечистый попутал, зашел в трактир. А тут картежники. И все, как обахмурило его. Проигрался до последней копейки. Даже картуз свой проиграл. И теперь не знает, что ему делать. Обратно в Царевококшайск возвращаться, так денег на дорогу нет. Домой если, так сыновья то большие, вытолкают взашей. Ведь, почитай, бросил он их в голод тут на погибель.
- Я так думаю, домой тибе надо. Покланяешься, повинишься. Куда бабе то деваться, простит тибя. Поехали, за извоз денег не спрошу с тибя.
Мартын призадумался, потом тряхнул головой.
- А будь чё будет. Поехали.
Он запрыгнул в телегу к Ивану. Тот с удивлением посмотрел на Мартына.
- У тибя чё, котомки даже никакой нету. Чё и одежины нету. Ведь уж холод скоро.
- Ну до холоду то чё нибудь придумал бы. Жил ведь так все время, не пример.
Иван замолчал. В голове у него пронеслось, ладно ли он сделал, что взялся везти Мартына. Как его дома семья встретит. То, что ему не обрадуются, было уже понятно. Явится лишний рот. А потом, не дай Бог, начнет еще и из дому тащить. Раз картежником стал, то вряд ли успокоится теперь. Но и вины его тоже нет. Не с ним, так пешком бы пришел. Деваться то некуда.
Лошадь тащила телегу уже по деревенской улице.
- Тибя прямо к дому подвести, аиу пешком по деревне пойдешь?
- Давай уж к дому. А то будут пялиться, кто это идет.
Чем ближе подъезжали к дому Мартына, тем мрачнее становилось его лицо. И было непонятно, отчего это мужик мрачнеет. Или решил предстать перед семьей таким несчастным, чтобы его пожалели, или показать обиду свою на семью. Они то тут живут, а он столько лет на чужбине маялся. А уж то, что вернулся гол, как сокол, так это не его вина, обстоятельства так сложились.
Еще дорогой Мартын пожалел, что зря Ивану всю правду рассказал. Надо было придумать что нибудь, вроде как обокрали его. Но уж слово сказано, обратно не вернешь. Попросил только Ивана, чтоб не разносил про него по деревне. Стыдно ему, что вот такой он бесшабашный.
- Я то ничё не скажу. Ты сам от за старое не берись.
Домик Мартына без хозяина покосился на один бок, Фролка то хоть и подрос, да все одно еще не хозяин. Не съезжая с дороги, Иван остановил лошадь.
- Ну иди, Мартын, с Богом.
Мужчина как то весь съежился и, как побитый пес, засеменил к дому. Немного отъехав, Иван услышал, как заголосила во дворе Мартына его баба. Видно встретила пропавшего. Только вот непонятно было, то ли от радости она голосит, то ли с испугу.
Увидев отца, к телеге подбежали Нюрка с Прошкой.
- Тятенька, гостинцев привез, - затормошила Ивана Нюрка. А Прошка только прижался к отцу и заглядывал на него своими глазищами.
- Привез, привез. Сичас домой приедем, все покажу.
Завели лошадь во двор, занесли котомки с покупками домой. Иван начал выкладывать на стол городские гостинцы. Первым делом на стол легла большая связка баранок на веревочке, потом кулечек ландрину, кулек комового сахара.
-Это вот вам, бабоньки, на потеху, - достал Иван осьмушку фамильного чая. - Бывает когда в праздник заварите.
- Денег то сколь истратил, - охала Дарья. А когда она увидела в руках Романка книжку, то и вовсе обомлела. - Ох, Иван, ето то зачем купил. Вот баловник ты.
- Не ругайся, мать. Пусть читает. Может ученый он у нас будет. Вон как к ученью то рвется.
А потом достал еще стопочку тетрадей и с десяток карандашей.
- Вот, типерь на двоих надо покупать. Нюрка то тоже в школу пойдет нынче.
- Чё ты, Иван, мала она ищо.
- Не мала. Восемь лет уж девке. Пусть учится. Она вон все буквы уж с Романком выучила.
Дарья знала, что спорить про учебу с Иваном бесполезно. Как он решил, так и будет. Может и вправду так надо. Она вот всю жизнь темная прожила. Пусть хоть дети ее грамотными будут. Кто знает, может и Нюрашке пригодится. Марфа в это дело не встревала. Иван хозяин, он лучше знает, что делать. Сказал надо учиться, значит надо. И нечего наперекор ему идти.
Когда все покупки были разобраны, Дарья усадила семью за стол. Во время ужина и рассказал Иван, что Мартына превез домой из города.
- Какого Мартына. Фролка ведь говорил, что отец видно в городе помер. За все время весточки не прислал.
- Да вот видишь, не помер. Я ево и не узнал сперва. Старик и старик стал, весь ссохся. Он миня увидел и окликнул.
- Вот бабе то радость. Одной то ведь тяжело хозяйство вести.
Иван про себя подумал, еще не известно, к радости он приехал или к беде. Но ничего не стал говорить. Раз обещал, что не скажет, значит не скажет. Он умел держать свое слово. Это ведь бабам только скажи, и понеслось по деревне.
Потом Дарья вспомнила, что Нюрашку надо в школу будет собирать. Не могла она допустить, чтобы ее девка хуже других была. Надо сшить ей новый сарафан, красный, как у девок.
- Нюрка, в школу то тибе охота, - спросила она девочку.
А та еще и не думала, охота ей или нет. Школа ей представлялась чем то далеким, отдельным от нее. Но раз отец говорит, что ей надо учиться, то значит надо. Не привыкла она отцу перечить.
- Охота. - Тихонько ответила Нюрашка матери.
- Я тибе красный сарафан сошью, будешь как девка ходить. И ленту красную в косу вплету.
После этих слов Нюрка подумала, что ей и вправду охота в школу. Как не хотеть, если мать сошьет ей сарафан новый.
- А пристрой то сделали в школе то? Где учиться то будут.
Тут уж Романко оказался самым осведомленным. Не зря ведь они бегали к школе, смотрели, как надстраивали второй этаж из новых бревен, потом крышу крыли, рамы вставляли. Только вот не знал он, сложили там печку уже или нет. Надо будет завтра сходить, посмотреть. Ведь если не сделают пристрой нынче, то он и учиться не пойдет. Надо будет другой год ждать.
Подумав о школе, Роман и про Павлинку вспомнил. Что то забыл он совсем, не спрашивал у нее, готова ли она в школу идти. Вдруг отец ее заартачится да не пустит. Вот обидно Павке будет.