[Ван Ибо / Господин Е]
Господин Е потёр кровь на руках. Около него лужа крови, за ним в клетке воет волкодав. Его душа наполняется усталостью. Не получив понимания от его возлюбленной, он выплёскивает эмоции, избивая японских солдат в тёмном переулке. В этот раз Ван Ибо впервые снялся в республиканском фильме. Чтобы стать ближе к молодёжи времён войны, он погрузился в съёмочную группу на несколько месяцев, чтобы наблюдать, учиться, говорить на диалекте Шанхая, есть живых креветок, висеть на лонжах и снимать сцены одним кадром.
Ван Ибо вне экрана любит петь и танцевать street dance. Он кажется зрелым и немного говорит, но у него талант к языкам. Он смог быстро выучить японский и шанхайский диалект. Он надеется, что позволит через эту роль зрителям запомнить безымянных героев той эпохи.
Во время кастинга «Безымянного» Чэн’Эру показали 2-3 фото молодых актёров, и ему тут же понравился Ван Ибо. Чэн’Эр пригласил его на разговор днём, после чего Ван Ибо стал первым актёром, утверждённым в каст «Безымянного».
Ван Ибо впервые появляется в фильме про шпионов. За несколько месяцев съёмок Ван Ибо почти полностью слился со съёмочной группой. Когда у него не было сцен, он тихо сидел у монитора и учился на игре остальных актёров, учился деталям, как подавать реплики, как удерживать контроль мышц. В фильме герой, которого играет Ван Ибо, говорит с диалектом Шанхая.
Чтобы проникнуться одиночеством персонажа, он сократил время пользования телефоном, а ещё пытался избегать контактов с большинством людей.
Персонал «Безымянного» говорил, что Ван Ибо очень искренний, трудолюбивый и обладает сильными актёрскими способностями. «Если с ним правильно обращаться, он настоящий бриллиант.»
GQ: Что за человек твой персонаж? С его точки зрения какую историю рассказывает «Безымянный»?
Ван Ибо: Думаю, персонаж очень мучительный и грустный. Персонаж, которого жалко. «Безымянный» рассказывает о многих неизвестных людях того времени, они многим пожертвовали и внесли большой вклад в страну, чтобы у нас сейчас была хорошая жизнь.
GQ: Когда создаёшь персонажа, как ты понимаешь состояние его души?
Ван Ибо: Больше полагаюсь на обстановку сцены. Были сцены с судами над заключёнными, было много агрессивно лающих собак, кровавые полосы на земле, ощущение возникает гнетущее. Во время съёмок я никогда не был расслаблен, не было ощущения защищённости, что очень схоже с героем фильма.
GQ: У твоего персонажа много сцен драк, какие у тебя с ними были сложности?
Ван Ибо: В этом фильме сцены драк не такие, в каких я снимался прежде. Стиль другой, и у режиссёра выше требования к их реалистичности. Если объяснять попроще, они настоящие, как драки гангстеров. Я помню сцену под дождём около ворот, я там дрался с японскими солдатами. Она снималась одним кадром и переснималась много дней и много раз.
GQ: Как режиссёр поправлял каждую сцену, как рассказывал о ней?
Ван Ибо: Мы не пробегались по сценам. Для первого раза режиссёр позволяет актёрам отыграть самим. После съёмки мы обсуждаем перед монитором, как эта сцена должна была быть снята и на какие детали нам нужно обратить внимание. Потом мы вносили правки и в итоге естественным образом попадали в настрой. Режиссёр научил меня полезной привычке.
После каждого отснятого кадра, пересматривать его, чтобы обсудить что получилось, а что не очень. Быть стабильным, двигаться чётко, не совершая лишних движений. Он очень деликатно рассказывает о сценах, а инструкции даёт очень чёткие, из-за чего актёр быстро всё понимает. Поскольку у меня нет такого опыта как у других актёров, режиссёр давал остальным больше возможностей играть как пожелают, а мне давал больше указаний.
GQ: Что режиссёр Чэн’Эр чаще всего говорил тебе на съёмочной площадке?
Ван Ибо: Будь стабильным.
GQ: Сцена драки между тобой и господином Тони Люном – один из ключевых моментов фильма. Как вы её снимали?
Ван Ибо: Мы заранее поставили похожую сцену и до съёмок репетировали 2-3 дня. Сама сцена снималась 9 дней. Вначале я не смел прилагать много сил и играть с господином Люном было волнительно, я не мог ударить по-настоящему. Режиссёр велел мне сбросить напряжение, не пытаться контролировать, тогда и появится ощущение натуральности. После попыток раз за разом стало получаться всё более и более гладко, а потом ещё и быстрее. Кадр, где я падаю с верхнего этажа, несколько раз переснимался с лонжами, потому что я не хотел использовать дублёра, ведь лучше сниматься самому. Сцена драки были довольно запоминающейся, потому что я был рядом с господином Люном и мог бы коснуться его лица, просто протянув руку, такое счастье.
GQ: Какими были съёмки твоей первой сцены?
Ван Ибо: Трейлер моей первой сцены уже вышел. Это там, где я и Чуаньцзюнь-гэ на пляже тащим труп. Мы приехали ночью и ждали рассвета. Когда её снимал, очень нервничал. Я получил сценарий прошлым летом. Я присоединился к съёмочной группе спустя 2-3 дня после получения сценария и тогда не знал стиль режиссёра. Сценарий был очень чёткий и простой, я таких раньше не видел. Было ощущение, что многое можно додумать самому. В процессе съёмок режиссёр также постоянно вносил правки в сценарий. Режиссёр научил меня многому в плане подготовки, прислал много фильмов, в том числе от режиссёра Квентина (Тарантино), «Крестного отца», и показал, как я должен смотреть фильм, как изучать его.
GQ: В фильме тебе нужно было говорить на шанхайском диалекте, как ты его выучил?
Ван Ибо: Тогда каждый день, получив сценарий, Чуаньцзюнь-гэ записывал мои реплики на шанхайском диалекте и присылал мне. Думаю, я смог довольно быстро выучить реплики на диалекте и японском, потому что раньше учил много иностранных песен. Возможно, с такой базой было ощущение, что я учу текст песни.
GQ: В фильме много сцен с едой, где ты ешь свиные рёбрышки на пару, «пьяные» креветки (живые креветки в вине), какие чувства тебе нужно было показать в этих сценах за столом?
Ван Ибо: Просто есть как обычно, не думать слишком много. Есть – это просто есть, просто болтать за едой. В начале сцены, где мы ели рёбрышки, мы оба вели себя ненатурально, ели заметно поддельно. Потом режиссёр показал нам сцену с едой в фильме Хоу Сяосяня «Шанхайские цветы», где было ощущение обыденности. Сцена, где мы ели «пьяных» креветок, мне тоже запомнилась. Живые креветки всё ещё подпрыгивали, и я никак не решался сделать первый укус. Там ещё был ферментированный тофу, помимо заправки из местного вина.
GQ: У господина Е, которого ты играешь, отношения с госпожой Фан в исполнении Чжан Цзинъи. Как ты показал эти эмоции через игру?
Ван Ибо: Режиссёр рассказал мне предысторию. Хоть прежде мы и были похожи, но пошли разными путями по ряду причин. В сцене, где я пришёл к ней на встречу в уборную, она сказала мне сдохнуть побыстрее, потому что ненавидела мой приглаженный вид. Тогда мне было больно, ведь она та, кого я любил. Мой способ «включения» эмоций – прийти на съёмки и просто слушать и смотреть, проникаться сценой партнёра. Режиссёр объяснял нам взаимоотношения персонажей в этой сцене, чтобы мы могли лучше понять, что произойдёт дальше, и лучше найти эмоциональное состояние. Он ещё просил меня найти похожие эмоции в реальной жизни.
GQ: Вспоминая процесс съёмок «Безымянного», какой редкий опыт ты получил?
Ван Ибо: Большую часть времени я учусь. Я, когда не снимался, приходил на площадку и смотрел, как играет господин Люн. Он отлично контролирует мышцы лица и тела, очень стабильно и чётко. Ещё я воспитал в себе отличную привычку после съёмок пересматривать повтор сцены, чтобы понять что мне удалось, а что нет. Я начал понимать особенности своего лица и движений, чтобы знать, где стоит двигаться, где нет и стоит быть неизменным. Смотря фильмы, я научился наблюдать за игрой актёров, например, какую часть стоит использовать, и запоминать лучшие моменты фильма. Работа всей команды тоже хороша, все были погружены. На площадке только оператор и звукооператор, остальные вне её. Весь персонал относится к работе серьёзно, говорят мягко и не тревожат снимающихся актёров.
И немного выдержек из интервью актёров:
Тони Люн
GQ: Судя по словам режиссёра Чэн’Эра, Ван Ибо очень нервничал, когда снимался с тобой, ты тоже переживал?
Тони Люн: У меня привычка делать так, чтобы мои со-актёры чувствовали себя расслабленно и комфортно, потому что я сам был новичком и знаю каково это. Я всегда говорю им расслабиться и играть естественно. Фильм – это категорически командная работа. Все перекрывают недостатки друг друга, никто не идеален. Я могу запороть дубль, все могут запороть дубль. Когда у меня плохие дни, камера и свет могут помочь моему настроению. На мне лежит ответственность, чтобы они сбросили напряжение и делали что хотят. У меня никогда нет ощущения, что я большая звезда, я просто хочу, чтобы люди вокруг почувствовали себя комфортно. Именно такой и должна быть наша рабочая обстановка.
Ван Чуаньцзюнь
GQ: Какую сцену ты снял первой? Как режиссёр Чэн’Эр объяснял сцену?
Ван Чуаньцзюнь: Первая моя сцена была той из трейлера с Ван Ибо. Мы тащили тело на пляже. Группа японских солдат ела баранину, противника предупредили, и он отправил людей убить тех солдат. Мы как обычно пошли, проверить, что их убили как положено. Обнаружили, что один выжил и заодно добили его. Бог его знает как так вышло – убитым был японец из благородного рода. Играя в тот день, мы не знали весь сюжет и персонажей. Мы с Ван Ибо были как чистые листы. Прибыв на площадку, мы всё вверили режиссёру и 100% положились на него, так что я спросил его, что это за человек и чем он занимается по жизни. Режиссёр Чэн’Эр требовал, чтобы мы произносили смысл реплик как можно более точно. Сыграв в «Напрасно потраченном времени» я приблизительно понимал какой тип игры он хочет. Это должна быть естественная игра, произвольное произнесение реплик.
Отыграв сцену, мы кадр за кадром её пересматривали, находили проблемы в игре, потом вносили изменения снова и снова, и иногда случайно попадали в то, чего требовал режиссёр, снимали и снимали до самого рассвета.
GQ: Какая сцена вас впечатлила больше всего?
Ван Чуаньцзюнь: Это сцена с оппонентом-Ван Ибо. Мы играли связь персонажей, которые больше похожи на братьев, это совершенно особый связующий момент. Надеюсь, я смог на него повлиять. В сценарии есть история о причинно-следственной связи, которая говорит нам «что посеешь, то и пожнёшь». Я помню сцену, которую мы снимали дождливой ночью на заброшенной фабрике в Шанхае. Отовсюду сквозило и было ужасно холодно. Мы там провели 2 ночи, показали режиссёру все возможные способы обыграть сцену, каждое положение камеры мы повторяли снова и снова, каждую настройку. В ходе повторяющегося оттачивания режиссёром, я постепенно наладил взаимопонимание без слов с Ван Ибо, и мы создали дружбу революционеров.
GQ: Что вы делали каждый день после съёмок? Как готовились к следующему дню?
Ван Чуаньцзюнь: Каждый день после съёмок в основном мы занимались подготовкой реплик. В фильме я и Ван Ибо говорим на шанхайском диалекте. Я шанхаец, но давно не говорил на шанхайском диалекте. Речь республиканского периода не особо обыденная и современная. У режиссёра Чэн'Эра все реплики довольно литературные, поэтому они переведены на диалект. Повторить их наизусть непросто и требует времени. Артикуляция шанхайского диалекта словно полностью во рту, а язык слегка «ленивый». Ван Ибо большей частью подражал моему шанхайскому диалекту. Получив сценарий, я быстро записывал его часть на диалекте и отсылал ему, он очень старался и спал по 2-3 часа в день. Но у него есть склонность к языкам, он раньше учил корейский и отлично запоминает. Ещё у него отличный слух, иногда режиссёр добавлял сцены, тогда я всего раз ему произносил его реплики с акцентом, он мог сразу повторить 70-80% слов.
Чжан Цзынъи
GQ: У госпожи Фан и господина Е отношения, что это за люди и какая история у этих двух персонажей?
Чжан Цзинъи: Мы были помолвлены, но тогда я выбрала свои идеалы, а он выбрал свой путь, мы в итоге разошлись, и отношения стали враждебными. В сценарии не было полной предыстории этих двоих. Я фантазировала, возможно, прежде у семей их обоих были хорошие условия, или даже моя семья была лучше, чем его. Поскольку только при наличии хорошего материального положения семьи, можешь выбрать стремления более высокого уровня. Я думаю, что даже если это лишь брачный контракт, два человека также тронули сердца друг друга, иначе в дальнейшем всё не могло бы так развалиться.
GQ: Как ты понимаешь взаимоотношения между ними двумя? Как нашла точки соприкосновения с ролью?
На самом деле, я тоже обдумывала этот уровень отдельного человека и страны. Они оба молодые люди, которые в выборе между собственными чувствами и большими идеалами испытывают своеобразные чувства перетягивания, они постоянно борются изо всех сил с тем как сделать выбор. Поскольку нынешняя обстановка сильно разнится с той эпохой, мне было очень трудно испытать по-настоящему те чувства от выбора между страной и личными эмоциями. Главное было всё-таки найти то ощущение бессилия - «Я ничего с этим не сделаю».
GQ: Какая сцена с партнёром поразила тебя больше всего?
Чжан Цзинъи: Первая сцена, в которой я снималась в уборной с господином Е. Она снималась в павильоне, запах пыли был очень силён, внутри установили много декораций уборной, там было 2 раковины, приглушённый свет от лампы, что очень совпадало с настроением их обоих в тот момент. Господин Е говорит, что между нами брачное соглашение. Госпожа Фан отвечает: «Я уже давно об этом забыла, прошла вечность». Он всё ещё любит меня, но я неколебимо должна оставаться верной себе, пусть даже мы и были помолвлены, и я совершенно не хочу это обсуждать. Думаю, тот диалог очень чётко выразил чего желает госпожа Фан, а также то, что ей не нравилось. Каждая фраза была лаконичной, но передавала много информации. Поэтому я размышляла как это выразить, чтобы дать другим почувствовать, что в её словах есть многослойный смысл и смешанные чувства. Когда не могла найти это ощущение, очень нуждалась в помощи режиссёра. В тот день было очень холодно, стояло много ламп, чтобы согреться. Мы снимали раз за разом, до самого рассвета.
GQ: Какая реплика выражает чувства в душе госпожи Фан, и как ты её отыграла?
Чжан Цзинъи: Последняя реплика сцены в уборной, госпожа Фан говорит господину Е: «Поскорее сдохни уже». Эта фраза позволила мне почувствовать госпожу Фан. Она решительный человек с очень чёткой целью. Она прекрасно знает что ей нужно, что у неё на душе и в мыслях. Тогда я правда надеялась, чтобы он умер поскорее, но не он один, а вся группа людей, с ним связанных.
Думаю, эта реплика не должна быть очень злобной, просто спокойно сказать: «Иди к чёрту», «Сдохни поскорее». Поскольку это сцена в уборной, нельзя было пронзительно кричать. К тому же, по отношению к очень близкому человеку ты можешь громко кричать, скандалить. Но тому, кого действительно ненавидишь, ты ничего не захочешь говорить. Сказать спокойно также очень соответствует отношениям между этими двумя людьми.
После того, как режиссёр снова и снова вносил правки, взаимодействие между мной и Ван Ибо было отличным, я чувствовала, как эти реплики лились между нами, а не односторонне сыграны.
Знаете что мы думаем? Это будет нечто потрясающее! Ждём фильм «Безымянный» с нетерпением!
Ван Ибо | Пристанище MTJJ
Переведено с китайского.
Данный перевод предоставлен для фанатов.
Не предназначено для коммерческого использования и продажи.
Использовать перевод без нашего разрешения строго запрещено!
