В переулок под названием Огородная слобода я направлялся с совершенно конкретной целью. Давно обещал кое-кому из моих дорогих подписчиков рассказать об одном из стоящих там зданий. Но, еще не успев дойти до цели, застыл напротив углового дома на пересечении Огородной слободы и Гусятникова переулка.
И то сказать – пройти мимо него и не остановиться, не рассмотреть его вблизи, а потом не отойти подальше, чтобы еще раз окинуть взглядом всю картину целиком – почти невозможно.
Когда-то здесь лежала одна из крупнейших царских слобод. «Всякий огородный овощ», поступавший к Кремлевскому двору, произрастал под неусыпным бдением здешних обитателей. Говорят, в парниках «Огородников» даже бахчевые культуры вызревали!
Центром слободы был прекраснейший узорочный храм Святого Исповедника Харитона, возведенный во второй половине семнадцатого века, в девятнадцатом перестроенный на средства Василия Сухово-Кобылина, бывший приходским для семьи Пушкиных. Храм, в котором венчался Евгений Абрамович Баратынский.
Храм, к сожалению, не дошедший до наших времен. Его снесли в 1935-м.
А доходный дом, как и многие другие постройки здесь, стоит уже больше сотни лет, и до сих пор в нем живут люди.
И то сказать, жилье в столице всегда было в цене, особенно жилье в таком доме, как…
…Доходный дом Плещеевых
Такие московские постройки меня всегда поражают. Казалось бы, они строги и не показушно нарядны. Порой даже словно нарочно окрашены в серые, песочные или землистые цвета. Но какое-то величественное, величавое изящество в них всегда присутствует.
Кто-то считает их громоздкими и вычурными. Но каждый признаёт, что из общей массы они уж совершенно точно выделяются.
Трехцветный модерновый доходник в шесть этажей, если считать цокольный, чем-то напоминает скалу. На самом углу и по обоим фасадам из него вырастают полукруглые эркеры, а над ними возвысились волнистые аттики (5 фото).
Его лепные украшения не так разнообразны, как на архитектурном герое прошлой моей истории, но изящны и причудливы (7 фото).
А эти окошки-соты навевают забавные мысли. :)
Его первые владельцы – дворянин, потомственный почетный гражданин, коллежский регистратор Алексей Алексеевич Плещеев с женой Софьей Федоровной, состоявшей в благотворительном обществе «Дамское попечение о бедных». Сам же Алексей Алексеевич занимал чин один из самых низовых в табели о рангах, но не тяготился этим и повысить статус не стремился.
К слову сказать, Алексей Алексеевич – сын писателя, поэта и переводчика Алексея Николаевича Плещеева. Того самого, в честь кого названа улица в Бибиреве и чье имя я упоминал в одной из своих недавних заметок:
Архитектором, выстроившим для четы этот дом, был Богдан Михайлович Нилус, в свое время успешно окончивший петербургский Институт гражданских инженеров.
Дом был весьма элитным, обычные люди в нем просто так бы вряд ли поселились.
К примеру, одними из его обитателей являлись братья Дёмины – Александр Иванович и Роман Иванович. Бронницкие купцы, потомственные почетные граждане, совладельцы ткацкой и бумагопрядильной фабрики в Садках Коломенского уезда, доставшейся им в наследство от батюшки, Ивана Никифоровича Демина. Вдобавок Александр во время Первой мировой войны заведовал поставками на государственную оборону, а Роман и сам воевал на фронтах в чине поручика.
Братья жили в доме с момента его постройки в 1911 году и до самой революции.
(5 фото)
Плещеевы же владели доходным домом до 1914 года, после чего права на него перешли к княгине Голицыной. Правда, достоверно неизвестно, к кому именно из носительниц этой славной фамилии.
А в 1917 году, разумеется…
…Дом национализировали
В нем чуть позднее поселились «старые большевики», чье общество располагалось совсем рядом – в том самом доме, ради которого я и приезжал в Огородную слободу. Впрочем, об этом будет отдельная история.
Одной из новых квартиранток здесь стала Марта Яновна Пуринь – латышская коммунистка, автор работы под названием «Учет производительности труда».
Та заняла квартиру №25 вместе со своей подругой Надеждой Петерсон.
И в их квартире в сентябре 1926 года неполные три недели гостил Николай Алексеевич Островский. Что, кстати, нашло отражение в его романе.
«На повороте в коридоре чуть не упал. Его схватила какая-то женщина с портфелем:
– Что с вами, товарищ? На вас лица нет!
Корчагин несколько секунд приходил в себя. Потом тихонько отстранил женщину и пошел, налегая на палку.
С этого дня жизнь Корчагина шла под уклон. О работе не могло быть и речи. Все чаще он проводил дни в кровати. Цека освободил его от работы и просил Главсоцстрах назначить ему пенсию. Пенсия была ему дана вместе с книжкой инвалида труда. Цека дал ему денег и выдал личные дела с правом выезда, куда он захочет. От Марты пришло письмо. Она звала его к себе погостить и отдохнуть. Павел и без того собирался ехать в Москву с смутной надеждой найти счастье во Всесоюзном Цека, то есть найти работу, не требующую движения. Но в Москве ему тоже предложили лечиться, обещали поместить в хорошую лечебницу. Он от этого отказался.
Незаметно пробежали девятнадцать дней, прожитых им на квартире Марты и ее подруги Нади Петерсон. Целые дни он оставался один. Марта и Надя уходили с утра и приходили вечером.
Павел запоем читал – у Марты было много книг, а вечерами приходили подруги и кое-кто из друзей.
Из портового города приходили письма. Семья Кюцам звала его к себе. Жизнь стягивала свой тугой узел. Там ждали его помощи.
В одно утро Корчагина не стало в тихой квартире в Гусятниковом переулке. Поезд мчал его на юг, к морю, увозя от сырой, дождливой осени к теплым берегам Южного Крыма. Он следил, как пробегали у окна столбы. Плотно были сдвинуты брови, и в темных глазах затаилось упорство…»
(Николай Островский, «Как закалялась сталь»)
К слову, здесь есть одно символичное совпадение. Отец первого владельца дома, Алексей Плещеев-старший близко дружил с драматургом Александром Николаевичем Островским. А в ранние советские годы в доме его сына гостит писатель Островский Николай Алексеевич. Правда, родственниками эти два Островских не являлись.
«В Москве же я отдохнул в первый раз за всю свою жизнь. Был в кругу родных ребят-друзей, набросился на книги и все новинки; жаль только, что было это коротко – всего 21 день»
(Из письма Островского от 22 октября 1926)
Вот таков этот дом на углу Гусятникова и Огородной слободы. дом, в котором Николай Островский отдохнул в первый раз в жизни.
* * *
Мои дорогие подписчики и случайные гости «Тайного фотографа»! Большая и искренняя благодарность каждому из вас, кто дочитал рассказ до конца.
У меня к вам большая просьба: подумайте, кому из ваших друзей была бы интересна моя страничка, кому вы могли бы ее порекомендовать? Давайте вместе увеличим число единомышленников, кто любит гулять по Москве, изучать историю ее улиц и обсуждать эти истории друг с другом.
И конечно, не пропустите новые истории, ведь продолжение следует!