Она закрыла за сыном дверь и скользнула в кабинет, пропахший знакомым запахом одеколона, мятного масла и старыми книгами. Села в кресло, чувствуя, как невыносимо жжёт в груди, выкручивает, рвёт, режет, выворачивает наизнанку.
И эхом звучали слова Семёна.
"Оле", "Толе", "Столе".
Резко подавшись вперёд, будто не всё ещё потеряно, она включила настольную лампу и дёрнула верхний ящик письменного стола.
Начало истории
Предыдущая глава
Анне пришлось включить свет и заняться поисками ключа, потому что в темноте отыскать то, что неведомо где лежит, было бы нереально. Она редко заходила сюда, стараясь не нарушать покой мужа, который в последнее время работал над небольшой книгой в своей области, мечтая выпустить её в свет, когда закончит. Ещё одна несбыточная надежда, которой не суждено было воплотиться в жизнь.
Эта работа заняла её на какое-то время, и она забылась, почему именно находится в кабинете, где лишь делала уборку раз в пару недель. Через битых сорок минут ей удалось разыскать небольшой фигурный ключ, спрятавшийся от посторонних глаз в черной гагатовой шкатулке, что стояла на полке с книгами. Открыв ящики, Анна вытащила имеющиеся документы, принимаясь перебирать их. Несколько записных книжек, как-то графики, зарисовки, заметки, а среди прочего белый конверт без подписи. Она пролистала блокноты, но ничего, что могло привлечь её внимание, не нашла, и тогда она распечатала письмо, в котором лежала фотография.
"Дорогая Аня!"
Этот почерк она узнает из многих других, то, как Семён подчёркивал буквы "ш" и ставил завитушки над "т". Слёзы снова наполнили глаза.
Когда он написал это, а главное, зачем? Плохое предчувствие забралось в душу, и Анна смотрела на приветствие, боясь читать дальше. Такие вещи пишут, когда не могут признаться в глаза. Неужели, сейчас она узнает что-то ужасное?
Нет. Петренкова отложила листок, поднимаясь с места и меряя кабинет шагами. Обернувшись, нашла послание взглядом и вышла из комнаты, направляясь на кухню. Ей требовался мятный чай, который всегда приходил на выручку в моменты, когда она принималась нервничать.
После работы это было ее ритуалом: вернувшись домой - выпить кружечку чая.
Она поставила кипятится воду и боялась возвращаться в кабинет, будто то, что скрывают чернила, повлияет на всю её жизнь.
Сёма оставил мир живых, этого изменить невозможно, но она вправе не читать письмо, оставить, как есть. Попробовать забыть о том, что она вообще его находила.
Отпив сладкий ароматный напиток из чашки, она вытерла потные руки о полотенце. Плакать уже не могла, будто чаша была опустошена и больше неоткуда брать слёзы. Подойдя к кабинету, она прикрыла дверь, но тут же передумала и снова оказалась в кресле, поднимая листок со стола.
"Дорогая Аня".
Читала она поспешно, чтобы быстрее покончить с этим.
"Я очень виноват перед тобой и Костей".
Жар бросился в щёки, и моментально стало душно.
"Если ты читаешь это письмо, значит я не нашёл смелости рассказать тебе правду, глядя в глаза, или же какие-то иные обстоятельства доставили его в твои руки. Как бы то ни было, ты должна знать. Костя не наш сын!"
Анна ждала чего угодно: признания об измене, наличия незаконнорожденных детей, кредитов или каких-либо других тайн, но такого...
Нет, ни одна мать не ждёт известий, что ребёнок, которого она носила под сердцем долгие месяцы, который так тяжело появился на свет, над которым она не спала ночей, боясь температуры, мазала коленки зелёнкой, отправляла в первый класс и стирала слёзы, слушая его басистое "да" в ЗАГСе всего год назад, не близок ей по плоти и крови.
Шок сменился неверием, и она несколько секунд пыталась придти в себя. Может, что-то неправильно?
"Костя не наш сын", - снова прочитала она и принялась скользить по посланию дальше.
"Я совершил страшный грех, но тогда мне казалось, что это единственное правильное решение. Я подменил детей".
Анна выронила листок, будто он ударил её буквами наотмашь, вонзился острыми "не наш" в пальцы, оставляя отметины и жгучую боль. Этого не может быть, этого просто не может быть! Она спит, да -да, наверное, её накачали седативными или Бог знает чем, и она видит страшный сон.
Реальность исказилась в сознании, смешалась со страшными событиями, и психика добавила ужаса. Да, она спит, просто надо проснуться.
Боль была резкой, и Анна зашипела от неожиданности, когда ущипнула кожу. Не спит, или же сон настолько реалистичный. Попробовала пройти сквозь стену, не вышло. Пробежалась из одной комнаты в другую - получилось. Это не сон. Это страшная явь и посмертное признание мужчины, которого она боготворила.
"О том, что я совершил, знают только два человека. Виктор Петрович, которого нет с нами уже добрый десяток лет, и Ольга, моя помощница, без которой ничего бы не вышло. Она уверила, что это правильно, и каждый раз, когда мне было невыносимо тяжело, говорила одно и тоже: не жалей, Сёма, а просто попробуй забыть. Только я не смог, и годами винил себя в обмане, трусости и предательстве.
Смешно, потому что другие считают меня смелым и честным, если бы они только знали, каков на самом деле Петренков Семён Павлович, если бы они только могли предположить, пожимая мне руку и благодаря за детей, которым я помог появиться на свет, что однажды предал профессию, свою жену и роженицу, которая мне доверяла, и поступил малодушно, они бы меня возненавидели.
Если с тобой произойдет тоже, я пойму. Признайся ты мне в подобном, не знаю, как поступлю, потому приму любое твоё решение. Что до Кости, решай сама, следует ли ему знать.
Я любил тебя всегда и ничего на свете не изменит моего отношения. Ты самая лучшая жена и мать, прости, что не смог стать таким же мужем и отцом, потому что жил во лжи, заставляя тебя делать то же.
Если ты однажды захочешь увидеть могилу нашей дочери..."
Всхлип вырвался из горла Анны, и она, прижав руку ко рту, застыла, не в силах оторвать взгляда от слова "дочери ". Это не с ней, это с кем-то другим, в сериалах, ток-шоу, где угодно, но не здесь и не сейчас. Дочь? Это была именно дочь?! Она так ждала её, даже придумала имя - Ксюша, Оксаночка. А родился Костик. Тогда ей сказали, что врач ошибся, что на УЗИ разглядели неправильно. Молоденькая девушка была, неопытная, вот и увидела то, чего нет. Главное - вот он ребёночек, живой и здоровенький.
Оказывается, всё же девочка. Неживая и нездоровая.
Ком засел в горле и сдавило грудь. Анна пыталась придти в себя, когда раздался звонок. Не сразу поняла, что это телефон, и прочитала имя сына.
Того, что пару часов назад был здесь и без сомнения её сыном. Теперь же, читая признание Семёна, она не знала, что делать и как себя вести. Но ответить следовало, не стоит волновать Костю.
- Да, - отозвалась, пытаясь не выдать волнения. Кажется, и смерть мужа померкла на фоне того, что она знает теперь. Нет, ничем не заменить утрату, но теперь выходит, что сейчас, когда она только осознала, что муж умер, ей досталась тайна, с которой и при другом раскладе нелегко, а уж что говорить о нынешнем времени.
- Привет, мам, как ты?
Она всхлипнула, но скорее от того, что он назвал её мамой, только Костя решил по-своему.
- Я сейчас приеду!
- Нет-нет! - запротестовала. Если до этого ей хотелось, чтобы он остался, то теперь нет. Теперь следовало разобраться во всём, а главное в себе, и привыкнуть жить по-новому.
- Ты как? - поинтересовался, и Анна поняла, что хорошего сына вырастили. Переживает, звонит.
- Нормально.
Говорить о том, что она только что узнала, не станет. По крайней мере не в этот ужасный день, унесший мужа и осознание, что все эти годы она растила чьего -то ребёнка. Брошенного? Забытого? Желанного? Кто та женщина, что дала жизнь Косте? Знала ли она обо всём?
- Я сказал .... Она передаёт соболезнования.
- Спасибо, - чуть слышно отозвалась Анна.
- Похороны на себя возьму, ты не переживай.
Похороны. Анне будто слышится колокольный звон, монотонные причитания попа и стук молотков, забивающих гвозди в крышку гроба. По ком звонит колокол? Колокол звонит по тебе.
За одним шоком последовал новый, и она совершенно забыла, что ей предстоят неприятные хлопоты.
- Я уже кое-что сделал, - продолжил Костя, - мам, не знаю, что сказать, чтобы стало легче.
Увы, но она тоже не знала. И, конечно же, завтра сама займётся похоронами.
Попрощавшись, Анна в который раз взяла злополучное послание, дочитывая на этот раз до конца.
"Если ты однажды захочешь увидеть могилу нашей дочери, посмотри фото в конверте.
Прости...
Я прошу прощения, но знаю, что такое простить сложно. Или вообще невозможно. Как бы не вышло, всегда
буду любить тебя и сына.
Искренне ваш Семён П."
Продолжение следует