Продолжаем читать вместе книгу Олега Феофанова "Рок-музыка вчера и сегодня" (1978), слушать музыкальные произведения, упоминаемые в книге, изучать дополнительные материалы.
ПРОТЕСТ И НАДЕЖДЫ МОЛОДОЙ АМЕРИКИ
Глава 1, стр. 5 - 14
Немногим более двадцати лет назад в США неизвестный дотоле молодой шофер грузовика Элвис Пресли, болтая коленями, виляя бедрами и время от времени небрежно бросая пальцы на струны гитары, висевшей у него на шее, истерично прокричал в микрофон:
Я хочу немного поторчать на этом свете
И почувствовать острый вкус жизни,
Танцуя рок.
И эти слова заглушили сладко-сонное бормотание крунеров, нашептывание томных певиц, столь характерное для западной эстрады того времени. Появился совершенно новый и совершенно необычный стиль популярной музыки — рок-н-ролл.
Элвис Пресли не был в точном смысле первым исполнителем рок-н-ролла. Но он был самой яркой фигурой, проповедником этого стиля. И поэтому справедливо «летосчисление рока» начинать с его появления на эстраде.
И вот два «роковых» десятилетия позади. Это были бурные годы в жизни молодежи Запада, и рок-музыка была не только фоном, но и выражением самой бурности этой жизни. Рок-музыка сыграла поистине невиданную роль в сближении молодежи, в том, что она смогла осознать себя значительной силой в обществе. Это верно, что чаще всего это сближение возникало на почве истерической «рокомании», на почве диких дебошей во время концертов рок-звезд. И все же молодежь неожиданно для себя самой осознала свою силу и, пусть порой не в меру крикливо, высказывала обществу свое собственное мнение по серьезнейшим проблемам. Причем это мнение, как правило, не совпадало с мнением «старших». Это было мнение не только о свободе любви, о свободе распространения наркотиков, но это было мнение и о мире и войне, о расизме, о бесперспективности жизни в капиталистическом обществе, о его ужасающей нравственной и моральной духоте.
Американскую молодежь в то время называли «молчаливым поколением». Предполагалось, что «молчание» — знак согласия молодежи с той жизнью, которую ей отвело буржуазное общество. И вдруг «молчаливое поколение» отверзло уста! И не для того, чтобы выразить свое восхищение окружающей действительностью, а, наоборот, чтобы выразить свой протест.
Нет, конечно, не сразу молодежь заговорила в своих песнях о том, что ее волнует. Вначале рок-н-ролл в своей основе был примитивен и безыскусен, а темы песен повторяли темы эстрады — безответная любовь, разлука, измена. И все же с самого начала было что-то яркое и необычное в этой музыке. Вместо гладких, сладеньких мотивчиков, которые с такой коммерческой суетливостью подсовывали молодежи «старшие», на эстраду ворвались жесткие, конвульсивные ритмы, крушащие сонное оцепенение, охватившее молодежь Америки. Вместо банальных, давно уже ничего не значащих слов в песни ворвались слова с улицы, жаргон молодежи, слова, вроде бы совсем не предназначенные для песен, но слова из самой жизни, полнокровные, трепещущие, искренние, раскованные, резкие, дерзкие, порой нарочито грубые. И наконец, вместо того чтобы почтительно и благоговейно слушать выступления знаменитых эстрадных певцов, услаждавших слух порою нескольким поколениям американцев, молодежь непочтительно сама рванулась на сцены и пусть поначалу неумело, но, бесспорно, искренне обратилась к своим сверстникам в битком набитых залах, на стадионах, автодромах. И исчезало деление на «артистов» и «публику» — рок-музыка объединяла и сцену, и зал в едином, почти ритуальном священнодействии, слишком часто превращавшемся в откровенные дебоши.
«Молчаливое поколение» не захотело молчать. Молодым парням и девушкам было что сказать и миру, и самим себе. Мне бы хотелось напомнить слова замечательного советского композитора Дмитрия Шостаковича: «Убежден, что истинная новация в искусстве — это прежде всего новация духа, идеи. Форма лишь выражает найденное художником новое содержание, воплощает его в материале искусства. Мне нравится предельно четкое определение, высказанное замечательным немецким поэтом И. Бехером: новое искусство начинается не с новых форм, оно рождается с новым человеком».
Именно потому, что на Западе появился «бунтующий молодой человек», и появилась рок-музыка, музыка с новой идейностью и, следовательно, с новыми формами выражения найденных идей.
Что же растревожило американскую молодежь? Прежде всего — кризис морали буржуазного общества и непосредственно связанная с ним потеря доверия молодежи к старшим, к авторитету родителей, на которых молодежь возлагает ответственность за неспособность решить проблемы, стоящие перед обществом.
Молодежь остро реагирует на ханжество морали буржуазного общества. Она ежеминутно слышит о том, что США — самая демократическая в мире страна, а видит вокруг жестокую власть денег. Ей трубят о равноправии, а она видит расовую дискриминацию. Ее убеждают в миролюбии США, а молодым приходится надевать военную форму, чтобы воевать в далеких от родины странах. Молодежь убеждают в том, что США — богатейшая страна мира, а юноши и девушки знают, что в этой стране нельзя быть уверенным в завтрашнем дне и голод, самый настоящий голод,— не такая уж диковинка в «обществе изобилия».
Трудящаяся молодежь Америки активно борется за свои социальные, экономические и политические права. Она участвует в классовых боях — в забастовках и демонстрациях, выдвигает радикальные требования перестройки общества. В авангарде этой борьбы выступает Коммунистическая партия США.
Но есть и другая, более многочисленная часть американской молодежи (выходцы из мелкой буржуазии, прежде всего студенты), которая выражает свое недовольство капиталистическим обществом в стихийном бунте. Юноши и девушки видят противоречия, раздирающие страну, видят неспособность взрослых устранить эти противоречия и обрушивают свой гнев на взрослых, не понимая, что причина — в самой капиталистической системе, которая неизбежно порождает эти противоречия. Со свойственной молодости категоричностью они требуют «власти молодых над всем миром», «власти немедленной, сейчас», полагая, что им удастся перестроить общество.
Молодежь протестует против бездуховности буржуазного общества. Она не хочет идти «дорогой отцов», отвергая их идеалы: Деньги, Власть, Беспринципность, Эгоизм и Компромисс,— все то, что привело мир к угрозе атомной катастрофы. Молодые восстают против стремления держать их в рамках ханжеской буржуазной «добропорядочности» и потому отращивают длинные волосы, ходят в разодранных джинсах (чем старее и изношеннее, тем «сильнее» протест).
Восставая против «власти взрослых» и не имея перед собой четкой цели, молодежь проповедует анархический бунт, отсутствие всякой власти. Правда, в конце 60-х годов наметились более или менее организованные выступления американских студентов. Однако в целом американское молодежное движение оказалось чрезвычайно разобщенным. Молодежь в массе своей недостаточно политически грамотна, далека от классового понимания исторических процессов — единственного компаса, указывающего верное направление для решения проблем, стоящих перед обществом. Уж слишком много у нее разноголосых и разноречивых пророков. Противореча друг другу, они обрекают молодежь на резкие политические шатания — от полуфашистских банд типа «Ангелов ада» в Калифорнии или «Бандидос» в Техасе, гоняющих на мотоциклах и терроризирующих население, до «новых левых», проповедующих ультралевацкий экстремизм, разрушение всей буржуазной культуры. «Новые левые» при этом прославляют политический авантюризм Мао Цзэ-дуна, трактуют в духе того же политического авантюризма мужественную борьбу национального героя Кубы Эрнесто Че Гевары.
Мелкобуржуазное мировоззрение, распространенное в среде американской молодежи, в начале 50-х годов породило битников. Историки и социологи связывают их появление с угрозой атомной войны, нависшей над миром. Убежденные в неизбежности атомной катастрофы, битники бежали от реального мира. Внутренние эмигранты, они призывали: «Живи на полную катушку, пока бомба не взорвала землю, и не обращай внимания на то, как реагируют на твое поведение окружающие». Именно тогда стал популярен их лозунг: «Спеши жить, ты еще успеешь стать красивым трупом».
Свое мироощущение битники выразили в поэзии, в музыке (само слово «битник» происходит от слова «бит», то есть резко обозначенный ритм). Они пытались укрыться от противоречий окружающего общества в мире особой, «своей» музыки, противопоставленной музыке «старших», в мире биг-бита (биг-бит или «большой ритм» — собирательное название ранних форм рок-музыки, в том числе и рок-н-ролла). Битники находили духовное прибежище и в джазе стиля «боп», вскоре разделившегося на два направления: «хард-боп», отражающий в свободных импровизациях фантасмагорическое восприятие мира, и «кул-боп» (или «холодный джаз»), словно воплощающий оцепенение и ужас перед неминуемой гибелью человечества, своеобразный реквием над могилой человечества, которую выроет атомная бомба.
Именно в это время появилась песня рок-певца Барри МакГуайера, называвшаяся довольно красноречиво: «Накануне гибели».
Разве ты не понимаешь,
Что я хочу сказать?
Разве ты не чувствуешь страха,
Который испытываю я?
Стоит кнопку нажать —
И спасенья не будет,
Некого будет спасать,
Когда мир станет темной могилой.
Оглянись вокруг, приятель,
Пойми же, пойми,
Что мы накануне гибели...
Активное движение сторонников мира во главе с Советским Союзом ослабило угрозу атомной катастрофы. Люди стали более оптимистично смотреть в будущее. Философия битников постепенно стала терять свою популярность.
В 60-е годы появляются хиппи.
Хиппи — тоже выходцы из мелкой буржуазии. В их пестрых рядах редко можно встретить представителей трудового класса. В отличие от битников, хиппи настроены оптимистично. Они убеждены, что капиталистическое общество можно изменить к лучшему, если отвергнуть его ценности, в том числе и культуру, и исповедовать любовь и добро. Они считают, что, проповедуя пацифизм, то есть отказ от любых войн, как справедливых, так и несправедливых, можно спасти человечество от гибели.
Далекие от классового понимания истории, хиппи считают, что войны возникают лишь из-за неуживчивости «старших», не понимающих преимуществ всеобщей гармонии.
Протест хиппи против капиталистического общества выражается порою с беспредельной наивностью. Они носят экзотические одежды, противопоставляя яркие краски серости и обыденности будней. Они преподносят полисменам пестрые воздушные шарики. Они вставляют гвоздики в наведенные на них дула автоматов. Я помню, как в Лондоне на Трафальгарской площади, где собирались толпы хиппи, молодой длинноволосый парень ходил между собравшимися и пускал мыльные пузыри. Он подошел и ко мне и тоже осыпал меня радужными гроздьями. Заглянув мне в лицо, парень спросил: «Ведь вам становится радостней, когда летят мои цветы?» — «Нет,— сказал я.— Мыльный пузырь — всего лишь мыльный пузырь».
Пока такие парни пускают мыльные пузыри и раздаривают цветы, пока они не выдвигают экономических и политических требований, их бунт, каким бы шумным и необычным он ни был, не опасен и даже выгоден капиталистической системе.
Битники, пытаясь уйти от страшного для них общества, эмигрировали в мир новой музыки, стремились заглушить грохочущей лавиной звуков мучительное ожидание неминуемой катастрофы. Хиппи нашли еще и другие способы бежать от действительности: наркотики и целый мир «своей» так называемой «субкультуры». Чтобы подчеркнуть, что она, эта «субкультура», противостоит культуре «старших», составные части ее стали определяться как «подпольные». Появились «подпольная» литература, пресса, кино, даже «подпольное» радио.
Хиппи и «новые левые», унаследовав музыку битников, внесли в нее свои настроения, свои мысли. В их песнях не столько вселенское отчаяние, характерное для битников, сколько поиски причин, приведших молодежь к отчаянию, попытка выразить свои, пусть в большинстве случаев политически незрелые мысли о путях переустройства общества. При этом начисто отвергается опыт истории, сама история рассматривается как «цепь ошибок» старшего поколения, движимого корыстью, властолюбием и просто невежеством. Эта часть молодежи отвергает классовое понимание истории, не принимает во внимание ее истинные движущие силы.
Энергичнее всего бунтующая молодежь требует свободы. Но какой свободы? Для кого? «Личной свободы» и «свободы для всех», отвечают бунтари. Эти наивные позиции находят свое выражение в причудливом переплетении требований молодых. С одной стороны, бунтари требуют гражданских прав, справедливой внутренней и внешней политики. С другой стороны, они требуют «свободы морали», которая оборачивается моральной распущенностью, «личной свободы», которая представляется им в виде легализации продажи и употребления наркотиков. Они требуют «свободы слова», понимая под этим неограниченное издание порнографии.
Все эти противоречивые и разноплановые требования молодежи находят свое выражение — самое непосредственное и немедленное — в песнях и музыке рок. Рок-музыка — зеркало молодежного бунта и отражает его противоречивость и разнохарактерность.
Конечно, не следует думать, что вся рок-музыка — это музыка бунта. Она включает, к примеру, и так называемый «баббл-гам-рок» (баббл-гам — сорт детской жевательной резинки, из которой можно надувать пузыри), рассчитанный на самых юных и представляющий собой песни с примитивным ритмом и текстом. Да и для подростков постарше предназначаются такие направления рок-музыки, которые ничего общего ни с бунтом, ни с протестом не имеют и откровенно преследуют чисто коммерческие цели.
Нельзя забывать, что определенная доля бунтарства в музыке — чисто показная, своего рода дань моде, а то и просто коммерческая приманка. Коммерция всегда стоит начеку и использует в своих целях любую моду. Не отказывается она и от «бунтарства» рок-групп, неплохо зарабатывая на этом и в то же время приглушая и сводя на нет их протест. И все же, если говорить о роке в целом, учитывая причины его появления и развития, рассматривать его как явление, противостоящее слащавой коммерческой эстраде, которая всегда в ладу с буржуазной моралью, то будет справедливо назвать рок музыкой бунта.
«Где музыка — плохого быть не может»,— писал Сервантес. В наше время вряд ли эти слова великого испанца можно принять безоговорочно. Музыка — и это относится прежде всего к року — может не только зарождать благородные мысли и звать на борьбу, но и способствовать одичанию и озверению слушателей.
А сколько любителей использовать естественную тягу молодежи к музыке в самых корыстных целях — нажиться на ней, эксплуатируя и слушателей и самих исполнителей!
Популярность рока порою используется не только для того, чтобы выкачать у молодежи деньги. В своем интервью польский разведчик А. Чехович, который по заданию своей разведки некоторое время работал на подрывной радиостанции «Свободная Европа», рассказывает:
«В последнее время весь комплекс «непреходящих ценностей» преподносится предполагаемым слушателям как бы «между волн», сдобренный развлекательным материалом. Скажем, тем же самым биг-битом. Известно, что среди нашей молодежи увлечение этой музыкой распространено довольно широко. И «польская» редакция «Свободной Европы» это использует вовсю. Есть специальная передача «Свидание в 6.10»: транслируется музыка, зачитываются всякие байки о «звездах» и так далее. Казалось бы, невинно. Но приведу весьма характерный разговор редактора этих передач с самим шефом «польского» радио Яном Новаком. Редактор как-то запротестовал: хватит, мол, этой обезьяньей музыки! На это Новак ответил: «Вашему слушателю сейчас шестнадцать лет, и его интересуют только пластинки. Но через пять — десять лет, привыкнув к нашим передачам, он начнет слушать и другие программы!..» И действительно, эта передача получает больше всего откликов из Польши: просят передать какие-либо мелодии, выслать пластинку и так далее. Конечно, этих ребятишек тут же берут на заметку как своеобразный «потенциал»...»
Разумеется, это не значит, что там, где рок, непременно шныряет вражеская разведка. Но и забывать о том, что рассказал А. Чехович, тоже не стоит, особенно настраиваясь по вечерам на чужие радиоголоса.
В США принято различать такие основные виды музыки: народная (фолк), популярная (поп), джаз и классическая музыка. В этом ряду классическая музыка стоит, пожалуй, обособленно, хотя в последнее время в США наметилась устойчивая тенденция к слиянию классической музыки и джаза. Что же касается других видов музыки — народной, популярной и джаза,— то они оказались во многих случаях столь тесно связанными, что порою разделить их просто невозможно. В значительной степени это объясняется тем, что такая форма народной негритянской музыки, как блюз, становится основой не только джаза, но и популярной музыки.
Здесь не рассматривается эстрадная, так называемая «коммерческая» музыка — явление само по себе довольно примечательное, давшее миру таких самобытных певцов, как Бинг Кросби, Фрэнк Синатра, Пэт Бун, Пегги Ли, Энди Уильямс. Не рассматривается и легкая оркестровая музыка, входящая неотъемлемой частью в поп-музыку, хотя она тоже богата и своеобразна — оркестры Манчини, Монтовани, Рея Коннифа, Нелсона Риддла показали это со всей очевидностью.
Эта книга о рок-музыке. «Рок-музыка» — термин собирательный для целого ряда жанров популярной музыки США, Англии и других стран, появившихся и развивавшихся, видоизменявшихся на протяжении последних двух десятилетий. Этот термин включает такие резко отличающиеся друг от друга стили, как довольно примитивный рок-н-ролл (он же «ранний», или «невинный», рок) и сложнейший импровизационный стиль позднего джаз-рока. Довольно часто рок называют еще «новой музыкой».
Рок-музыка — это музыка молодежи, главным образом американской и английской молодежи, создаваемая и исполняемая самой молодежью для молодежных аудиторий. В известном смысле это непрофессиональная, «самодельная» музыка, сочиняемая не профессиональными «кузнецами мотивов» (tune-smiths) и исполняемая не профессиональными певцами и музыкантами. Однако в недрах биг-бита выросли и сформировались подлинные виртуозы — композиторы и исполнители. При всем этом непосредственность остается неотъемлемой чертой рок-музыки.
Противопоставление рока коммерческой эстраде может быть принято только условно. Ведь если песни протеста далеки от коммерции, то многие другие направления рока подвержены воздействию коммерции в большей степени, чем другие виды музыки в США. С одной стороны, коммерция способствует быстрому распространению популярной музыки, с другой — старается сковать ее, направить в то русло, в котором поток будет вертеть колесо коммерческой мельницы. В грохочущей лавине рока, обрушиваемой на слушателей киловаттными усилителями, слышится четкое деловое клацанье кассовых аппаратов.
Плейлист к Главе 1:
стр.5 - Elvis Presley – Tutti Frutti
стр.9 - Barry McGuire - Eve of Destruction