Смерть Михаила прошлась по Катерине тяжёлой поступью. Иногда казалось, что табун лошадей проскакал прямо по ней, что опять свистит в ушах звук плётки со счётом.
Катя ненавидела, когда рядом кто-то считал вслух. Она тотчас сжималась вся и просила не продолжать.
Было тяжело. Зачем-то в голову лезли судьбы женщин, которые остались без своего благодетеля.
Она даже намекнула юристу, чтобы он изыскал средства для покупки одежды и других предметов быта.
"Черносошница" 36
Глава 35
Глава 1
Тот не стал вести себя послушно, а высказал всё Катерине. Она утихомирилась.
— Да они все бешеные! Они сожрать любого готовы, кто считает их несчастными.
Господин N был для них единственным родным человеком. Они же в рот ему заглядывали. И сейчас их секта живёт припеваючи на средства церкви и подающих. Мы ещё будем живы, когда их станут считать святыми. Они очень умны, хотя и кажутся полными дyрами. Теперь у них другой бог, поэтому я называю их сектой.
Вечером все уходили, и женщина оставалась в одиночестве.
Она бродила по дому. Не было страшно, несмотря на всё то, что произошло там.
Катерине казалось, что она в дремучем лесу, а стены — это могучие деревья, которые растут плотнее друг к другу, защищая от внешнего воздействия. И на любой шорох Катя даже не отвлекалась, знала, что её никто не обидит.
Иногда думала о Евгении. Он вновь пал в её глазах, когда ушёл. А ведь была надежда помириться с ним, или хотя бы помочь ему вернуться в творческое русло.
Любые предложения о встречи с незнакомыми людьми отвергала. Она знала, что наследство, доставшееся от Михаила, было огромным. Единственное, что она сделала, так это избавилась от поместья отца Михаила Леонтьевича. Она продала там все угодья, конюшни, дом.
С покупателем повезло. Его порекомендовал юрист. Катерина продешевила. Но новый хозяин оказался родственником юриста, поэтому договорились о приемлемой цене.
С передачей прав ушла из сердца некоторая тяжесть. Не хотелось владеть тем местом, где её должны были похоронить. Казалось, что судьба наконец-то перестала её изводить.
Жить в одиночестве было куда лучше, чем раньше.
Незаметно пролетел год.
Очередная весна стала возвращать в сердце новые идеи о строительстве места, где каждый человек может найти уголок для души.
Юрист и слушать не хотел об этом. Но Катя растила эту мечту с каждым днём всё больше.
Сначала предложила помощнице по хозяйству приглашать по воскресеньям её подруг, чтобы женщины научили Катерину новым ремёслам.
И теперь Катя ждала этого дня.
Сначала они шли в баню, потом пили ароматные травы. А дальше творили. Плели, вышивали, много пели.
Песня… Она стала молитвой. В одинокие дни Катерина могла просто что-то напевать про себя. Чувство, которое возникало даже после монотонного воя, было невероятным.
Второй летний день щедро поливал дождём землю. К вечеру выглянуло солнце и тотчас закатилось за горизонт, будто решило побыстрее спрятаться от холода.
Катерина помощницу отпустила пораньше и вышла на крыльцо.
Было зябко. В лужах барахтались воробьи.
Катя подошла к лужице, присела на корточки. Вспомнила, как уже однажды разглядывала себя в луже и познакомилась с Евгением.
На миг показалось, что за спиной кто-то есть.
Катя вздрогнула и оглянулась.
За ней стоял Урманчи. Он улыбался так, словно увидел самого родного человека.
— Катукай, я рад тебя видеть.
Катерина встала на ноги и улыбнулась в ответ.
— Только сейчас заходило солнце, — ласково произнёс Урманчи. — Но оно быстро вернулось ко мне твоей улыбкой.
Катерина восприняла лесть за очередную уловку и нахмурилась.
Но увидев за спиной татарина Миру, опять улыбнулась.
Молодая женщина держала младенца.
Катино сердце как будто остановилось на мгновение.
— Сын, — радостно провозгласил Урманчи.
Мира подошла к хозяйке дома ближе и открыла личико ребёнка.
То личико было до того крошечным, что было сложно отгадать в нём ребёнка.
— Мы ехали мимо, — сказала Мира. — Мне захотелось вас навестить. Можно?
Катя кивнула и пошла в дом.
Она гнала от себя мысли о детях, но этот маленький комочек пищал за спиной.
А отказать гостям уже было бы дурным тоном.
Накрыв на стол, Катя пригласила Урманчи и его жену.
Мира, проходя мимо, зачем-то вручила сына хозяйке дома. Та чуть не уронила мальчика, но, кажется, этого никто не заметил.
— Мира, — позвал жену Урманчи, — Катукай может быть неудобно с нашим солнцем.
Мира тотчас спохватилась и забрала ребёнка.
Когда сели за стол, татарин спросил сразу в лоб:
— В какой день хоронили?
Катерина ответила.
— Хо-ро-шо… — Урманчи тянул слова. — Он те-бя о-бе-ре-га-ет…
Катя заплакала.
— Я думал, — сказал Урманчи, — что тот человек, которого я спасал, для тебя нужнее. Поэтому так вышло. Вас с художником связывает больше, чем просто знакомство. Для меня было делом чести помочь ему. Я не мог уйти, не оставив тебя в полной безопасности. Вижу, что не прогадал. Ты богата, может, даже счастлива.
Катя перестала плакать, усмехнулась.
А можно ли было назвать счастьем то существование, которое было у неё теперь?
Её вдруг разозлило, что Урманчи за неё решил, кого оставить рядом.
— Да кто ты такой? — зло произнесла Катя и уставилась на татарина.
Тот вздрогнул от перемены настроения хозяйки дома, но глаз не отвёл.
— Они могли бы жить оба. Но смерть усмотрела себе новую жертву. Я же говорил, чтобы никто не выходил. Она могла бы просто уйти. Я бы договорился. Мне ведь жить не совсем страшно. Я несу свою ношу. И даже если она мне не по душе, то снять не могу. Меня такой ношей наградил бог. Если я откажусь, то он разгневается на меня. А мне сейчас живётся очень хорошо.
— А мне нет! — воскликнула Катя. — Мне нехорошо!
— Думаешь, погибни художник, ты была бы счастлива. Увидев его смерть, ты бы сошла с ума. Он, всё же, важнее в твоей жизни. Подумай об этом. Если бог разрешил мне оставить именно его, значит, так и нужно. Мы не задержимся у тебя.
Я хотел рассказать, что не виноват в твоих бедах. Если бы я был виноват, то Аллах не дал бы мне моего сына и Миру. Он забрал бы их за мои грехи. А я всё сделал, как он мне сказал.
Мы уходим теперь. А ты, пожалуйста, найти художника и посмотри на него ещё раз.
Вам по пути…
Мира встала со стула ещё до того, как Урманчи закончил разговор.
Она помахала на прощание рукой и поклонилась.
Татарин тоже поклонился.
— Катерина, — сказала уже у двери Мира, — Урманчи очень умный человек. За этот год он стал узнаваемым. Его уважают за честность и его знания. Люди сами несут деньги в наш скромный уголок на окраине города.
Люди дают Урманчи деньги. Но он берёт их не у всех.
— Я не дам вам ничего! — воскликнула Катя. — Вот вы к чему клоните! Пришли просить денег?!
— Нет, — спокойно произнёс Урманчи. — Ты просто ничего не поняла. Прощай, Катукай! Если я понадоблюсь тебе или станет плохо, подумай обо мне, как о добром друге. Я это почувствую и приду на помощь.
— Вон из моего дома! — крикнула женщина.
Но Урманчи уже закрывал за собой дверь.
***
— Как так могло произойти? — Иван Андреевич курил трубку, пуская густой дым на своего собеседника.
Тот, как мог, уворачивался и даже предупредительно кашлял.
— Как такое могло произойти, что моя жена жива? Это мне показалось? Приснилось? Это ведь не может быть правдой!
— Увы, Иван Андреевич! Увы… Я могу устроить вам встречу.
Продолжение тут
Путеводитель "Черносошница"
Всем желаю отличных выходных!