6 марта 1901, Москва
Не будучи завистливым от природы, я, прощаясь с Вами в вагоне железной дороги, завидовал Вам в этой решимости оставить все дела, все другие интересы, которых у Вас так много, чтобы ради Музея пуститься в новое, далекое и опять, как в 1898 году, необычное и нелегкое путешествие. Этот новый акт высокого понимания и идеального исполнения долга, притом добровольно, ради лишь целей и соображений высшего порядка на себя принятого, меня в день Вашего отъезда и чаровал, и поднимал на зависть: почему у меня, при всем увлечении Италией и Грецией, нет возможности все на время остановить и все порвать, чтобы видеть и Рим, и Афины в чудные дни там теперь распускающейся весны? Дела и отношения опутали меня, и на этот год нет у меня свободы для путешествия, которое принесло бы пользу и мне, и Музею.
