Авторское название:
МЕДАЛЬ
…В Харькове вагон на Москву должны были прицепить к другому поезду, и остановка в бывшей столице Украины растягивалась на пять часов с минутами.
Алексей Коваленко, слушатель 3-го курса Военного института иностранных языков, возвращавшийся из каникулярного отпуска, потянулся, выползая из сладкой дрёмы, надел модное, приталенное пальто с подкладкой бордового цвета, кивнул соседям по купе, с которыми так и не познакомился, когда садился в поезд – ночью, все пассажиры уже спали – было не до этого, проверил в кармане документы и билет, и вышел на перрон.
Он закурил, посмотрел на суетившихся людей с чемоданами и сумками, и пошел к зданию вокзала, размышляя, куда девать эти пять с лишним часов.
Февральское небо было мрачным, а мороз через несколько минут напомнил о себе, забираясь через тонкое сукно голландского пальто. Алексей натянул шапку на уши и ускорил шаг.
Города он не знал, да и болтаться по незнакомым улицам при таком морозе желания не возникало. Алексей обошел все киоски внутри вокзала, потом увидел вывеску ресторана и подумал, что надо перекусить. Он зашел в ресторан, выбрал столик, подождал официанта и заказал салатик, бифштекс и, после короткого раздумья – времени до отхода поезда много, - эх, была, не была! - 150 граммов водки и минералку.
В ожидании заказа Коваленко закурил и оглядел присутствовавших в зале. Клиентов было мало, неурочный час, лишь в глубине большого зала сидела какая-то компания, видимо, отмечавшая некое событие, судя по доносившимся крикам и возгласам.
Коваленко довольно хмыкнул, надо же, гуляют ребята в такую рань, и с приходом официанта с подносом, забыл о них, отдавая должное появившимся на столе яствам. Он наполнил стопку водкой, выпил, закусил салатиком. За первой последовала вторая…
Мужика, появившегося возле его стола, Коваленко узнал не сразу, хотя что-то в нем было знакомое. Высокий широкоплечий шатен лет под тридцать с улыбчивым лицом и глазами, в которых просматривалось немалое количество выпитой водки. Коваленко мучительно вспоминал, где он его мог видеть.
- Алексей, Леха! Ты чего меня не помнишь? А я тебя сразу узнал! – произнес мужик, протягивая руку. – Я – летчик из Фаида, помнишь, ты к нам заезжал с арабами?
В голове Коваленко мгновенно возникли Египет, местечко Фаид на берегу Большого Горького озера, рота РЛС с двумя радарами, разбитый аэродром, страшный, парализующий психику вой пикирующих «Скайхоков» и «Фантомов», взрывы бомб… Тогда, всего каких-то полгода назад он работал переводчиком при советнике командира той самой роты на Суэцком канале в пяти километрах по воде от Синайского полуострова, оккупированного Израилем. Это его роту, радары которой обнаруживали все воздушные цели над Синаем, израильтяне пытались уничтожить в первую очередь. В таком же положении почти смертников находились тогда его однокашники по ВИИЯ, работавшие в радиотехнических ротах на всем протяжении Суэцкого канала от Порт-Саида до Суэца и южнее – до Рас-Гариба на побережье Суэцкого залива. Алексей Коваленко оказался в составе первой группы слушателей института, направленной после второго курса на языковую стажировку – так называли эту командировку полковники Генштаба, оформляя 20-летних мальчишек на войну…
- Это ты что ли Саша? – навскидку из памяти назвал он имя летчика. - Который организовал нам душ и прочие радости?
- Я, я…- кивнул мужик. - Не забыл еще?
- Как можно такое забыть, Саня, мы же тогда совсем завшивели в своих блиндажах-мальгах…
И Коваленко, наконец, почти в деталях вспомнил тот день в перерыве между воздушными налетами, когда он с двумя египетскими офицерами рванули на газике к аэродрому и оказались в компании летчиков. Что они там делали и египтяне, и наши летуны без самолетов, спрашивать было недосуг. Главное – там была вода и самый настоящий душ. Это было счастье! Потом летуны угостили спиртом и тушенкой, ротные офицеры пить отказались, а Коваленко махнул полстакана разведенного водой авиационного спирта, сразу захмелел с непривычки, и они поехали обратно в свою роту рядом с Фаидом, где их ждали очередные бомбежки израильской авиации.
Позже ему рассказали, что на аэродроме базировались истребители-бомбардировщики, большая часть которых находилась вне укрытий и была полностью уничтожена израильской авиацией в самом начале войны, 5 июня 1967 года. Ну, а разрушенные капониры и ангары, а также испещренную воронками бетонку ВПП Коваленко каждый день видел своими глазами, так как в этих развалинах размещалась его рота…
- Квейс (хорошо – егип. диалект), Леха, давай за наш стол, я тебя познакомлю с друзьями… Пошли, пошли…Тебя чего, так и не наградили? А мне дали «Красную Звезду»!
За что он получил орден, Коваленко не стал расспрашивать, хотя подумал, как это: наградили летчика, сидевшего на разбитом аэродроме, где и самолетов-то не было? А может, были, и он потом летал…?
Водки оказалось много. Коваленко, которого Саша красиво представил друзьям, мол, боевой друг по Египту, расчувствовавшись, пил за каждый тост: Египет, за Фаид, за погибших друзей, за доблестные ВВС…
Похоже, застольными друзьями летчика оказались случайные люди, абсолютно не понимавшие, кто он и о какой войне идет речь. Их было трое: Владик, суетливый с бегающими глазками в помятом пиджачке, неопределенного возраста; Иван, молчаливый увалень с характерным лицом алкоголика, и Инна – женщина бальзаковского возраста, полная с ярко накрашенными губами и кудряшками химической завивки. Все они только таращили глаза и бойко поднимали рюмки. Коваленко пару раз толкал Сашу локтем и спрашивал, кто это, но летчик, отмахивался, выслушивая очередные дифирамбы в свой адрес…
- Летчики! – пьяно закричала Инна. – Вы такие душки! Я вас люблю!...
Саша, фамилию которого Коваленко так и не вспомнил, но в знак дружбы подарил ему серебряный перстень с изображением египетской царицы Клеопатры, расплатился за всех.
Потом вместе с Сашей, выйдя из ресторана, они, обнявшись, ходили по вокзалу, орали какие-то песни. Летчик оказался буен во хмелю, не только громко пел песни, но и цеплялся к пассажирам, отдыхавшим в зале ожидания.
- Мы с Лёхой воевали на Суэцком канале! – Громко сообщал он ничего не понимающим людям и, распахивая пальто, демонстрировал орден Красной Звезды на гражданском пиджаке. – А вы? Что вы знаете об этом?!
Остановил их наряд милиции. Саша в суматохе разбирательства куда-то пропал, а пьяного, отбивавшегося от сотрудников милиции, Коваленко отволокли в машину и доставили в отдел милиции.
…В камере он поначалу затих, а потом, объяснив ситуацию, подговорил сокамерников на бунт. Мужики, помогите, говорил он, у меня поезд уходит, надо срочно отсюда выйти. Сокамерники стали стучать в дверь, крича, что пацану нужно выйти, он хочет воды… Стучали долго. Наконец на особенно громкий стук ногами за дверью не выдержали, и милиционер с ругательствами открыл дверь. Коваленко мгновенно нанес ему удар, свалил с ног, и попытался бежать, за ним из камеры вырвалась толпа задержанных…
Всех загнали обратно в камеру, а Коваленко с наслаждением стали избивать два разъяренных милиционера. Он скорчился на заплеванном полу, поджав ноги и закрывая руками лицо.
- Харе, мужики! – Заорал появившийся в дверях лейтенант милиции. – Он – военный, за ним уже пришли…
Избитого Коваленко доставили кабинет начальника, где его ждал наряд из военной комендатуры гарнизона во главе с капитаном.
Алексея быстро отвезли в гарнизонную гауптвахту. Капитан, прочитав милицейский протокол, не мог скрывать своих эмоций:
- Ты что, действительно ударил милиционера? Это же подсудное дело!? Это же трибунал и дисбат!...
- Ничего этого не было, товарищ капитан, - ответил Коваленко.
Капитан посмотрел на Коваленко, на его замызганное пальто, укоризненно покачал головой, потом порвал милицейские бумаги и сказал:
- Вот зверье! Ничего не было. Ты просто надрался и упал. Иди-ка в туалет и приведи себя в порядок.
…Утром в гарнизонную гауптвахту пришел старичок с погонами генерала армии. Всех построили, Коваленко в своем голландском пальто из валютного магазина «Березка» и с фонарем под глазом оказался последним на левом фланге. Генерал удивленно посмотрел на него:
- Сынок, а ты кто такой? Почему не в военной форме? – Он повернул голову к полковнику, начальнику гарнизона.
Коваленко только собрался доложить о себе, как полковник тихо сказал, что этот задержан случайно, по ошибке.
- Так какого хрена вы его здесь держите? – возмутился генерал. – Шпак в пальто! Только место занимает для нормальных людей!
Точно, как в романе Ярослава Гашека про бравого солдата Швейка, подумал Коваленко, и про себя усмехнулся. Делать нечего отставному генералу, вот и ходит проверять гауптвахты да нужники…
Позже в кабинете начальника военного гарнизона Алексей Коваленко выслушал все, что думает полковник о его проступке.
- Как вам не стыдно позорить ваше учебное заведение! – Произнес он с хмурым видом. – Ну да, все вы там блатные! Так вот, курсант, не видать тебе больше заграницы, как своих ушей! Объявляю вам пять суток ареста! Вопросы есть?
- Я не курсант, товарищ полковник, а слушатель!
- Десять суток ареста, товарищ слушатель! За пререкания! С отбытием наказания по месту службы.
…Коваленко с трудом – избитое тело болело – забрался на вторую полку плацкартного вагона и не слезал до самой Москвы. Вещей у него не было, сочувствовавших взглядов попутчиков он не видел. Ему было больно и очень стыдно.
* * *
Начальник курса подполковник Квадратов был в недоумении:
- Коваленко, ты же комсомолец, активист, член комсомольского бюро факультета? – Он еще раз, как будто не веря своим глазам, взял отпускной билет и прочитал вслух: «За пьянку и дебош на вокзале Харьков арестован на 10 суток…» Ничего не понимаю, десять суток! Как ты мог… Ладно, пиши объяснительную записку.
Алексею уже было все равно. Он понимал, что из института его, скорее всего, отчислят, придется дослуживать в войсках, а потом – на гражданку. Батю жаль, такой позор для него, полковника, участника войны, дошедшего до Берлина и так гордившегося своим сыном…
Будет, что будет, подумал он и с благодарностью вспомнил неизвестного капитана, решительно порвавшего милицейский протокол, в котором был не дебош на вокзале, а уголовное преступление…
Подполковник Квадратов, несмотря на свою фамилию и внешность, действительно как бы вырубленную топором, был исключительно душевным и добрым человеком. Он еще пару раз вызывал к себе Коваленко и, наконец, сказал, что отправит его на гауптвахту, но так, чтобы отсидка была минимальной. Коваленко его не понял и заявил, что готов принять наказание как должное.
- Ты меня не понял, Коваленко, - произнес с усмешкой Квадратов. – На губу пойдешь через пару дней, чуток отсидишь, и будет амнистия по случаю 23 февраля. Понял меня?
- Так точно, товарищ подполковник, - ответил Коваленко.
…На 1-й Краснокурсантский проезд, где располагалась гарнизонная гауптвахта, Коваленко, остриженного наголо, сопровождал старшина Глушко. По дороге выпили пива, покурили, старшина, отслуживший срочную до института, успокаивал Алексея, мол, кто на губе не побывал, значит, службы не видал… Старинное кирпичное здание с тяжелыми металлическими воротами и полуовальными окнами навевало мрачные мысли. Это были печально знаменитые Алёшинские казармы.
Коваленко снял ремень, его обыскали, и поместили в камеру. Он там оказался один и через полчаса задубел от холода. Ничего, думал он, прыгая и двигая руками, так мне и надо! Сам виноват!...
Утром после бессонной ночи погнали на плац – строевая подготовка, а затем отвезли на мясокомбинат, где разгружали свиные и говяжьи туши, а сердобольные работницы подкармливали в перерывах несчастных солдатиков.
На другой день повезли на птицефабрику, где работы оказалось мало, зато было много куриных яиц. Вернулись сытыми, и от каши-перловки почти все отказались…
«Боевой листок» со стихами и рисунками, который сделал Коваленко для обслуги губы, настолько их потряс, что его перестали посылать куда-либо, даже избавили от строевой подготовки.
А 22 февраля была объявлена амнистия и всех освободили.
«…За образцовое выполнение специального задания Правительства СССР и проявленное мужество медалью «За боевые заслуги» награждается:
Коваленко Алексей Николаевич…»
Коваленко, печатая шаг, подошел к начальнику института генерал-полковнику Андрееву,
представился, получил коробочку с наградой, произнес «Служу Советскому Союзу!» и вернулся в строй.
Вместе с ним боевые награды получили несколько его однокурсников, работавших военными переводчиками в зоне боевых действий в Египте и Сирии.
Это было первое коллективное награждение в истории Военного института иностранных языков.
Замполит факультета полковник Мякишев, встретив Алексея Коваленко в институтском буфете, спросил:
- Я не могу понять, кто ты Коваленко – хулиган или герой Суэца?
Не дождавшись ответа, он махнул рукой и промолвил:
- Видимо, и то, и другое. Вместе…Поздравляю! Но учти, в Книге почета института тебе не место.
P.S. До самого выпуска комендантский патруль, увидев планку боевой награды на гимнастерке Коваленко, его не останавливал. Это было задолго до событий в Афганистане, никто тогда не знал об участии советских военнослужащих в боевых действиях за пределами СССР.
Владимир Дудченко. Редактировал Bond Voyage.
Рассказы о судьбе военного переводчика Алексея Коваленко читайте здесь.
Другие рассказы автора читайте здесь.
===================================================
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк и написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
===================================================
Желающим приобрести повесть "Две жизни офицера Де Бура" с авторской надписью обращаться dimgai@mail.ru
======================================================
