К осени 1972 года я оказался на пике формы, но, увы, без летних соревнований и побед. Поначалу всё складывалось хорошо и в апреле я отобрался в школьную сборную Союза для поездки в Болгарию. А потом в спортивных успехах наступила пауза: мне не оформили загранпаспорт, начались выпускные и вступительные экзамены, в Москве из-за пожаров отменили все соревнования и запретили выход в лес. Всё лето я сидел на даче родственников в Ильинском и тайком тренировался по Усовским и Подушкинским оврагам. Осенью эйфория от поступления в МИФИ наложилась на первый эффект от начала беговых тренировок с Головкиным. Амбиции и силы копились, а стартов всё не было.
На первом разрешённом старте - первенстве МВТУ (совмещённом с «Призом Т.Соколовой»), меня попросили помочь с постановкой дистанции. Больше было некому, все рвались участвовать. Снова я не бегал, а только провожал взглядом своих конкурентов.
Оставался последний старт, «Золотые Кольца» или «Свадебные» соревнования, которые легендарный Валерий Игнатенко (первый МС СССР по ориентированию) проводил каждый год в ноябре в честь годовщины своей свадьбы.
Проводил по своим (почти всегда новым и очень своеобразным) картам, своим (интереснейшим) дистанциям и своим правилам (общий старт, престижный «Приз первого КП», специальный зачёт среди семейных пар). И весьма ограниченный допуск по персональным приглашениям - Игнатенко не хотел толкучки, к тому же тогда (в 1972г.) его карты изготавливались фото-способом с уже нанесёнными кружками всех КП. Порядковые номера прохождения наносились вручную. Запаса не печаталось и больше карты не использовались (они были столь своеобразны, что вызывали недоумение у настоящих картографов). Да и лишние люди не приветствовались. Допускалось только 30 мужчин и 30 женщин - сильнейших и хорошо знакомых чете Игнатенок. Приоритет - семейным парам.
У меня не было приглашения. Юниор? Не женат? Даже не МС? И не из МВТУ? Откуда такой вообще взялся? Валерий Андреич в выражениях никогда не стеснялся. Головкин (он-то был допущен!) пытался заступиться, но как-то вяло.
Но я притащился в такую даль (на Круглое Озеро), ехал два часа на электричках и автобусах, я не мог просто так развернуться и уйти! И это мой последний старт сезона!
Я переоделся, списал легенды, разметил на перфокарте таблицу для отметки, прицепил вторую перфокарту на живот, нарисовал на ней номер 140 (на всякий случай честно прибавил 10 к номеру последнего допущенного), и нахально встал в конец шеренги. Я всё ещё надеялся, что карта мне достанется. На других соревнованиях была в те годы такая практика – выходить «на свободный номер» в надежде, что кто-то опоздает на старт.
Но не в этот раз. Началась выдача карт, мне не хватило, раздатчик недоуменно посмотрел на мой номер и побежал к главному.
Игнатенко подошёл к нашему флангу, посмотрел на номер, злобно взглянул мне в глаза:
«А, это тот Лавренюк. Ну, пусть бежит, если хочет».
Но карту не дал.
В этом был весь Валерий Андреевич.
В карты разрешили смотреть за минуту до старта. Мой сосед перевернул фотоотпечаток и судорожно принялся соединять фломастером кружки в порядке нумерации.
Начал почему-то от 1 КП. Я, наоборот, впился глазами из-за его плеча именно в первый перегон. Он был чудовищным, добрый километр по болотам и буреломам через всю карту с ювелирным выходом на затерянную в «зелёнке» на пологом склоне висячую промоину. Я начал с изучения проработки захода на КП, показалось всё просто, затем разобрал варианты движения (тоже понятно!), стал смотреть следующие (уже соединённые моим соседом) перегоны и тут – старт!
Вся толпа рванулась в лес, кто-то ещё дочитывал карту, кто-то просто уходил на дорожный вариант. Я совсем не ощущал, что карты у меня нет, я прекрасно понимал, кто куда бежит и что вообще происходит. Сначала на дороге отсеялись «тихоходы», затем начались прыжки через поваленные деревья, нас осталось пятеро, мы вышли на длинный азимут. Я без труда держал всех в поле зрения.
А потом, пока все смотрели под ноги, в компас или карту, я вдруг увидел заболоченную поляну - первую привязку из той длинной цепочки захода на КП, которая отчетливо крутилась у меня в голове. За ней будет болотце, затем тропинка с развилкой, редколесье… Теперь уже я вышел вперёд и побежал по этой цепочке, не оглядываясь на остальных. И через две минуты уверенно вышел прямо на пункт. В гордом одиночестве, никто за мной не последовал. Глазам не верю! Вот, пожалуйста, отрожек, призма, карандаш для отметки. И вот он, жетон, дающий право на приз, висит над призмой! Мой!
Слева и справа раздаётся хруст. Симакин спрыгивает в отрог, понимает, что приз ушёл, и с раздражением хватается за карандаш, за ним остальные...
Ещё пару перегонов я бежал в головке, не уступая никому в скорости и изредка даже подправляя ошибки лидирующих. Затем мои познания о карте и дистанции исчерпались, но спокойного бега не получилось, Игнатенко умел ставить дистанции, рассеивающие паровозы. Все, за кем я пытался увязаться, либо двигались слишком медленно, либо сразу сразу уходили в жестокие загулы, приходилось дожидаться других попутчиков, так я и добрался до финиша где-то во втором десятке. Призёрами стали самые спокойные, рассудительные и опытные.
В окончательный протокол меня, конечно же, не включили (хоть вся отметка была идеальной!), а «приз первого КП» вручили Симакину (он тоже не попал в призёры в итоге).
Но жетон остался мне - на память о том, как я без карты смог выиграть сложный призовой перегон до первого КП у всех сильнейших.
Как потом выяснилось, это было моим первым шагом к месту в сборной Москвы и тем эстафетам, о которых мы сейчас разговариваем.