Снилось ей озеро, серебряные рыбки в зеленой воде, белые лилии с большую суповую тарелку, а на них танцуют крошечные девочки. Алине нужно выбрать одну из них, но она никак не может угадать, которая из них ее дочка.
Осень идет потихоньку, маленькими шажками, нехотя покидая притихший город. Вечереет рано, не слышно во дворах детских голосов. Парки обезлюдели, едва слышится скрежет качелей, да жалобный скрип деревьев, теряющих последнюю листву.
В окне, сквозь ветки оголившихся ветвей рябины, алеет печальный осенний закат. Смутно на душе, словно что-то должно случиться, сердце ни с того, ни с сего сжимается в неясной тревоге.
Алина сама не может понять, откуда пришло такое смятение, все хорошо, не о чем тревожиться. Слава Богу, Яночка здорова, у Илюши все хорошо. Он, конечно, всегда хочет чего-то большего. Теперь ему нужно помещение поуютнее, и не только чай разливать, а еще и кофе варить, самый замечательный в городе. Не может Илья жить без мечты.
Раздумья Алины прервал телефонный звонок. Она вздрогнула, знакомая мелодия показалась ей зловещей. Не хотелось брать телефон в руки. Может позвонит и перестанет? Не перестал. Взяла трубку и осторожно поднесла к уху. Звонила Вера Александровна.
- Алина, здравствуй! У меня печальные новости. Твоя бабушка очень плоха. Если хочешь застать ее, приезжай, она все время зовет тебя.
- Ой, Вера Александровна, что случилось, что с ней?
- Ну, что? Упала вечером с крыльца, встать не смогла, так и пролежала, пока тетя Катя не пошла ее проверить. Простудилась вся, воспаление легких, в больницу не едет. И везти там уж некого, не жилица она.
- Хорошо, Вера Александровна, мы приедем. Спасибо, что позвонили. Я сейчас же перезвоню Илье.
- Да звонила я ему, трубку не берет. Попробуй, может тебе удастся дозвониться.
- Хорошо, спасибо, до свидания, Вера Александровна!
Позвонила раз, позвонила другой. Илья трубку не берет. Такого никогда не бывало, если сразу не может ответить, он перезванивал позже.
Что делать, где его искать? Он давно должен быть дома. Обычно, если задерживается, то непременно позвонит, чтобы Алина не беспокоилась. Нет, больше ждать невозможно. Она постучала ножницами по трубе и стала собираться.
Вскоре пришла встревоженная баба Саня
- Алина, что случилось?
- Ой, баба Саня, даже не спрашивай. Позвонила мать Ильи, говорит моя бабушка плоха, меня зовет. Надо ехать, а я до Ильи дозвониться не могу. Ума не приложу, где он может быть, должен бы уже приехать. Посиди, пожалуйста, с Янкой. Если что, дашь яблочного пюре, на столе, на кухне оставила. Так-то недавно кормила ее, но, мало ли, задержусь.
- Так, куда ты? Илья без тебя вернется, чего сказать-то?
- Вызову такси и поеду в Пирожковую. Мне от него попадет, знаю, но ждать и терпеть больше сил нет.
- Ступай, небось не прибьет. Хуже нет, чем неизвестность.
Илья приехал раньше, чем такси. С трудом выйдя из машины постоял, покачиваясь и, не замечая Алины, прошагал в подъезд. Алина отменила вызов и пошла домой. Илья напился? Не может быть!
Муж сидел на стуле в прихожей, положив локти на колени и низко опустив голову. Алина подошла к нему, погладила по волосам
- Илюша, милый, что случилось? Что с тобой.
Илья поднял голову. Нет, он не был пьян, губы разбиты в кровь, на правом глазу синяк. Обняв жену, он прижался лицом к ее животу.
- Все хорошо, любимая, все нормально. Поколотили немного твоего Илью. Случается такое иногда, заживет, не переживай.
- За что, Илюша? Кому ты что плохого сделал?
- Алиночка, душа моя, зачем тебе это знать? Плохого, никому и хорошего тоже. Делиться надо, а я вот такой, чужого мне не надо и свое не отдам.
- Все понятно. Они ведь не отстанут, еще придут.
- Не придут, моя крыша – гаражи. Хорошо мужики накостыляли, больше не сунутся. А сунутся, снова получат. Жаль только витрину разбили, зато окна все целы. Вы как тут без меня? Яночка моя слушалась маму?
- Слушалась. Давай, раздевайся, губы, вон, разбиты, обработать надо, хотя бы перекисью промыть.
- Сейчас, посижу немного, сильно битой по хребту досталось. Болит, наверно, ссадина. Кое-как до дома доехал.
- Давай, помогу тебе куртку снять, вытаскивай руки-то из рукавов. Вот так, сейчас ботинки снимем, вот. Иди, милый, ложись на диван, сейчас перекись принесу, обработаю раны.
Баба Саня постаралась незаметно выскользнуть из квартиры. Илья даже внимания на нее не обратил, встал у детской кроватки, упираясь на нее обеими руками. Девочка при виде отца заулыбалась, замахала ручками, залопотала на своем языке.
Отец с умилением смотрел на нее
- Да, моя маленькая, да! Поколотили злые дядьки твоего папу! Больно ему, да! Сейчас наша мама обработает раны, подует на них и все пройдет. Папа возьмет свою дочку на руки. А то, ишь, мама какая хитренькая, обложит подушками, кинет погремушки и сиди, Ульяна Ильинична!
Алина с трудом стащила с мужа водолазку, задышала тяжело, стараясь не зареветь. По плечам, по спине несколько вспухших красных полос.
- Илюша, миленький, тут не один раз попало, тебя же просто избивали.
- Да, Алина, так пришлось. Избивали. Мне досталось и Радику и Шамилю. Мы же не ожидали нападения. Растерялись. Они время выбрали, послеобеденное, когда народу не бывает, когда чай уже не пьют, а пиво еще не пьют. Вломились бугаи с битами, давай махать во все стороны. Пока гаражные не прибежали, нас порядочно помяли.
Зато, когда мужики пришли со своим орудием, им мало не показалось. Дрались так, будто врагов кровных встретили. Только, когда одному из них башку пробили, остановились.
- Что теперь будет? Они и правда не отстанут, они вернутся.
- Разберемся. Не переживай, родная, все нормально будет.
- Илья, даже не знаю, что с твоей спиной делать. Тут будет один сплошной синяк. Давай, смажем тети Катиной мазью, она боль снимает и распухнуть не даст. Я легонько, не сделаю больно, не бойся.
Алина, едва касаясь кончиками пальцев смазала все красные полосы.
- Побудь немного раздетым, пусть мазь впитается.
- Кажись, сразу полегчало, теперь заживет. Ну, ты чего? Со всяким такое может случиться. В таком мире живем, свое приходится выгрызать.
- Так, вроде давно прошли девяностые.
- Ага, прошли, а поборы с таких мелких сошек, как мы с Шамилем, остались. Ничего, прорвемся. Дашь чистую рубаху?
- Конечно! Уже можно одеваться. Ужинать будешь?
- Совсем не хочется, а чаю бы попил. Осталось бабушкино земляничное варенье?
- Конечно, Илюш, ты ведь один его ешь, я больше клубничное люблю. Хочешь, я тебе быстренько оладьи пожарю?
- Пожаришь, правда?
- Сей же час, десять минут и готово!
Кажется, боль в спине уменьшилась, обида, досада, злость утихли. Пусть досталось, но какое счастье, сидеть вот так на кухне, держа дочку на коленях, есть, обжигающие руку оладьи, которые жена выкладывает на тарелку прямо со сковороды. Есть, макая их то в сметану, то в земляничное варенье, запивая самым ароматным на свете чаем, который заварила для тебя любимая жена.
Только накормив мужа, Алина рассказала ему, что звонила Вера Александровна, что бабушка плоха, просила приехать.
- Мы, наверно, не сможем поехать, да, Илья? Мне надо позвонить и предупредить, чтобы нас не ждали.
- Нет, Алина, так нельзя. Раз бабушка зовет, надо ехать. Я ночь отлежусь и утром поедем. Только не хочется мне брать с собой Яну. На улице осень, мало ли, машина сломается, дорога-то не близкая. Может ты поговоришь с тетей Лерой, она поводится.
- Илья! Нет! Я тетю люблю, знаю, что она справиться, но доверить дочь я не могу никому, кроме тебя. Можно оставить на несколько часов, но на ночь, нет. Илья, не настаивай. Яночка может подумать, что мы ее бросили. Нет!
- Алина, чего она там может подумать? Ребенок маленький, она еще не умеет думать.
- Ошибаешься, Илюша, дети все видят, понимают, думают, они только не разговаривают. Или мы возьмем Яну с собой, или не поедем.
- До чего же ты бываешь упрямой! Сам удивляюсь, как я это терплю. Ладно, поедем, возьми с собой зимний комбинезон и теплую шапку.
- Вот и ладно. Сейчас перезвоню Вере Александровне и скажу, что выедем утром. Может ты сам хочешь ей позвонить?
- Не, звони сама. Она начнет расспрашивать, а мне врать ей не хочется.
- Ладно, значит, я совру.
Набрала Алина бывшую учительницу
- Алло, Вера Александровна! Еще раз здравствуйте! Мы сегодня не сможем выехать, Илья неважно себя чувствует. Выедем завтра, рано утром.
- Здравствуй! Никто и не ожидал, что ты кинешься прощаться с бабушкой. Можешь не утруждаться, бабушка твоя скончалась. Мы с тетей Катей решили никого не ждать, завтра до обеда похороним ее. Не надо, не приезжайте.
Да, твоя бабушка завещала тебе свой дом и все свое имущество, чугунки, сковородки, ухваты. При мне тете Кате сказала: «Не трогайте ничего, заколотите окна и двери. Когда Аминка станет старой и никому не нужной, как я, приедет сюда умирать». Слышишь, Алина, чего молчишь?
- Думаю, Вера Александровна. Для чего Вы передаете мне слова бабушки, пропившей мозги и выжившей из ума. Что я сделала такого, что Вы меня возненавидели? Я понимаю, если бы отобрала у Вас сына. Разве я отбирала его у Вас?
- Снова намекаешь на то, что я не воспитывала Илью. Ты на моем месте не была, не смей больше никогда меня в этом упрекать. Ты, никто, ничтожество, которое я вытащила из грязи. Тварь неблагодарная, вот ты кто. Права твоя бабушка, из грязи вышла, в грязи и потонешь.
- Вера Александровна, спасибо! Однако, эта неблагодарная тварь родила Вам внучку, скоро родит вторую.
- Как вторую? Ты издеваешься? Собираешься на моего сына еще один рот повесить? Для этого я его родила?
- Выходит, что так. До свидания, Вера Александровна. Завтра Илья деньги на похороны тете Кате пошлет. Спокойной ночи, Вера Александровна.
Илья застыл на диване с раскрытым ртом.
- Алина, что это было? Ты ругалась с моей матерью? Ты что?
- Я ругалась? По-моему, это она обозвала меня тварью неблагодарной или нет?
- Но ты ей про сына, то есть про меня что-то сказала. Ты же знаешь, это ее больное место, не надо эту тему трогать.
- Илья, не собираюсь с тобой спорить, твоя мать святая, признаю. Но, когда она с наслаждением передает слова проклятия моей бабушки, я имею право ответить так, как думаю.
- Алина, мама старше тебя, она твоя учительница, ты должна ее уважать.
- Не должна! Она променяла тебя на блудливого мужика, который пальца твоего не стоит. Твоя мать, ты и уважай, а меня заставить не можешь.
- Алина, ты зря это сказала. Я и сам все понимаю, но слышать от тебя такое очень неприятно. Возьми трубку, твой телефон звонит.
- Господи, что за день, что еще? Алло! Тетя Лера! Здравствуй!
- Нет, тетя Лера, я не плачу, тебе показалось. Расстроена, да, бабушка в деревне умерла.
Алина слушала телефон, время от времени утвердительно кивая головой.
- Тетя Лера, об этом нужно говорить с Ильей. Ты же знаешь, у меня нет права голоса. Сейчас дам трубку ему.
На, тетя Лера, насчет какой-то квартиры.
Илья взял трубку, поздоровался, долго слушал.
- Теть Лера, очень даже интересно и заманчиво. Скажите бабуле, что мы завтра приедем смотреть квартиру, пусть никому не предлагает. Тетя Лера, просьба большая, сходи вниз, пройдись, посмотри, нет ли на подъездах объявления, что эта квартира продается. Если есть такое, сдери, ладно? Завтра приедем, привет Владимиру Семеновичу, пока!
Ах, Илья! Легкий ты человек. Только что едва не разругались, а он уже все забыл! Новая идея у него.
- Алинка! Тетя Лера говорит, в их доме, только в другом подъезде, бабулька продает квартиру. Двухкомнатную. Чуешь? Там же каждая комната, как две наших, там ванная, как наша кухня. Берем!
- Берем? Ты еще не видел ее, может там вовсе никакой ванной нет. Может кухня маленькая, да мало ли, дом не новый, может потолок обвалился.
- Не видел, зато видел квартиру Владимира Семеновича. Думаю, в этом доме все квартиры однотипные. Алинка! Там потолки лепные, окна большие, светло! Наша квартира, по сравнению с квартирами в том доме, просто конура. Если там что-то отлетело, поломалось, сделаем! Руки-то есть!
- Илья! Что ты блажишь, Янку напугаешь, видишь, она засыпает!
- Тссс, жена, там у нас еще оладьи остались, пойдем, еще по чашке чая шандарахнем!
- Господи, слова-то какие, пошли, чайник надо разогреть.
Илья спал, постанывая во сне. В комнате темно, фонари погашены, луны нет, видно тучи собрались. А закат был красивый, казалось, вызвездит в ночь. Вот так всегда, ждешь одно, а выскакивает совсем другое.
Не спалось, думала о бабушке, стараясь вспомнить о ней хорошее. Человеку уходить на тот свет, нельзя плохо про нее думать. Как на грех, вспоминалось все плохое. Как бабушка насовала ей в трусы крапиву, за то, что она без спроса надрала хвостики морковки, как ивовой веткой по голым ногам била.
Да, вспомнила, по ягоды ходили. Тогда у бабушки болела голова и она отпивала по глоточку из своей бутылки. Потом пела песни и хвалила Алину, какая внучка молодец, сколько ягод собрала.
Тогда мама была еще молодая и красивая. Бабушка спала, и они с мамой вдвоем перебирали ягоды, мама варила варенье, снимала пенку в блюдечко. Алина макала в сладкую пенку ржаной хлеб, ела, запивая козьим молоком.
Ребенок в животе еле заметно пошевелился, словно рыбка хвостиком вильнула. Алина положила обе руки на живот.
- Ну, доченька, давай, скажи маме спокойной ночи.
Словно услышав слова мамы, ребенок тихонько перевернулся. Алина тихо засмеялась и погладила живот. Когда ходила с Яной, она не испытывала к ребенку ничего, кроме раздражения. Девочка, словно чувствуя это, отчаянно пиналась, ворочалась, словно желая причинить матери боль.
В этот раз Алина жалела ребенка, в их с Ильей жизни уже есть любимая дочь. Будет ли отец любить ее так же, как первую? А сама она? Так же будет любить? Чем дольше носила Алина ребенка, тем больше убеждалась, будет! Еще раз погладив живот, повернулась набок, закрыла глаза.
Снилось ей озеро, серебряные рыбки в зеленой воде, белые лилии с большую суповую тарелку, а на них танцуют крошечные девочки. Алине нужно выбрать одну из них, но она никак не может угадать, которая из них ее дочка.
Продолжение Глава 123.