Начало - здесь.
Когда Валентина проснулась, бабы Шуры рядом не было. В комнатушке было очень тепло и пахло ладаном и пряниками с мёдом. Женщина переоделась в своё успевшее подсохнуть платье, поправила волосы, перевязала платок, вроде бы ничего, аккуратно выглядит, обувь вот только вся грязная, покуда под таким ливнем с кл.ад.бища выбралась – вся изгваздалась. Лидушкина-то мо.гил.ка в стороне от главной дороги, до неё только тропками и дойти можно. Валентина сунула ноги в туфли, подумала и снова сняла.
- Уж лучше босиком пойду, эдак я им сейчас тут все полы у.д.е.лаю, - подумала она и тихонько притворив дверь в каморку бабы Шуры, направилась внутрь храма. Старушка была здесь, суетилась у икон возле амвона, протирала чистой ветошкой лики, губы беззвучно шептали что-то.
- Молитву, наверное, - решила Валентина и замялась, неудобно было отвлекать труженицу.
Но та сама уже приметила Валентину и поспешила к ней.
- Проснулась, милая? Айда, я тебя в трапезную провожу. Отец Феофан аккурат тоже обедать пошёл, и тебя заодно накормим, идём-идём, вижу ведь, что проголодалась ты ужо. Опосля и побаете.
Валентина всё-таки обулась в свои грязные туфли, так как им предстояло пройти по двору до другого здания, находящегося позади за храмом, где расположилась трапезная.
Баба Шура усадила Валентину за длинный стол, на другом конце которого сидел пожилой священник в чёрном одеянии. Валентина робко кивнула ему и перекрестилась на образ Богородицы с Младенцем, находящийся на стене напротив. Батюшка кивнул в ответ и, ласково улыбнувшись ей, продолжил есть суп.
- Добрый, кажется, - робко подумала Валентина, - Может и, правда, сумеет мне помочь. Не прогонит с такими разговорами.
Баба Шура принесла ей щи, гречневую кашу с салатом и компот с пирожком. После обеда, она подвела Валентину к священнику, который беседовал с поваром.
- Отец Феофан, это вот Валентина. Беда у ней. Поговорить ей с вами надобно.
- Здравствуйте, - поздоровалась та.
- Здравствуй, Валентина, - батюшка благословил её, - Ну что же, пойдём, значит, поговорим, раз требуется. Давай во двор выйдем, там место есть хорошее.
Баба Шура оставила их и убежала хлопотать по своим делам. Валентина с батюшкой сели на скамейку между двух яблоней, в окружении цветочных клумб. Здесь и правда было весьма красиво и уютно, располагало к от.кро.вен.ной беседе, и Валентина, как на духу, поведала батюшке о своём го.ре. Тот выслушал внимательно, задумчиво, а когда она замолчала, заговорил.
- То, что тут зло замешано, спору нет, Валентина. Ты и сама это понимаешь. Вот только рубить с плеча никогда не стоит. Можно таких ли дров наломать. Обвинить невиновного легко, но если мы ошибёмся, то грех осуждения- будет не самое страшное, что произойдёт. А знаешь, что самое страшное?
- Нет…
- А то, что виновный останется на свободе и будет продолжать творить зло. И в этом будет и наша «заслуга».
- Что же мне делать? – Валентина беспомощно развела руками, - Лидочка му.ча.ется там. Нет ей покоя. Досаждают ей. Я, знаете, что думаю, батюшка? Это ей кто-то при жизни позавидовал. Ведь она красивая была, и с квартирой, хоть и молодая, и жених у неё такой был, ух, начальник в их фирме. Точно говорю, от зависти ей кто-то порчу навёл.
- Если так, так почему же они не успокоились после см.е.рти Лидии? Ведь цель достигнута. Почему продолжают подклады на мо.ги.лу носить? Ведь ты сама говоришь, что находила на погосте то свечи, то кошку до.х.лую.
- Не знаю я, батюшка.
- Может быть не было никакой порчи? А просто мо.ги.лу твоей сестры облюбовали люди, возомнившие себя колдунами, или са.та.ни.сты?
- Об этом я как-то не подумала. Но если так, то как их отвадить?
- Сначала нужно выяснить, точно ли это так, пока это не более, чем моё предположение. Предлагаю сделать вот что, сейчас поедем на мо.ги.лу Лидии, я отслужу па.ни.хи.ду, чтобы ей полегче стало, а ты, если будет возможность прогуляйся вечером и проследи – не ходит ли кто на её мо.ги.лу. Только допоздна не оставайся, нечего там ночью делать. Мы с тобой со сторожем тамошним переговорим сейчас и попросим его, чтобы он ночью обратил внимание на это место.
- Хорошо, батюшка, спасибо вам.
- Во славу Божию.
Вызвав такси, они побывали с отцом Феофаном на кл.ад.бище и тот отслужил па.ни.хиду, окропив мо.ги.лку святой водой и оставив гореть церковную свечу на безопасном от венков расстоянии. Сторож обещал обратить особое внимание на этот участок кл.ад.бища в тёмное время. Человек он был старой закалки и «мистического бреда», как он выразился, не боялся. Валентина съездила до дома, а в сумерках вновь вернулась на кл.ад.би.ще. Пробродив между рядами мо.гил до наступления темноты, она ушла ни с чем. Никаких посторонних подозрительных личностей возле мо.ги.лы сестры замечено не было.
Спать Валентина легла более или менее успокоенной.
- Па.ни.хи.ду отслужили, теперь, глядишь, и легче будет Лидушке от визитов проклятых «гостей». Да и дядя Витя там приглядит. Телефон свой я ему оставила. Если что сразу обещался позвонить. Глядишь, наладится всё.
В открытое окно задувал тёплый ветерок, колыхал лёгкую занавеску и свет луны падал дорожкой на линолеум. Валентина смотрела, как крадётся лунный луч к её кровати, подбираясь всё ближе, да так и уснула. Во сне она увидела себя идущей по неизвестной лесной дороге, так же ярко, как и наяву, светила полная луна, и ветер шелестел в кронах деревьев. Валентина сама не знала, куда она идёт, но чувствовала, что ей нужно туда. Вот впереди показался просвет между деревьев, и она вышла на поляну, посреди которой стоял добротный бревенчатый дом на высоком фундаменте. Обойдя его по кругу, Валентина так и не нашла ни окон, ни дверей, ни каких-либо продухов в крепком каменном основании. И не успела она подумать о том, какой странный дом перед нею, как неведомым образом вдруг очутилась внутри. Она сразу узнала это место. Это был Лидушкин дом.
- Но отчего он стоит посреди дремучего леса? – поразилась Валентина, - Ведь у неё и соседи были – баба Аня, мальчик Серёжа… Где же они теперь? И почему в доме так темно? Не видать ни зги.
- Лида! Лидушка, ты где? – позвала она.
В ответ откуда-то из глубины комнат раздался глухой стон. Сердце Валентины оборвалось. Наощупь, спотыкаясь, она поспешила к источнику звука и наткнулась вдруг на преграду. Больно ударившись грудью, она ощупала руками пространство и поняла, что перед нею что-то вроде решётки. Толстые холодные прутья обжигали пальцы, как железо на морозе.
Внезапно тусклый огонёк свечи вспыхнул где-то в стороне и Валентина вскрикнула от открывшейся ей ужасной картины. Внутри большой клетки на постели лежала её Лидушка, белая сорочка испачканная чем-то грязным облепила те.ло. Руки, шея и лицо испещрены были у.р.о.д.ливыми вздутиями гн.ой.ни.ков, похожих на пузыри от ож.о.г.ов, некоторые из них уже вскрылись и зловонная жижа истекала из образовавшихся р.а.н, смердя и кр.ов.о.точа.
- Лида! Лида! Как ты там оказалась? – Валентина затрясла прутья, не находя входа или замочной скважины. Она пыталась разжать их, но те не поддавались.
Лида простонала и приподняла голову:
- Это всё они, они…
Она подняла руку, указав куда-то наверх и тут же бессильно уронила её:
- Сил меня лишили. Валюшка, дай мне руку, помоги.
- Сейчас, сейчас, родная, - Валентина, опустившись на колени, попыталась протиснуться сквозь преграду, протянув руку к сестре.
- Скорее, дай мне руку, Валя! – уже громче простонала Лида.
- Я стараюсь, Лидушка! – кряхтя, Валентина пробивалась навстречу сестре.
Она потянулась ей навстречу, глаза её лихорадочно блестели, но в самый последний миг, когда их пальцы почти соприкоснулись, пламя свечи внезапно вспыхнуло и погасло, оставив сестёр в полной темноте, Лида пронзительно, истошно закричала, и Валентина проснулась в своей квартире.
- Да что же это творится?! – в отчаянии воскликнула она и разрыдалась.
Решив поехать снова к Виктории, рассказать про разговор с батюшкой, и обсудить с ней план действий вживую, а не по телефону, Валентина в четыре часа дня уже стояла у подъезда дочери в Рыбинске. И едва она собралась войти, как дверь распахнулась и… на улицу вышла Вика с… Юрой. Женихом Лидии. Валентина обомлела. Схватившись за се.р.дце, она, однако, сообразила укрыться за пышным кустом сирени, росшим тут, и проводила взглядом удаляющуюся парочку. Когда те скрылись за поворотом арки, не заметив её, Валентина вышла из укрытия, присела на лавочку, ошеломлённая страшной внезапной догадкой.
- Неужели? Но как же она могла? Нет, нет…
Слёзы градом текли по щекам Валентины, но сомнений быть не могло. Юра не мог случайно оказаться в этом городе, в компании её дочери, да и их поцелуи явно говорили о том, что молодые люди состоят далеко не в дружеских отношениях. Валентина горестно покачала головой и, опустив лицо в ладони, разрыдалась уже навзрыд.
(продолжение следует)
Художник Аарон Вайзенфельд.