Дом был погружен в сонную, вязкую тишину. Нина сидела, бросив усталые немощные руки на колени. В кухонной раковине горой лежала грязная посуда, кран мерно капал. На столе объедки, бутылки.
Это ли ее уютный дом?
Она думала о Лене, о своей внучке, которую вырастила сама.
Сирота она. Хотя это слово теперь при Лене произносить было нельзя. Но – сирота, никуда не денешься.
Наверное, перегнула Нина палку, уж слишком часто повторяя:
– Сирота ты, сирота моя горемычная...
Качала маленькую Леночку на руках и причитала так. И потом, пока была маленькая Леночка, частенько вздыхала, и опять этой фразой.
– Сирота ты моя горемычная.
Однажды, когда уехала в город и оставила пятилетнюю Леночку на соседку Ирину, да и задержалась, Лена, заждавшись бабушку, тяжело вздохнула и вот также произнесла:
– Сирота я, сирота горемычная...
Мать Лены Олеся была третьей дочерью Нины. Олеся умерла, когда Лене было два года. Беспутная она была. Мало пила, так ещё и кололась. Даже странно: у такой приличной матери – вот такая дочь. Нина боролась за дочь, как могла, но разве сладишь с ней. Упрямая... Так и погубила себя.
Отца Лены давно уж след простыл.
Бабушка внучку взяла на себя. И справлялась.
Уж так старалась Нина, чтоб ни в чем девчонка не была ущемлена. Так старалась. Работала. Разве на пенсию и пособие проживёшь?
Залезала в долги, одевала, чтоб не дешево, меняла телефоны, чуть Леночка скажет, что устарела модель.
И Леночка была славная, хорошо рисовала, ходила в художественную школу.
– Ведь не хуже она у меня других, да? Ведь не хуже?
Так важно Нине было знать, что не хуже...
– Мам, а не слишком ли ты ее балуешь? – говорила Валентина, старшая дочь Нины, когда попросила мать денег в долг на поездку Лены, – Эта поездка в Питер... Ведь не все едут, не весь ее класс. Родители честно сказали – сейчас денег нет. Так ведь и у тебя нет. Зачем согласилась?
– Ну, как, Валь... Чего ж она хуже всех что ли? Сирота ведь, и так у девчонки комплекс.
– Какой комплекс? Этот комплекс ты сама и выдумала. Прости, но не дам денег. Нет у меня таких. Я Димку вон тоже на соревнования в Казань не отправила перед новым годом. Дорого. Знаешь, как расстроился он? Плакал даже.
Нина обиделась. Ещё не хватало, чтоб Лена плакала. Деньги на поездку внучки в Питер она все же нашла.
Нина давно понимала, что другим внукам уделяет меньше времени и внимания, чем Лене. Дочка и сын росли у среднего Алексея, правда, далеко. Жили они в Подмосковье.
Дочка Валя с семье жила поближе, тут в селе за их районным центром, у нее трое сыновей. Нина оправдывала себя – так ведь там есть родители. И мама, и папа. А Леночка – сирота. У нее никого, кроме бабушки нет.
– Будешь суп, Лена? Нет? Ну погоди, сейчас я картошечки пожарю.
Да только лет в двенадцать Лену как подменили. Началось все с конфликтов в школе с учителями. То одна учительница, то другая вдруг взъелись на внучку.
Нина ходила в школу, пыталась конфликты уладить. Когда шла из школы, охватывало чувство неотвратимой беды, холодный пот бессилия бусинами выступал на лбу. Как по кругу... как повторялась история с Олесей, дочерью...
Точно также, примерно в этом же возрасте вдруг начались у дочери проблемы. Она уходила из дома, пропадала, так и не смогла закончить школу.
– Леночка! Нельзя же так... Грубишь, не учишься. Тебе нельзя. Ты же сирота...
Лена бросила в стену телефонную зарядку.
– Не называй! Не называй меня так! Хватит! Никакая я не сирота! – она бросилась на койку и горько разрыдалась, – Меня все, меня все ненавидят. И заступиться некому.
Как же больно было смотреть на рыдающую внучку. Нина присела, погладила ее по спине.
– Ну, как же некому? Как некому? А я? Я в обиду тебя не дам. Я поговорю с классной, и к директору схожу. Ишь ты! Думают, раз ...– она чуть опять не назвала внучку "сиротой", – Раз родителей нет, так девчонку обижать можно... Не получится! Схожу... Не плачь только.
Они помирились раз, потом два. Истории у Лены повторялись, она грубила уже и бабушке. И не походя, не заметив, а специально, чтоб обидеть. Больно кусала, называла никчёмной...
Внучке угождать стало труднее и труднее.
– Лена, доведешь ведь меня! – уже в сердцах бросала Нина, – Коль меня не станет, кому ты нужна?
Но у Лены на жизнь были свои планы. Казалось, она живёт, как в сказке. Она верила в чудо. В то, что совершенно случайно найдет мешок с деньгами, или встретит богатого бизнесмена, который непременно влюбиться именно в нее и озолотит, или найдет себе такую работу, где будет самой-самой.
Ее мечты были наивны и глупы, но говорить об этом было сложно. Лена не слушала, Лена психовала.
– Леночка, ты пойми. Дом этот дедов. Он оставил его на всех троих детей. Мы так решили когда-то. И Валя, и Леша имеют на него право. У тебя лишь треть. Тебе учиться надо, работать надо после девятого класса, и на заочный поступить.
"Ты же сирота" – чуть не сорвалось с языка, но Нина проглотила фразу.
– Ба, ты правда думаешь, что я останусь жить в этой холупе? Да ни за что. У меня все будет хорошо. Отстань, со своими нравоучениями.
В пятнадцать лет Лена ушла из дома.
Собирала вещи, бросала их нервно в большую дорожную сумку.
– Достали вы меня все! Надоели! Не могу я так больше.
Бабушка бегала по пятам, хваталась за одежду.
– Ну, куда ты, Лен, куда? Одумайся! Хочешь, я уйду, а ты оставайся.
Но Лена в тот раз ушла.
Нина хваталась за голову, искала. Валя помогла. Внучка нашлась в съемной квартире с парнем.
– Валь, поеду я, поговорю с ней, – засобиралась сразу бабушка.
– Как хочешь, мам, но я б не поехала. Только нервы испортишь, – Валентина тоже устала от всей этой истории, никак не могла убедить мать, что нельзя вот так "носить тапочки" за взрослой уже девицей.
Бабушку Нину парень Лены чуть было не спустил с лестницы. Лихо заступился за девушку, которая только и делала, что жаловалась на гнусную баушку.
Она шла обратно пешком. Руки и колени ее дрожали, слезы лились из глаз. Вот-вот упадет. Идти в милицию? Несовершеннолетняя ведь...
Но уже не было сил ... ни на что не было сил. Навалилось бессилие, бессилие уязвленной любви.
Лена вернулась домой через полтора месяца, нажилась, с парнем рассталась. Нина молчала. Они почти не разговаривали. Через месяц Лена опять ушла жить к подруге, которая была старше её лет на пять.
Первой забила тревогу Валентина, когда увидела, как похудела мать.
Обследование показало - рак.
– Только Лене не говори, Валь! Не говори – расстроится.
– Лена? Сомневаюсь, мам. Ну, да ладно, не скажу. Тебе решать.
Лена пропускала занятия в школе, учителю уже надоело звонить по мелким поводам, она просто докладывала:
– Нина Ивановна, если не явится на ОГЭ, документа не увидит.
А Нина на химии, на процедурах. Но не до себя – звонит Лене, передает слова учителя. А там музыка гремит, Лена на вечеринке.
И думает Нина, что хорошо, что внучка не знает о ее болезни. Зачем ей это?
А потом приехала домой из больницы, еле ноги приволокла, а там...
В кухонной раковине горой лежит грязная посуда, кран мерно капает. На столе – объедки, бутылки. На подоконнике упали цветы, высыпалась земля. Это ли ее уютный дом? Дом, созданный для внучки.
Когда стало Нине совсем плохо, забрала ее к себе Валентина.
Лена временно осталась одна.
– Тёть Валь, мне деньги нужны, –позвонила она.
– Я же перевела тебе на этой неделе, Лен.
– Мне ещё надо. Я на курсы манекенщиц пойду.
– На курсы кого? Маникюрщиц?
– Нет. Я в модельную школу хочу поступить. Там такие возможности. Но дорого. Одно занятие – полторы тысячи. А надо двенадцать, чтоб корочки дали. И тогда я работать смогу и сама зарабатывать.
– Нет, Леночка. Бабушка болеет, мы много денег на лечение ее потратили. Не время сейчас.
– Но как вы не понимаете! – Лена нервничала, – Я же уже записалась. Вот бабушка меня понимала! Я же сирота! И почему она трубку не берет? Дайте ей телефон. Я приеду к вам.
Валентина думала – и хорошо, что приедет. Увидит бабушку, все сама и поймет.
Но Лена не приехала. Она всегда так. Сказано, да не сделано.
Нина умерла.
– Сирота моя горемычная, – шептала за пару дней до того.
Валентина, утирая слёзы, звонила Лене.
– Лена, бабушка умерла.
– Как? Как это – умерла?
Ни похороны, на которые Лена пришла в траурном вычурном макияже, ни первые месяцы жизни после смерти бабушки Лену не изменили.
Она, по-прежнему, мечтала о красивой жизни. Аттестат с горем пополам она все же получила.
Вскоре дом пришлось продать, потому что требовал он ремонта, поддержки, потому что Лена не платила по счетам, да и практически жила где придется.
Трети, причитающейся Лене, не хватало даже на угол, но Валентина с Алексеем отдали часть своих денег, чтоб купить вполне неплохую комнату в коммунальной квартире. Там хорошие соседи, ремонт. Иначе никак – несовершеннолетнего не оставишь без квадратных метров.
Но Лену эта комната никак не устраивала. Она требовала продать ее, и отдать ей деньги,. И даже уже успела поругаться с новыми соседями. Никак не могла понять, что до совершеннолетия это незаконно и невозможно.
А что будет потом?
Эта история опять вывела из себя Валентину. Тетушка не бабушка, чванится не будет. Она разозлилась. Пусть племянница живёт, как хочет. Это уже не ее дело. Хотя ...
Душа болела.
На могиле матери Валя просила прощение.
– Прости, мамочка. Но разве мы ее удержим. Звонила ей на днях. Гулянка опять. С очередным ухажером живёт сирота наша горемычная. Но скоро расстанутся, наверное. Какой уж он у нее по счету? Чего там у нее с работой, не знаю. Кажется, уволилась. Кто ж такого работника терпеть будет? – Валентина вздохнула,– А к тебе ... к тебе вот так ни разу она и не приехала...
***
Нельзя делать из внуков кумира... А как не делать, когда любовь зашкаливает?
Об этом жизненная история или нет? Я ещё и сама не решила. Но так было...
А я пишу для вас... И очень хочу, чтоб ваши внуки и вы, друзья, были счастливы.
Еще три рассказа для вас прикрепляю: