Глава 18.
Начало ЗДЕСЬ
- Где я упустил его? Как ты думаешь, Ситч? - грустно вздохнул Солин. – Когда это произошло? Ведь всю жизнь мальчик рос таким, что я безмерно гордился им, не говоря уж о матери. Может, её смерть так повлияла? Хотя, почему… Нет, это я уже в дебри залез.
Солин прошёлся по комнате и уселся на диван. Ситч, устроившийся в кресле, отпил глоток из бокала и поставил его на низкий стол.
- Ты напрасно коришь себя, Сол, - спокойно ответил он. – Самоедство ещё никому не приносило радости, а самокопание не всегда полезно. Он вырос таким, потому что просто вырос таким, вот и всё. Вы с женой правильно воспитывали его, но, к сожалению, бывает так, что в какой-то момент твоё дитя может свернуть не в ту сторону. Вот и с Берсом получилось, что получилось. Его потрясающий ум сыграл не в те ворота, породив в нём манию величия. И ты тут ни при чём. Это был его выбор, его взрослое осознанное решение. Мне очень жаль, Сол…
Солин удручённо молчал, уставившись на свои ладони, словно пытаясь решиться на что-то. И это что-то, вероятно, было настолько непростым, что даже такой человек, как Солин, в его внушительном возрасте, с его жизненным опытом и достойным восхищения умом, никак не мог отважиться высказать то, что не давало ему покоя слишком давно, с тех далёких времён, когда пришлось сделать выбор между сыном и своими убеждениями. Сделать его не в пользу сына. Да, разумом он понимал, что принял верное решение, но сердце… Сердце по сей день предательски больно покалывало при воспоминаниях о Берсе… И ещё одна мысль точила его все эти годы, точила изнутри, подобно червю, прокравшемуся тайком в его организм и теперь постепенно изъедающему душу.
Солин резко поднял голову и сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, оставляя на них красные следы. Будто в мозгу его вихрем пронеслось «будь, что будет», и мужчина решился, наконец, сбросить тот чудовищный груз, который вот уже столько лет давит на его плечи.
- Ты не всё знаешь, Ситч, - почти прошептал он. – Я не осмелился тогда сказать тебе… Понимаю, что теперь наверняка ты не сможешь больше мне доверять, но жить с этим не могу больше. Прости. Но…
- Но ты не сказал мне тогда, что Берс поставил эксперимент на себе самом? – грустно улыбнулся Ситч.
- Ты знал? – ахнул Солин. – Но… как?
- Я хорошо успел изучить твоего сына, Сол, - вздохнул Ситч. - Да, я знал об этом. Вернее, узнал, когда было слишком поздно. Поверив мальчишке в первый раз, я самонадеянно решил, что до него дошло, но ошибся. О его жутком опыте я узнал, когда добрался до его записей. Эх, Сол…
Он сокрушённо покачал головой и тоже сделал глоток из бокала.
- Вот тогда-то я и понял всё про Берса… Жаль… Мне очень жаль, Сол, потому что мальчишка и правда был талантлив. Возможно, если бы мы более пристально наблюдали за ним, если бы я… Может, он тогда не поставил бы этот опыт… на себе самом. Не превратил бы себя окончательно в то чудовище, которым в итоге стал.
- Печаль невыбранной дороги, - пробормотал Солин.
- Прости, что? – не расслышал Ситч.
- Печаль невыбранной дороги, - вздохнул собеседник. – Глупая и никому не нужная. Ничего, кроме лишних самокопаний и самобичеваний не приносит. Оставь, Ситч. Знаешь, я благодарен тебе! Да-да! Благодарен!
- За что? – непонимающе нахмурился мужчина.
- Ты всё время знал, но всё равно дал ему уйти. Не допустил, чтобы я стал свидетелем судилища над своим единственным сыном. Я ведь понимаю, что его ждала ликвидация за всё, что он натворил. Спасибо, друг.
Солин залпом осушил бокал и осторожно поставил на стол. Ситч поднялся и молча прошёлся по комнате. Друзья коротали вечер у Ситча дома, сидя в уютной гостиной и потягивая прекрасное вино из его личного погреба. Они так собирались в конце каждой недели, ни разу не нарушив сложившуюся многие годы назад традицию. Окно гостиной выходило в тенистый парк, и на закате в комнату на очень малое время проникали последние оранжевые лучи отправляющегося на покой солнца, после чего очень быстро опускался полумрак, на смену которому подползала темнота. Ситч не любил закаты и так же не любил яркое солнце, именно поэтому приобрёл жильё, в котором окна полностью скрывались в зелени кустарников и деревьев. Он обожал мягкие полутона, и по вечерам просиживал в любимом кресле при ненавязчивом свете торшера, просматривая на телепанели новостные блоки или любимые фильмы. Либо, выключив вещание, погружался в чтение, предпочитая НАСТОЯЩИЕ книги. Ситч обожал шуршание перелистываемых страниц, запах которых будоражил обоняние, помогая глубже погрузиться в захватывающий сюжет, складывающийся постепенно из лихих хитросплетений заполнивших страничку строк.
Ситч стоял спиной к другу, глядя в окно на сгущающиеся сумерки.
- Мягкий свет, - тихо скомандовал он.
В ответ тут же медленно засветился торшер. Именно медленно. Не вспыхнул, а постепенно набирал приятную глазу яркость.
- Знаешь, Сол, - не поворачиваясь, заговорил хозяин. - Нет у меня семьи. И не было никогда. Я всю свою жизнь посвятил служению нашему миру и не сожалею ни о чём. Я выбрал такой путь. У моего клана есть другие ветви, которые продолжили род. Но, глядя в своё время на твоего мальчишку, я иногда по-хорошему завидовал тебе. Именно по-хорошему.
Ситч отошёл от окна и повернулся к гостю, на губах его играла тёплая улыбка. Он подошёл к шкафу, открыл бар и достал ещё одну приготовленную заранее бутылку изысканного вина. Опустившись снова в любимое кресло, он наполнил бокалы. Солин молчал, боясь прервать друга, который крайне редко пускался в такие откровенные беседы, хоть и знакомы они уже, как говорится, сто лет.
- Берс уникален, - снова заговорил Ситч.
- Был, - аккуратно поправил его Солин. – Был уникален. Он перестал им быть, когда опустился до уровня зарвавшегося царька.
- Не буду спорить, - вздохнул друг. – Никогда не знаешь, ЧТО выползет в итоге в новом человеке. Если даже в такой семье, как твоя, возникла проблема, что уж тут говорить. Я иногда думаю: а может, так и надо, что нам настолько сложно продолжиться, а? Может, в этом мудрость? Высшая мудрость? Нам так много дано, так много позволено… Может, это расплата за наши возможности? Вернее, соблюдение некоего баланса, что ли…
- Ты ушёл в дебри, - улыбнулся Солин.
- Отнюдь. Хотя, возможно, ты прав, вернёмся обратно, пожалуй. Так вот, Сол, никогда, слышишь, никогда не благодари меня за то, что я сделал! Я ни за что не допустил бы, чтобы ты, мой старый и самый верный друг, испытал на себе такой ужас – ликвидацию родного сына. Каким бы чудовищем он ни стал, но он оставался твоим сыном, и ты его любил. У меня никогда не было детей, Сол, но думаю, что это далеко не то, что хочет испытать родитель, даже самый безответственный. А ты, ты вложил всю свою душу в Берса. Нет, я не мог такого допустить, поэтому дал ему уйти. А что до его трудов… Я прекрасно понимал, что при его способностях ему не понадобятся записи, а если и понадобятся, то самая малость, поэтому и не учинял ему обыск. Рано или поздно он восстановил бы всё.
- Да, память у него тоже всегда была уникальна, - пробормотал Солин.
Повисло молчание, каждого из друзей одолевали свои потаённые мысли.
***
Ситч пришёл в ужас. Да-да! Такое с ним случилось впервые. Сколько всего доводилось повидать ему на своём веку, но от этих записей волосы зашевелились на его голове. Чёрт! Нельзя было быть таким доверчивым! Будь на месте Берса кто-то иной, Ситч ни за что не пустил бы всё на самотёк, поверив в то, что мальчишка отступился. Но в случае с сыном своего близкого друга, словно пелена опустилась на его глаза. И на мозг заодно, видимо…
Если Берс не лжёт, не рисуется перед самим собой, не преувеличивает свою безбашенность, то сотворённое им иначе, как безумием, назвать нельзя. У парня явно проблемы с психикой, причём, вполне серьёзные.
Ситч закрыл файл с записями Берса и сидел, нервно барабаня пальцами по столу. Почему, ну почему он раньше не взломал доступ? Ответ один – безмерное доверие. Потому что сын друга… А теперь вот придётся разгребать тот ворох проблем, который устроил им этот талантливый, но явно не совсем нормальный юноша. Упоминать о норме в Чёрной Территории в принципе странно, само существование этого мира и его обитателей уже выходило далеко за пределы общепринятых понятий о норме. Тут, скорее, вопрос не нормы, а этики, порядочности, уравновешенности, вопрос их всеобщего спокойного существования в родном для них мире. А Берс свои действия направил на подрыв всего этого.
Ситч тяжело стукнул кулаком по столу, да так, что подпрыгнули предметы, расставленные на нём. Мужчина был взбешен не на шутку. Да как вообще могло взбрести в голову? Никто в здравом рассудке не решится на такое, если только… Вот тут вдруг словно что-то взорвалось в голове Ситча. Ну да, вот, откуда дует ветер, несущий с собою дурной запах заговора… Берс! Значит, вот что всегда было у него на уме! Ситч поднялся и заходил по кабинету из угла в угол, меряя его шагами вдоль, поперёк и наискосок. Как теперь поступить? Эта мысль отбивала в голове барабанную дробь, заставляя морщиться от саднящей боли. Закон Чёрной Территории непримирим – за такое нарушение полагается ликвидация. Если остальные сторонники Берса ещё имеют возможность «соскочить», то ему, как лидеру, смягчение приговора не светит.
- Солин этого не перенесёт, - прошептал себе под нос Ситч, отправляя мысленный призыв.
В ответ на этот его посыл буквально минут через пять в дверь постучали.
- Входи, Градерик! – откликнулся Ситч.
Дверь открылась, и на пороге действительно возникла длинная худощавая фигура старого верного Градерика.
- Я здесь, - тихо произнёс он, кивнув.
- Присядь, - коротко велел Ситч, усаживаясь на своё место во главе стола. – Разговор предстоит непростой, и, кроме тебя, я не могу никому доверить свои соображения по этому поводу. Сейчас я, как никогда, остро нуждаюсь в твоём совете.
- Честь для меня, господин Ситч, - снова склонил голову Градерик.
- Давай сейчас без «господ», - вздохнул Ситч. – Мы одни, и ты единственный, кто сможет сейчас меня понять и трезво рассудить со стороны. Слушай.
Разговор и впрямь оказался долгим, за всё время, пока Сичт говорил, Градерик ни разу не перебил его, ни разу не встрял с уточняющим вопросом, старый слуга правящей династии обладал таким терпением и тактом, какие и не снились самым вышколенным аристократам. Лишь серые брови мужчины иногда взлетали вверх, выдавая удивление, которое испытывал он. Привычный ко всему, Градерик, однако, не мог полностью совладать с лицом в данном случае, настолько безумным и чудовищным было всё услышанное им.
- Всё, - выдохнул, наконец, Ситч и осушил стоящий перед ним стакан с водой. – Спрашивай, я же вижу, что есть вопросы.
- От Вас не скрыть ничего, - едва заметно улыбнулся Градерик. – Вопрос у меня, на самом деле, один: Вы не хотите уничтожать Берса?
- Не хочу, - тяжело вздохнул Ситч. – Понимаешь, Градерик…
- Понимаю, - впервые перебил мужчина. – Понимаю. Прошу несколько минут на раздумье. Тут так сразу всё не переварить.
Ситч кивнул и отошёл в угол, где, произведя какие-то манипуляции руками, открыл дверцу в стене, достав оттуда кружку с дымящимся напитком. Зная, как Градерик обожает чай, он расстарался, приготовив совершенно необычный купаж. Поставив перед слугой кружку, Ситч снова бесшумно отошёл в сторону. Градерик, казалось, не замечал ничего вокруг, полностью погрузившись в свои мысли, лишь периодически делая глоток. В полной тишине прошло минут двадцать, когда, наконец, за спиной Ситча послышался тихий голос:
- Я правильно понял, что о заговоре неизвестно никому?
- Только мне, - кивнул Ситч. – Хотя… я уверен, что отец тоже догадывается…
- Тогда выход один – ссылка.
- Куда? – простонал Ситч. – Ты понимаешь, что, куда бы я его ни послал, он снова примется за старое! Сбежит и опять…
- Прошу прощения, неверно выразился, - улыбнулся Градерик. – Не ссылка. Высылка. Изгнание с Чёрной Территории.
Ситч резко повернулся. Лицо Градерика оставалось спокойным, лишь в глазах мелькнуло что-то, похожее на сочувствие.
Высылка… Изгнание… Довольно жестоко. Сичт понимал, насколько выросшему здесь тяжко будет жить в ином мире. И это ведь не временно, это навсегда! Ситч задумался. Пожалуй, Градерик, прав. То, что предложил он, единственно возможно, раз уж Ситч не хочет казни. Да, Берс заслужил это, но Глава Совета невольно поёжился, представив себя на его месте. Быть лишённым дома, родины, родных и близких, быть навеки изгнанным из этого мира, - это, пожалуй, даже похуже ликвидации будет. Хотя… смотря для кого… У Берса, похоже, нет никаких чувств, кроме одного-единственного безудержного желания власти. Отсюда и все его выходки, отсюда и чудовищные деяния.
- Во всяком случае, Вы сохраните ему жизнь, - тихо проговорил Градерик.
- Спасибо, - вздохнул Ситч. – Благодарю за поддержку и понимание. Это лучший совет и лучший выход. Спасибо, Градерик.
- Я могу идти?
- Да, благодарю, - кивнул Ситч.
Градерик удалился так же бесшумно, как и появился. Не было необходимости предупреждать его держать язык за зубами, старый слуга и без слов прекрасно всё понимал.
***
Градерик в упор смотрел на Поллина своими холодными глазами, которые, подобно рентгеновским лучам, просвечивали всё скрытое. Поллин нервно передёрнулся, отгоняя от себя ощущение взгляда в самые глубины души, если таковая вообще когда-то существовала в этом рыхлом теле. Как же он ненавидел этого прислужника династии! О, Создатели! Как же он его ненавидел! Вечно готовый выполнить всё, что бы ему ни велели, вечно возникающий из ниоткуда, словно всевидящим оком наблюдающий за всеми и вся. И этот холодный взгляд, заставляющий Поллина опускать глаза… Никто и никогда не мог заставить его чувствовать себя подобно малолетнему нашкодившему мальчишке. Никто! Только Градерик, да ещё Ситч. Отца он в расчет не брал. Не брал до момента, когда Солин пришёл в его комнату в тот памятный жуткий вечер.
- Отец? – изумился Берс. – Я думал, ты уже не придёшь сегодня. Что-то случилось?
Солин, бывало, оставался ночевать в правительственном дворце, где для каждого из членов Совета отводились свои покои на случай затянувшихся заседаний или ещё каких-либо непредвиденных дел, прервать которые невозможно. Сейчас на часах уже первый час ночи, и Берс сделал вполне логичный вывод, что отец сегодня не вернётся, поэтому, совершенно не опасаясь сторонних глаз, свободно занялся своими записями. Солин лишь бросил мимолётный взгляд на большой экран монитора, и этого было ему вполне достаточно, чтобы убедиться в справедливости слов Ситча: «Берс скоро станет совершенно неуправляемым. То, что он творит, находится далеко за гранью дозволенного. Его сподвижники задержаны, он пока не в курсе. Я решил одним махом покончить с его художествами. Солин, ты сам понимаешь, что ему не место здесь. Даю тебе сроку до утра. Прости, большего не могу для тебя сделать. Берс должен навсегда покинуть Чёрную территорию». Солин молча кивнул, не подозревая тогда, что Ситчу известно гораздо больше, чем он думает. Больше, нежели готовящийся заговор. Ситч знал всё.
- Ты немедленно покинешь нас, - тихо произнёс Солин.
Берс смотрел на отца широко распахнутыми глазами, в которых сквозило недоумение.
- Ты гонишь меня из дому? – дрогнувшим голосом спросил он. – Но почему?
- Ты изгоняешься из Чёрной Территории.
Несмотря на тихое звучание и убийственное, нечеловеческое спокойствие, в голосе Солина слышалась скрытая ярость. Берс всей кожей ощущал её, и от этого по телу пробежала дрожь. «Что ему может быть известно?» - лихорадочно думал он.
- Ты уберёшься немедленно. Или же за тобой придут. Выбор на твоей стороне. Думаю, ты прекрасно понимаешь, ЧТО ждёт тебя здесь. Так каков твой выбор?
- Я уйду, - тихо ответил Берс, кликая по клавише, запускающей зачистку компьютера до девственного состояния.
Заметив это, Солин лишь криво усмехнулся, Берс же открыл шкаф и достал оттуда сумку.
- Что ты делаешь? – раздражённо спросил отец.
- Собираюсь, - растерянно обернулся сын.
- Ты ничего не понял?! Ты уходишь прямо сейчас!
- Но…
- Никаких «но»! Ты. Уходишь. Сейчас. Ты ничего не возьмёшь с собой. Ты отправляешься в тринадцать миров, и живи там, как хочешь. Материально я обеспечу тебя так, что тебе хватит до конца жизни, и даже больше, если вдруг решишь продолжиться, в чём лично я сомневаюсь.
Таким отца Берс не видел никогда, он даже не подозревал в нём способность испытывать ТАКУЮ ярость, не предполагал, что отец обладает ТАКОЙ силой. Юноша молча кивнул и опустил голову.
Поллин хорошо помнил этот день, особенно последние слова отца, брошенные ему в спину, когда он заходил в портал: «Помни: я всё знал! И я не хочу тебя видеть никогда!» И сейчас под ледяным взглядом Градерика те давние воспоминания вновь нахлынули, чего уже давненько не случалось.
- Да, - произнёс, наконец, мужчина. – Думаю, Принцу это будет весьма интересно. Говори!
Поллин, нервно сглотнув, озвучил Градерику свой план. На лице старого слуги не отражалось ничего, ни единый мускул не дрогнул, выдав хоть какие-то эмоции, вообще не было понятно его отношение к намерениям Поллина. Лишь когда тот закончил, Градерик усмехнулся:
- Ты всегда был умён. Я передам Принцу твои мысли. Если ему понравится, с тобою свяжутся. Мне пора.
Мужчина встал и бесшумно направился к выходу, Поллин в задумчивости смотрел ему в след несколько минут, после чего подошёл и запер дверь. Оставалось только ждать. Теперь слово за Принцем, но Поллин был уверен, что его предложение оценят. Мурлыча себе под нос какую-то незатейливую мелодию, он погасил везде лампы и поднялся в помещение над кафе, служившее его апартаментами.
Он зажёг свет и нажал кнопку возле входной двери. Тут же с тихим шуршанием тёмные шторы выехали откуда-то сбоку и плотно закрыли все окна квартиры. Лишь убедившись в полном укрытии от посторонних взглядов, Поллин шумно выдохнул и тут же яростно начал чесать руки. Злобно чертыхнувшись, он метнулся в ванную, распахнул шкафчик, достал оттуда какой-то флакон с вязким зеленоватым содержимым и всё необходимое для инъекций. Наполнив шприц, Поллин сдёрнул с себя рубашку. Всё тело мужчины, спрятанное под ней, было покрыто коростой, напоминающей шкуру рептилии. На предплечьях, в тех местах, которые он только что с такой злобой расчёсывал, из-под чешуек выступили малюсенькие капли крови. Поллин вонзил иглу себе в руку и начал медленно вводить раствор, сопровождая процесс громким стоном, смешанным со сдавленным рычанием. Лишь опустошив шприц, он с облегчением вздохнул, прижал к месту укола тампон и вытер со лба проступивший пот.
- Вот же чёрт, - выругался Поллин. – Нельзя забывать. Стоит пропустить пару дней, как снова эта чесотка приходит.
Он открыл кран, сбросил одежду и залез под душ. Всю спину и живот тоже покрывала такая же чешуйчатая корка.
Из душа Поллин вышел в просторном банном халате с длинными рукавами. Плеснув себе «Кавермил», он отсалютовал отражению в огромном зеркале и, залпом осушив стакан, ядовито усмехнулся несуществующему оппоненту:
- Говоришь, всё знал, отец? Нет, ты НИЧЕГО не знал!
Следующая глава будет опубликована 27.02.2024
Для желающих поддержать канал:
Номер карты Сбербанка: 5469 5200 1312 5216
Номер кошелька ЮMoney: 410011488331930
Авторское право данного текста подтверждено на text.ru и охраняется Гражданским Кодексом РФ (глава 70)
Продолжение СЛЕДУЕТ
Предыдущая глава ЗДЕСЬ
Телеграмм-канал с анонсами выходов ЗДЕСЬ
Вам понравилось?
Буду несказанно благодарна за лайки и комментарии)))
Заходите и подписывайтесь на мой КАНАЛ
Мой второй КАНАЛ (кулинарный) "Щепотка колдовства и капелька любви"
