***
Было невыносимо холодно. Болела голова. Катерина обнимала себя руками и стучала зубами.
Какое-то странное ощущение было в ноге. Она как будто онемела. Встать не получилось.
Но на сердце было спокойно и даже торжественно. Катя злилась на Урманчи так сильно, что даже стала его ненавидеть.
Да, он многое сделал для неё, но слишком заигрался. А она, Катя, не хотела быть его. Никак не хотела. Последние дни много думала о Евгении. Обида к нему то захлёстывала, то отпускала.
Порадовало то, что по словам Михаила художник жив. И это взбудоражило. Заныло в сердце, заскребло там, где вроде бы зарождалась любовь.
"Черносошница" 31
Глава 30
Глава 1
Совсем не думалось уже об Илье. Он остался в сердце и светлой, и тёмной частью. Но его уже невозможно было вернуть. А вот Евгений мог бы стать всё же ближе.
Но сейчас в этом нелюдимом месте, с раненой ногой, больной головой и, наверное, с последними минутами жизни, родилась любовь к этой самой жизни.
Через боль Катерина встала. Сначала держалась за кустарник. Потом прихрамывая стала идти.
Была мысль вернуться к Урманчи. Но быстро передумала. Там наверняка уже что-то произошло.
А идти туда на встречу со смертью не хотелось.
Женщина уже не чувствовала холода. Она просто шла по лесу.
Уже явно было утро. Или просто так светила луна.
— Ещё немного, — шевелила губами Катерина.
Она не говорила вслух. Боялась, что просто не хватит сил на движение.
И в какой-то момент сил действительно не хватило.
Женщина упала сначала на колени, а потом и полностью завалилась на землю.
***
Урманчи забился в угол, закрыл лицо руками и даже не шевелился.
Сокамерники внимания на него не обращали. Его как будто и не было рядом.
Юноша был обессилен и зол на всех и даже на жизнь.
Прежде всего он ругал мысленно Катукай. Это она предала его и не поверила в благие намерения. Это из-за неё он попал сюда, будь она неладна.
Но юноша недолго был в своих раздумьях. За ним пришли.
Он поднялся на ноги, осмотрел каждого, кто был в камере и вышел.
В кабинете, куда его привели, с большой фигурной трубкой сидел Михаил Леонтьевич.
Он смотрел на Урманчи с удивлением.
— А ты силён! Есть в тебе стержень. Скажу, что возвращаться домой тебе нельзя. И у тебя два пути: найти Катерину и привести её мне или остаться тут.
То, что произошло в твоём доме нужно забыть.
Просто туда уже нет пути. Те, кто стоял за господином N, не оставят там никого в живых.
Вот и решай. Пока что я могу забрать тебя к себе. Урманчи вспомнил лица сокамерников, саму камеру и произнёс:
— Я сделаю всё, что скажете.
— Ну вот и хорошо! — Михаил Леонтьевич передал трубку высокому строгому мужчине и поднялся со стула. — Пойдём, здесь нам больше нечего делать. У нас есть много других дел.
По пути в свой дом Михаил Леонтьевич рассказывал, что поимка благодетеля совпала с тем, когда он узнал о Катерине.
— Так было нужно. Когда я узнал, что Катя у него, пошёл к нужным людям. Не так всё было гладко в его благотворительности. Попрание на свободу государства имело место быть, шпионаж, связь с нашими врагами. Всё это было прикрыто любовью к женщинам и невероятной популярностью его поместья.
Запомни, Урманчи, те, о ком говорят очень хорошо, почти всегда прикрывают что-то незаконное. Ты ещё молод и не знаешь законов жизни.
Если бы Катерина не попала к нему, так и продолжалось бы это бесстыдство и насмешка над страной.
Так что можешь смело считать себя освободителем и героем! Ведь ты хотел быть им. Мне рассказали об этом.
Урманчи почти не слушал своего спасителя. Он даже не думал ни о чём. Сидел насупившись и ждал, когда уже прибудут на место.
Михаил перестал говорить, только когда возница крикнул:
— Прибыли!
Михаил Леонтьевич тут же велел затопить баню.
Урманчи был рад. Ему хотелось смыть с себя весь груз прожитых дней.
Парились долго. От души отходили друг друга вениками.
Михаил Леонтьевич даже умолял больше его не трогать.
Потом выпили малиновую настойку и уснули обнявшись.
Утро было дня юноши удивительным. Ранее он никогда не бывал в таких богатых домах. И даже позавидовал сам себе.
Хозяин дома ещё спал. Он что-то бормотал и даже похрюкивал, чем вызывал улыбку у Урманчи.
Юноша устроился в большом кресле, допил вчерашней настойки.
Удивительно, но от неё были очень светлые мысли. Ушла тяжесть дум. Лёгкое головокружение давало расслабление. Урманчи казалось, что у него нет тела. И даже если есть, то оно было невероятно лёгким и неощущаемым.
Всё в доме Михаила Леонтьевича было ладно. Едва хозяин проснулся, как миловидная старушка позвала к столу. А тут уже глаза разбегались от богатой сервировки.
— Мне б так жить, — ахнул Урманчи и посмотрел на гостеприимного хозяина.
Тот ухмыльнулся. Ему явно понравилось восхищение, но промолчал.
После такого плотного завтрака Михаил Леонтьевич выдал юноше одежду и велел вместе с его помощниками прочёсывать лес.
— Ты знаешь его лучше нас. Найдёшь Катерину, озолочу. Не найдёшь, поколочу и засажу. А что на тебя повесить, найдётся!
***
— Да вот утром сын нашёл. Замёрзла она, еле дышит. Если ваша — забирайте! Мне такой груз не нужен.
— Наша, наша, — кивал Урманчи и был рад, что так быстро нашлась его Катукай.
Он поднял её с низенькой лавки и понёс к повозке. Там накрыл женщину одеялами и велел вознице гнать быстрее.
Михаил Леонтьевич ожидал уже с доктором. Тот натёр спасённую вонючей мазью, обмотал посиневшие стопы несколькими слоями бинтов, смоченных спиртом, укрыл и велел давать воду, когда очнётся.
Рядом с Катей, почти не отходя, двое суток сидели Михаил и Урманчи.
На лицах обоих мужчин была тревога.
Когда Катерина очнулась, оба стали улыбаться и даже обнялись.
— Где я? — это знакомый голос был самым лучшим событием за последние несколько дней.
К вечеру Катерина уже садилась в кровати.
Михаил делал ей компрессы на ноги. Урманчи горячими руками растирал икры Катукай.
Она смотрела на мужчин сначала с недоумением. Потом стала смеяться. Было забавно смотреть как эти двое стараются угодить ей, при этом, стараясь переплюнуть друг друга.
Почти неделю Катерина принимала пищу в постели. И ей стала нравиться такая беззаботная жизнь. Михаил рассказал о благодетеле, о том, как Урманчи попал за решётку, и как его оттуда вызволили.
— Хороший ведь парень, — хвалил татарчонка хозяин дома.
Катерине не верилось, что всё это происходит с ней.
Заговорив вдруг о Евгении, она пожалела.
Михаил Леонтьевич нахмурился, хлопнул дверью своего кабинета и долго оттуда не возвращался.
Когда наконец-то вышел, Катерина попросила у него денег.
Он поинтересовался о такой надобности. Она сказала, что хочет жить одна и ни от кого не зависеть.
На что Михаил ответил, что никуда её не отпустит.
Упрямая Катя всё-таки сбежала.
Рано утром она отвязала лошадь и отправилась в город.
Но когда увидела там Ивана Андреевича, испугалась и вернулась назад.
Михаил Леонтьевич велел не пускать её, пока не попросит прощения у него и Урманчи.
Катерине ничего не оставалось, как выдавить из себя слова о прощении.
Она вошла в дом с недовольным лицом и перестала разговаривать с мужчинами.
А те перестали перед ней выслуживаться. Урманчи Михаил отправил управляющим на свои конюшни. Юноша был только рад.
Катя показывала свой характер, не выходила, когда звали к столу. Когда проголодалась и вышла, для неё не было накрыто.
Михаил Леонтьевич ел с аппетитом, смотрел на неё с ухмылкой.
— Я ведь не нянька, — сказал он, вытерев после жирной индюшиной ножки рот. — Зачем я буду переводить еду? Не хочешь — для тебя и нет ничего. Сиди и думай, как теперь раздобрить меня.
Катя подошла ближе, присела к мужчине на колени, обвила руками его шею и звонко чмокнула в лоб. А потом встала и не менее звонкой пощёчиной дала понять Михаилу, как она зла.
— Ах так! — заревел тот, схватил тоненькую хрупкую Катерину и впился своими губами в её.