Юрий Никитич Бартенев (1792 – 1866) – дворянин из Костромской губернии, участник Бородинского сражения, был остроумным человеком и талантливым рассказчиком. В его альбоме хранился стих А.С. Пушкина с посвящением: «В память любезному Юрию Никитичу Бартеневу». Интерес к мистике, философии и богословию связывали его с такими разными людьми, как князь К.Н. Голицын и протоиерей Ф.А. Голубинский. Он был дружен с П.А. Вяземским и семейством костромской поэтессы А.И. Готовцевой-Корниловой, в доме которой и познакомился с Юлией Жадовской. Этот дом сохранился; он находится на улице Чайковского (ранее Ильинской) в Костроме.
Встреча Юлии Валериановны Жадовской с Юрием Никитичем Бартеневым оказала на неё огромное влияние. Юрий Никитич Бартенев во время своих приездов не забывал о маленькой девочке-сиротке, воспитывающейся у родственников, привозил ей книги, занимал разговорами, и так расположил к себе ребёнка, что и позднее девушка доверчиво раскрывалась ему в письмах. Вот как Юлия вспоминает эти встречи в письме к Бартеневу: «Да не удивит вас моя привязанность. Много лет тому назад меня вырвали из тёплого и мирного уголка, где я жила с моей старушкой бабушкой, окруженная привязанностью самой искренней, ласками самыми нежными. Меня привезли в губернский город, который казался мне тогда столицей, в дом, который по моим понятиям был очень великолепен и огромен. Мне было 8 лет; в семействе Корниловых не было мне равных; все были заняты своими интересами, то есть выездами и балами. Я терялась в этом мире, столь новом и столь чуждом для меня. В сердце у меня стало образовываться какое-то тёмное, тяжёлое чувство, нечто вроде тоски по родине. Я плакала потихоньку, потому что участие, возбуждаемое моими слезами, было мне плохим утешением, делало меня только скрытнее. Однажды я осталась одна в доме; мне было грустнее обыкновенного; мрачный, зимний день глядел в окна. В гостиную вошёл гость, незнакомый мне. Обратясь ко мне с вопросом о тётке, он устремил на меня проницательный, ласково-серьёзный взор – и все мое существо оживилось и затрепетало под влиянием этого взора… С того дня в детском мире моём засияла новая звезда, зазвучали речи сладкие, дотоле неведомые мне, озарившие моё сердце каким-то благодатным светом, живительной теплотой. С увлечением читала я маленькие книжки, которые дарил мне этот добрый гений, Юрий Никитич Бартенев, и тоска моя стихала, и в глубине души заводился зародыш нравственной силы» (март, 1852).
Ю.Н. Бартенев принимал участие в писательской судьбе Юлии Жадовской. Часто он первым читал её произведения; был ценителем её творчества; познакомил её с редактором журнала «Москвитянин» М.П. Погодиным.
Переписка с Ю.Н. Бартеневым согревала Юлию Жадовскую долгие годы. Именно ему она поведала о своей любовной трагедии в письме: «Однажды в жизни моей набежала на меня страсть; но не опрокинула, не уничтожила меня, хотя и больно помяла. Я встретила её борьбой, упорной и смелой, долго боясь, не мираж ли это молодого сердца. После сильного испытания я душой ей предалась. Весь мир исчез для меня, все думы, все помышления сосредоточились на одном человеке… Так шли целые годы. Но пришлось мне наконец испытать и уверяться, тоже целыми годами, – в том что есть самого тяжёлого о безотрадного в любви: ошибки в человеке и забвении… Глаза мои открывались медленно, а судьба будила меня. Я проснулась и чуть не умерла в первые минуты тоски и разочарования… Но в отчаяние не пришла. Нет! Я не хотела так дёшево отдать мои душевные способности. Пусть лучшие мечты и надежды разбиты, пусть разбито сердце… но я умела ещё отыскать в жизни много такого, для чего стоило жить. Сердечное ослепление спало, я гляжу на многое глазами истины, которой жаждет душа моя, и действительности, которую уважаю. Я понимаю теперь, что человек, умирающий на соломе, без куска хлеба, несчастлив не меньше обманувшейся в своих лучших надеждах женщины. Вот отчего, мой друг, я кажусь иногда сухой и холодной, более сподручной подругой ума, нежели сердца. Рано я почувствовала, что сердцу моему не надо давать воли – иначе и ему, и мне придётся плохо, как пришлось бы человеку, который бы, правя бешеным конём, загляделся и распустил вожжи… Вот почему я привыкла быть всегда настороже, приводить всякое, даже мимолётное ощущение в полное сознание и сбрасывать с души все эффектные, сентиментальные погремушки» (6 октября, 1850).
Ещё одно письмо Ю.В. Жадовской к Ю.Н. Бартеневу, опубликованное М.П. Погодиным в «Москвитянине»: «Вот я опять в Ярославле. После пятидневного томления ужаснейшей дороги, я захворала, потом говела и приобщалась, а теперь не успела оглянуться, как уже и праздник на дворе, и поздравленье не будет не кстати. Пусть письмо скажет вам за меня отрадное: Христос Воскрес! Хорошо, если бы оно сумело рассказать вам и все тёплые и нежные чувства, которыми полна душа моя, когда думает о вас и о вашей супруге. Да где!.. Есть вещи и предметы, которые только профанируются словами… Прошло около двух часов, как я написала эти строки. Всё это время я просидела без движения, поддавшись какому-то невольному раздумью. Мысли одолели меня. А беда, как мысль, овладеет человеком. Что ни станет говорить, выходит путаница. Надо, чтобы человек владел мыслью, – тогда что ни сольётся с языка или пера, будет носить отпечаток ясности и силы душевной. Как не задуматься? И небо ясно, и солнце светит, да и дни так велики, так святы. В ушах звучат слова страдания и искупления. Скоро сменит их торжественная песнь воскресения; а человек живет по горло в грязи и тине страстей и заблуждений… Как будто не для него звучит эта песнь, не за него умер Искупитель! – Продумала я, и не кончу сегодня письма! Прощайте до завтра.
На другой день. С добрым утром, почтенный и дорогой друг мой! Утро сегодня ясно и весело; маленькая комнатка моя облита лучами солнца; зелень на окнах будто улыбается; цветки жасмина дышат ароматом. Мне кажется, что эти цветы, бледные и благоуханные, гармонируют с моею жизнью… Оттого я люблю их более других цветов. – Мне что-то особенно хочется получить от вас письмецо. На этот раз мне нечего послать вам из моих сочинений. Наш сборник («Ярославский Литературный сборник – 1848) обобрал меня. – Повесть мою «Непринятая жертва» я перепишу для вас, если вы пожелаете, в том виде, как она вышла из-под пера моего. Мне отрадно знать, что вы читаете мои произведеньица. Я не сочиняю их, а выбрасываю на бумагу, потому что эти образы, их мысли не дают мне покоя, преследуют и мучат меня до тех пор, пока я не отвяжусь от них, перенеся их на бумагу. Может быть, оттого и носят они печать той задушевной искренности, которая нравится многим. Ярославль, 1849. Марта 30».
Все по Юлии Жадовской на канале:
В этом году исполняется 200 лет со дня рождения Юлии Жадовской: трагедия творчества и влияние судьбы на поэтессу (начало) https://dzen.ru/a/ZbI83MXrG03BkuPz
К 200-летнему юбилею поэтессы Юлии Жадовской (продолжение) https://dzen.ru/a/ZbJNTlSEpRDHIh5Y
ТРАГЕДИЯ ЛЮБВИ В СТИХАХ: Юлия Жадовская и Пётр Перевлесский https://dzen.ru/video/watch/65d5ad38d2b1603f98c0b136?rid=282393973.58.1714379678592.33661
Стихи Юлии Жадовской https://dzen.ru/video/watch/65c5ddd1adcf6460cb32e791?rid=282393973.58.1714379678592.33661&t=3
Юлия Жадовская. Стихи. К 200-летию со дня рождения
https://dzen.ru/video/watch/65c33edc03fa71203b2cd393?rid=282393973.58.1714379678592.33661&t=24
Стихи Юлии Жадовской: к 200-летнему юбилею со дня рождения https://dzen.ru/video/watch/65c60a9e3bc4fc21df04484e?clid=1400&rid=925618026.59.1714380790424.89046&collection=author%3A2d23d8fe-986a-4523-b8de-1cb67db7e5d3&order=reverse&t=267
Приятного просмотра!
