Кто из старшего поколения не помнит хрестоматийного стихотворения:
«Нива, моя нива,
Нива золотая!
Зреешь ты на солнце,
Колос наливая…»?
Оно написано Ю.В. Жадовской, которой в этом году отмечается 200 лет со дня рождения!
Горькие думы Юлии Жадовской не разделяло ни современное общество, ни общество советских лет в силу субъективности её лирики, которая не годилась для «общего дела». Ни народники, ни социалисты ничего для укрепления своего духа у Жадовской взять не могли. А её христианское долготерпение было им просто чуждо. Обществу требовался активный, целеустремленный герой. Поэтому творчество Жадовской оказалось в забвении.
Жадовская - сильная женщина. Она пишет стихи, забываясь в них. Много отзывов критиков на лирику Жадовской, много мнений, но в основе всех лежит упрёк в субъективизме. С годами лирический голос Жадовской сливается с голосом страдающего народа. В объективном стремлении она связывает своё физическое уродство с неполноценной жизнью русского народа. Решение народных проблем видится ей излечением страны от сильного недуга, что дает надежду на успокоение собственных страданий. Но ей не удаётся полностью изменить мировоззрение, избавиться от мотива страдания от несчастной любви.
Ю. В. Жадовская родилась 11 июля 1824 года в селе Субботино Любимского уезда Ярославской губернии в имении отца. Она принадлежала к древнему, но к началу ХIХ века оскудневшему дворянскому роду. Отец её Валериан Никандрович Жадовский, воспитанник Московского кадетского корпуса, служил во флоте, а затем, выйдя в отставку, был чиновником особых поручений при ярославском губернаторе, председателем палаты гражданского суда. Мать поэтессы, Александра Ивановна Готовцева, воспитанница Смольного института, показала блестящие успехи и была записана на почётной доске. Она приходилась родной сестрой костромичке Анне Ивановне Корниловой-Готовцевой, женщине весьма образованной и одарённой, печатавшей свои стихи в «Московском телеграфе», «Сыне Отечества» и «Галатее». Писательским талантом не обделена была и старшая сестра Готовцевых, Мария Ивановна. В семействе матери все обладали сценическими способностями и писали стихи.
Судьба жестоко отнеслась к Юлии: девочка родилась с серьёзными физическими недостатками, без левой руки и лишь с тремя пальцами на правой. Она слишком рано почувствовала себя несчастным человеком, обделённым судьбой. Не успев окрепнуть, девочка лишилась матери, скончавшейся в возрасте 22-х лет от скоротечной чахотки. Осознав, что дни её сочтены, Александра Ивановна сама привезла полуторагодовалую дочь к своей матери в усадьбу Панфилово Буйского уезда Костромской губернии.
Детские годы Юлии прошли в деревенской глуши, на просторах буйских полей. Впоследствии эти места она называла обетованной землёй, где на закате дней вновь суждено ей будет поселиться навсегда.
В усадьбе от покойного деда осталась большая библиотека. Девочка уже в раннем возрасте обнаружила незаурядные способности. С шести лет она прекрасно читала. Когда Юлии исполнилось двенадцать лет, бабушка, несмотря на всю привязанность к внучке, решила расстаться с ней и увезла её на обучение в Кострому к своей дочери, родной тётке Юлии, Анне Ивановне Корниловой-Готовцевой, которая деятельно принялась за образование своей племянницы. Анна Ивановна дружила с поэтами Ю.Н. Бартеневым и П.А. Вяземским, которых считала своими учителями (и которые ей посвящали стихи). На одно стихотворение послание Анны Готовцевой отвечал сам А. С. Пушкин.
Обладая незаурядными педагогическими способностями, она сама преподавала Юлии языки, географию, историю. Наконец и отец решил заняться образованием дочери. Он поместил девочку в частный Костромской пансионат Прево де Люмьен, учебное заведение с крайне рутинным преподаванием, а в 1839 г. взял дочь из пансионата к себе в Ярославль, пригласив на домашние уроки молодого учителя Ярославской гимназии Петра Мироновича Перевлесского, впоследствии известного учёного, профессора Александровского лицея. Перевлесский сразу же обнаружил и попытался развить в своей воспитаннице очевидные задатки художественного таланта. Первый успех ждал Юлию Валериановну в 1841 г., когда в журнале «Москвитянин» было опубликовано её письмо о приезде в Ярославль Николая I. Затем в 1843 г. в том же журнале появились её заметки о проводах масленицы в Буйском уезде, а в 1844 г. – первые стихи: «Водяной» и «Русалка».
В течение трёх лет Перевлесский посещает в роли учителя дом Жадовских. Дружба молодых людей незаметно для них самих перерастает в сердечную привязанность. С восторгом узнав о таланте дочери, отец все силы употребляет на то, чтобы развить его. Жертвуя скромными доходами, он выписывает Юлии всё, что выходит в литературе значительного, решает вывезти дочь в Москву и Петербург для установления связей с литературными кругами столиц. Талант Юлии является его утешением и гордостью, но он в мыслях не допускает, чтобы его дочь, родовитая дворянка, подающая надежды поэтессы, могла влюбиться в сына жалкого рязанского дьячка.
Здесь-то и постигает Юлию тот жизненный удар, от которого она не оправится до конца дней своих. Отец категорически отказывает ей в благословении на брак. Ни слёзы, ни страдания дочери не могут переломить его закоренелый деспотизм.
В 1846 г. Ю. В. Жадовская решилась на издание первого сборника стихотворений. К этому подталкивали её друзья. Сборник обратил на себя внимание известных русских критиков, в том числе Белинского, Майкова.
Вплоть до начала 1860-х годов Жадовская периодически выезжала в Москву и Петербург. Весной 1849 г. она посещает мастерскую Брюллова и пишет по этому поводу восторженные стихи. В Ярославле она знакомится с сыном известного декабриста Е. И. Якушкиным, участником революционной организации «Земля и воля». В одном из писем она называет этого человека «рыцарем без страха и упрёка». В начале 1860-х годов Юлия знакомится с начинающим поэтом Л. Н. Трифолевым, играет значительную роль в его творческом росте. В эти годы растут демократические симпатии поэтессы, её начинают волновать общественные вопросы.
В 1858 г. выходит второй сборник стихов Ю. В. Жадовской, встреченный сочувственными откликами демократической критики. После выхода в свет романа «В стороне от большого света» поэтесса долгое время не пишет стихов. В 1861 г. в первых номерах открытого журнала братьев Достоевских «Время» вышел её второй роман – «Женская история», а несколько месяцев спустя – повесть «Отпетая».
В 1862 г. Ю. В. Жадовская решается на брак с пожилым вдовцом, старым другом дома, доктором К. Б. Севеном. С этого времени она посвящает себя мужу и параличному отцу.
С 1863 г. Ю. В. Жадовская живёт в Костроме, отдаётся второй любимой страсти – цветоводству, участвует в благотворительных спектаклях в пользу погоревшего Костромского театра, в организации литературных вечеров. С 1870 г. она живёт уже на родине в Буе, на берегу реки Костромы.
Наконец в 1873 г. осуществляется заветная мечта Ю. В. Жадовской: она приобретает в десяти верстах от Буя усадьбу Толстиково.
9 августа 1883 г. Ю. В. Жадовская умирает.
Творчество Жадовской отделяла грань от времени. Стремление раскрывать себя, а не услышать идею, настроение общества, не дало ей стать знаменитой. Субъективизм творчества, цельность натуры, не сделали её жизнь счастливой, но доказали стойкость. Не только несчастная любовь отражена в её поэзии, но и её увечье, неполноценность с детства. Это воспитало в ней долготерпение, стало причиной ограниченности тематики.
Сколько любви, глубокого страдания и даже отчаяния в стихах Жадовской! Кажется, поэтесса заключила в них целую историю своей яркой, но так и не получившей продолжения любви:
«Ты скоро меня позабудешь,
Но я не забуду тебя;
Ты в жизни разлюбишь, полюбишь,
А я – никого, никогда!»
Невозможность бороться, слабость перед властным отцом выливается в творчестве. Она мечтает оказаться в другом мире, где больше покоя и справедливости, где пройдёт её тоска. Но несчастная любовь не является единственным, что отразилось на её поэзии. Основное влияние, несмотря на мнение критиков, оказало её увечье, не оставившее ей сил бороться за своё счастье. Многие критики её творчества не упоминают и не считают нужным упоминать об увечьях Жадовской, потому что они якобы, не являются причиной ограниченности тематики её поэзии. В русском сознании факт физического уродства никогда не выдвигался на первый план, не становился предметом особого внимания, тем более обывательского. Все биографы Жадовской (П. Быков, А. Скабичевский, А. Фёдорова и др.) знали, что мать её на третьем месяце беременности, оступилась, сходя с лестницы, и оттого всё так печально вышло, но ни один из них не делал из этого факта далеко идущие выводы. Комплекс неполноценности всегда казался недопустимой темой для русского человека, так как на Руси к калекам и Богом обиженным издавна относились с искренним состраданием. Однако никто не задумывался о том, что сострадание возможно и не нужно Юленьке, так как в глубине души она была сильной женщиной. Слезами горю не поможешь, и Юленька Жадовская пишет стихи, забываясь в них. Хотелось бы забыться в любви, но её отнял отец. Отсюда и тематическая узость и ограниченность мировоззрения.
Всё же критиков реалистического, и тем более, соцреалистического направления, можно понять, так как им важно было подтвердить тезис о классовой ограниченности Жадовской, узости кругозора («взгляд на мир из окошка усадьбы»). Вполне очевидно, что в критике подобный метод целенаправленно субъективен, а от того, как флюс, односторонен.
И только в 1990 г. Е. В. Войнович и М. А. Карамзинская впервые посвятили вопрос о комплексе неполноценности как о первооснове мироощущения Жадовской. Трагическая судьба поэтессы стала камнем преткновения в её творчестве. Замкнутость во внутреннем мире, болезненные переживания за близких людей, желание кричать, плакать о своём страдании, возможность только думать, терпеть, писать – всё это не делало её творчество ярким, запоминающимся и мы знаем (а это ещё под большим вопросом, что Жадовскую знают все) как «поэтессу долготерпения».
Много отзывов критиков на стихотворения Жадовской, много мнений, но в основе всех лежит упрёк в субъективизме.
В статье «Взгляд на русскую литературу» в 1846 г. Белинский писал: «Стихотворения Юлии Жадовской были превознесены почти всеми нашими журналами. Действительно, в этих стихотворениях нельзя отрицать что-то вроде поэтического таланта. Жаль только, что источник этого таланта не жизнь, а мечта. Почти в каждом своём стихотворении не спускает она глаз с неба и звёзд, но нового ничего там не заметила». Таким образом, Белинский, с одной стороны, признал в Жадовской наличие поэтического таланта, с другой, критиковал за оторванность её поэзии от жизни.
«Задумчивость, полная искренность чувства и спокойная простота выражения», – писал в своё время Н. А. Добролюбов. Жадовская глубокий и тонкий лирик. Но в первом сборнике стихотворений господствовали индивидуалистические мотивы: оплакивание любви, воспоминания о любимом человеке, горькая пустота жизни.
Жадовская оказалась забытой в силу традиций, когда требовался вечно движущийся герой к вечно приближающейся цели. Поэтому она не попала ни в серию ЖЗЛ, ни даже в малую Библиотеку поэта, ни в постоянно-дежурно-информационные демократические издания. Ни радио, ни телевидение, ни календари (мужские и женские) не посвящали население страны о юбилеях Жадовской, которые с каждым десятилетием становились круглее.
Наследие Жадовской оказалось в буквальном смысле уничтожено. О ней вспоминали в 1910 г. Костромская Губернская Учёная архивная комиссия начала подготовку к предстоящему году дома Романовых и открытию романовского музея. Тогда на обследование усадьбы Толстиково был отправлен уполномоченный комиссии Борис Гласко. Усадьба была разграблена после смерти Анастасии Петровны Фёдоровой в 1902 г., которой дом отошёл по завещанию Жадовской. Б. Гласко собрал по окрестностям 200 книг из библиотеки Жадовской, нашёл рукописи неопубликованных стихотворений поэтессы, её переписки и др.
Жадовской не повезло как ни одному поэту ХIХ века. С 60-е по 90-е гг. не удалось издать ни в Костроме, ни Ярославле, ни собственно её сочинений, ни монографий о ней.
Вопрос о забвении имени Жадовской в равной мере культурологический и социальный, поскольку напрямую связан с сохранением национального достояния, каким является русская литература. История вытеснения Жадовской из русской поэзии, из всего ХIХ века связана так же с неудачными выходом её «Полного сборника сочинений в 4-х т. (1885, 1894)» и с тем, что её «песни женской неволи» не совпали с женской эмансипацией, когда теоретически каждая курсистка знала «что делать?». Лирика Жадовской была слишком камерной для «общего» дела. Ни народники, ни затем социалисты ничего для укрепления своего духа у Жадовской взять не могли. Напротив, её христианское долготерпение оказалось им просто чуждо.
Но всё же кое-что принесло Жадовской в 50-е годы широкую известность; и по сей день мы помним романс «Я всё ещё его, безумная, люблю», который стал большим событием в музыкальной жизни Москвы и Петербурга, исполненный Полиной Виардо-Гарсиа (апрель 1853) на музыку Даргомыжского.
К 180-летию со дня рождения талантливой землячки в 2004 году костромичи и буевляне издали добротный поэтический сборник Ю.В. Жадовской, который на сегодняшний день остается самой лучшей из всех изданных книг поэтессы. Продолжение смотрите здесь: https://dzen.ru/a/ZbJNTlSEpRDHIh5Y
Другие материалы по теме:
Стихи Юлии Жадовской https://dzen.ru/video/watch/65c5ddd1adcf6460cb32e791?rid=282393973.58.1714379678592.33661&t=3
Юлия Жадовская. Стихи. К 200-летию со дня рождения
https://dzen.ru/video/watch/65c33edc03fa71203b2cd393?rid=282393973.58.1714379678592.33661&t=24
О жизни, поэзии и любви... Переписка Ю.В. Жадовской и Ю.Н. Бартенева
https://dzen.ru/a/ZdYJ8troaF5PBW5V
Стихи Юлии Жадовской: к 200-летнему юбилею со дня рождения https://dzen.ru/video/watch/65c60a9e3bc4fc21df04484e?clid=1400&rid=925618026.59.1714380790424.89046&collection=author%3A2d23d8fe-986a-4523-b8de-1cb67db7e5d3&order=reverse&t=267