- Скажите, а Вадим Александрович работает сегодня? Можно к нему подняться?
- У вас ребёнок там? В какой палате? Фамилия?
- Нет. Мне по личному вопросу срочно надо увидеть доктора Смолякова.
- Личные вопросы в нерабочее время, девушка. Карантин в отделении. Не положено.
Юля отошла в сторону. Неизвестно, когда Вадим Александрович выйдет. А, может быть, и вообще останется на ночное дежурство. Что тогда? Она попросила Марию Евгеньевну совсем недолго посидеть с Ксюшей.
- Ну, послушайте, мне очень надо.
- Девушка! Вы русского языка не понимаете?
Проходящая мимо женщина обернулась на раздраженный голос.
- Ну, сказали тебе, нельзя! Что ж за... Юля?
Юля узнала санитарку из соседнего отделения.
- Здравствуйте! Понимаете, мне очень надо с Вадимом Александровичем поговорить. Вы не передадите ему?
- Чего же не передать, сейчас скажу. Жди.
Смоляков появился по обыкновению быстро. Он и по отделению перемещался так же, словно стремился кого-то догнать. Взял Юлю за плечи, отвёл к окну, где стояли старые потёртые лавочки для посетителей. Усадил и спросил тревожно.
- Что случилось? Что-то с Ксюшей?
- Вадим Александрович. - Юля посмотрела на него умоляюще. - Помните, вы говорили про работу? Мне она очень нужна. Я согласна на любой вариант! Только...
Она запнулась.
- Только нам с Ксюшей негде жить. Помните подсобку, где у вас хранится инвентарь? Там ещё кровать поломанная. Вадим Александрович, я всё-всё в ней разберу. Позвольте нам там пожить! Если пока нет зарплаты, пусть. Я буду убирать за место и еду. Мне просто абсолютно некуда идти.
- Жить в подсобке? Юля, да вы что. Мало того, что главврач, если узнает, поотрывает всем головы. Так там и холодно ещё. Ксюше никак нельзя находиться в таких условиях.
Она безнадёжно опустила руки.
- Это была последняя надежда. Мы не сможем больше оставаться там, где живём сейчас.
- Моё предложение о работе в силе. Но позволить вам жить в подсобке, нет. Этот вариант даже не рассматривается.
Он задумчиво посмотрел на Юлю и продолжил.
- Я приглашаю вас с Ксюшей к себе. У меня частный дом на окраине города. Это не квартира. Надо топить печь и носить воду. Удобства, к сожалению, во дворе. И импровизированная душевая с тазиком. Не шикарно. Но, в отличие от подсобки, дом просторный и тёплый. Достался нам с сестрой от бабушки. Сестра с семьёй и мама сейчас живут в деревне, переехали ещё до начала всего этого. - Он обвёл рукой пространство вокруг себя. - А я не могу бросить работу. Жена после развода отказалась жить в нём. Забрала дочь и уехала. Вот так-то, Юля. Если не боитесь таких условий, встречаемся здесь после окончания моего дежурства.
Не боится. Если бы он знал, как она устала бояться. Сначала пьяного отца, потом жизни без мамы, потом поднимающего на неё руку Макса и того, что он может лишить её дочери. Устала бояться того, что негде жить и нечего есть, что она почти сломала жизнь собственному ребёнку. Сейчас хуже уже некуда.
Бориса и Нины дома не было. Тепло попрощавшись с плачущей Марией Евгеньевной, Юля взяла за руку Ксюшу, подхватила единственную сумку с вещами и покинула свой временный, но ставший почти родным, приют.
- Баба Маша, я тебя люблю. - Ксюша вырвала свою руку из Юлиной ладони. - Ты хорошая. Хочешь, возьми моего мишку!
- Не надо, деточка. - Обнимая девочку, пожилая женщина, вытирала глаза. - Ты маму слушайся, Ксюшенька, не капризничай. Пирожки вот, тёплые ещё.
Она сунула в руки девочке пакет с выпечкой.
- Спасибо, Мария Евгеньевна, дорогая. - Юля потянула за собой дочку. - Обещаю, когда у нас всё наладится, мы обязательно встретимся.
Увидев ворота больницы, Ксюша попятилась.
- Не хочу туда! Хочу обратно к бабе Маше!
- Не бойся, малышка. Мы только в гости. К Вадиму Александровичу в гости. Он же тебе нравится, правда?
- А лечиться не будем? - Уточнила девочка и кивнула. - Нравится. Он хороший.
А когда вышедший Смоляков затормошил девочку, шутливо расспрашивая её о здоровье и жизни, Ксюша и вовсе развеселились. За стенами больницы Вадим Александрович выглядел совсем не таким строгим, и Юля тоже улыбнулась.
"А он хорошо ладит с детьми". - Подумала она. - "Наверное, ещё и потому, что у него самого есть дочь".
Дом, действительно, оказался просторным и светлым внутри. Несмотря на то, что внешне обстановка выглядела аккуратной, Юлин женский взгляд заметил и посеревшие занавески, и скопившуюся в углах пыль.
Ксюша удивлённо оглядывалась. Она ещё никогда не видела таких домов.
- Как у братца Иванушки и сестрицы Алёнушки в книжке. - Заявила она наконец.
- Вот, значит, я и буду братец Иванушка. - Заявил, растапливая печь, Смоляков. - А мама сестрица Алёнушка.
- Нет! - Возразила Ксюша. - Ты всё перепутал! Ты же не мальчик! Сестрица Алёнушка буду я. Братец Иванушка - пусть мишка. А вы взрослые. Вы будете мама и папа!
Юля смутилась, но отметила, что Ксюша в этот раз почему-то не вспомнила про Максима. Видимо, увлечена была совпадением образа из сказки с действительностью.
- Ну да, - пробормотал Вадим Александрович, прикрывая железную дверцу, - всё время забываю, что я уже не мальчик. Ну, папа, так папа. Тоже неплохо.
* * * * *
С появлением Юли и Ксюши старый дом заметно ожил. Не боящаяся работы женщина вычистила и без того аккуратные комнаты почти до блеска. Шторы теперь сияли белизной, а стекол как будто и вовсе не было видно в старых деревянных рамах. Юле так хотелось хоть чем-то отблагодарить доктора, что она и сама не заметила, как в заботах о чистоте начала относиться к этому дому почти с нежностью.
Дом тоже принял Юлю. Он словно засветился изнутри тем особенным тёплым уютом, который бывает лишь в местах очень немногих и близких нашему сердцу. Прожившая большую половину своей жизни в общежитиях и в чужих квартирах, она вдруг почувствовала себя здесь на своём месте и даже испугалась немного.
Почувствовал это и Вадим.
- Всегда любил этот дом. - Как-то сказал он. - Но никогда так, как сейчас. С твоим приходом он словно изменился в лучшую сторону.
- Ты, знаешь, а он живой, твой дом. - Улыбнулась Юля. - Иногда мне кажется, что он одобряет то, что я делаю, а иногда сердится.
Они как-то незаметно перешли с Вадимом на "ты", благодаря Ксюше, которая, не смущаясь, быстро признала мужчину за своего и с удовольствием играла и общалась с ним. Только на работе Юля называла Смолякова по имени отчеству и одёргивала иногда расшалившуюся девочку.
Ксюшу приходилось брать с собой. Несмотря на то, что Вадим оформил им временную регистрацию в своём доме, и Юлю официально приняли на работу, она по-прежнему не решалась отдавать дочь в детский сад.
Повзрослевшая за последнее время, покладистая девочка не доставляла им особых хлопот. Играла или рисовала в кабинете Вадима, пока они занимались делами. Был и ещё один огромный плюс. Ксюшу кормили в больничной столовой.
С зарплатами всё оставалось по-прежнему, а там для малышки находился то кусочек хлеба, намазанный овощной икрой, то сваренное вкрутую яйцо, то тарелка вермишелевого супа.
В выходные дни Юля снова с удовольствием занималась домом. Она и во дворе убрала всё, что сумела. Выбросила скопившийся мусор. Остальное рассортировала и разложила по отдельным местам.
- Вот снег окончательно растает, надо Ксюше качели сделать. Как думаешь? - Спрашивал Вадим, рассматривая отсортированные доски. - Мастер из меня, правда, ещё тот, но, если постараться...
- Качели! Качели! - Прыгала рядом с ним Ксюша.
Она теперь часто гуляла во дворе. Одной девочке было скучно, но Юля строго-настрого запретила дочери выходить за калитку.
И всё-таки однажды Ксюша ушла.
Вадим был на дежурстве в больнице, Юля пыталась сообразить, что приготовить на ужин. Запасы картофеля, привезённого Смолякову из деревни, подходили к концу. Её мучили угрызения совести, потому что одному ему этого количества хватило бы на более длительный срок.
Есть ещё макароны. Поломать помельче и сварить суп: кубик, картошка, макароны. На ужин отварные макароны. Если потом обжарить их с румяной корочкой, получится вообще объедение. Или просто сварить. Недавно Вадим принёс откуда-то банку томатной пасты. Юля разделила её на порции и заморозила. Так что, если обжарить луковицу, добавить пасту и воду, получится вкусный томатный соус.
А ещё остался рассол от огурцов. Мария Евгеньевна научила её, как сделать из этого печенье. Юля повеселела и, напевая, принялась готовить. Завозилась, совсем забыв, что давно не слышно Ксюши.
Выглянула в окно, и сердце ухнуло вниз. Девочки во дворе не было. Она вытерла руки и бросилась на крыльцо.
- Ксюша!
Быстро сунула ноги в сапоги, накинула куртку. Выбежала за калитку, заметалась по улице.
- Ксюша!
Почему она побежала в ту сторону, Юля не знает до сих пор. Может быть, подсказало сердце.
В конце улицы в овраге скопилась талая вода, образовав что-то похожее на маленькое озеро. И там на границе тёмной воды и рыхлого подтаявшего снега барахтались двое детей.
Юля бросилась вниз, цепляясь руками за тонкую поросль. У воды худенький невысокий парнишка в грязной курточке изо всех сил тянул вверх её дочь. Он неловко, словно, что-то мешало ему, цеплялся за голые ветки кустов, подтягивался, съезжал вниз, но не выпускал руку плачущей девочки.
Юля одной рукой ухватила дочь, вторую протянула её спасителю.
- Держись!
Он крепко ухватился за её руку. Уперевшись ногой в какой-то корень, Юля собрала все силы и потянула их на себя. Мокрая, в одном сапожке девочка наконец-то оказалась на снегу. Юля схватила её на руки и, оглянувшись на мальчишку, скомандовала.
- Наверх.
Выбравшись из оврага, так же коротко бросила.
- Быстро за мной!
Он почему-то послушался. Они попытались бежать, но ноги скользили на мокром снегу, и получалось только более-менее быстро идти.
В доме Юля отодвинула в сторону почти выкипевший суп, велела мальчику разуваться и идти к печке, а сама принялась снимать с Ксюши мокрую одежду. Дочь уже не плакала, лишь судорожно всхлипывала, пока Юля растирала её и натягивала на ледяное тельце сухую одежду.
Переодев Ксюшу она, наконец повернулась к мальчишке.
- Ты как?
- Нормально.
Тут она обратила внимание, что он до сих пор сидит в своей грязной мешковатой, не по размеру, куртке.
- Ты не промок? Раздеться не хочешь? Здесь тепло.
- Не. Ноги только мокрые. - Хрипловато ответил он. - Это ерунда. Сапоги всё равно давно расклеились.
- И всё же разденься. Сейчас заново воды налью, доготовлю и покормлю тебя. Как я тебя так отпущу? Ты мою дочку спас.
- Да тут это... - Он неловко поёрзал, сунул руку за пазуху и принялся что-то вытаскивать. Или кого-то. - В свитер вцепился. Блин, если порвёт, мамка убьёт. Отцепляйся, ты.
Наконец на свет показался маленький взъерошенный котёнок.
- Ваш? - Хмуро спросил мальчик.
- Да нет, не наш.
- А чего она тогда за ним в овраг полезла? - Мальчик мотнул головой в сторону Ксюши. - Полезла и скатилась прямо в воду, а он в ветках запутался.
- Ксюша?
Молчавшая до этого девочка расплакалась.
- Мама, я пошла, а он побежал. И я побежала. А он туда упал. А я хотела достать.
- Понятно. Зачем же ты ушла, доченька? Я ведь просила не уходить.
- Не ругайте вы её. - Мальчик всё же расстегнул куртку, под которой оказался не менее грязный растянутый свитер. - Она и так испугалась.
- Разве я ругала? Как тебя зовут, спаситель?
- Колька. - Мальчик вытянул тонкую шею. - Эй, смотрите, у вас сейчас опять суп выкипит. А вы, небось, целый кубик на него извели.
- Извела. - Призналась Юля.
- Лучше бы котлет сделали. - Снисходительно хмыкнул Ксюшин спаситель. - Больше толку, чем от этой воды. Хотя мамка тоже говорит, что суп надо есть.
- Котлет из кубика? - Удивилась Юля.
- Из овсянки. Не знаете что ли? А мамка готовит. Надо кубик развести и залить им "Геркулес". Потом уже лук туда, яйцо и манку. Точно, как мясо получается.
- Ты даже рецепт знаешь?
- А чего там знать. Если яйца нет, картошку потереть можно. - Со знанием дела сообщил Колька.
- Спасибо, Коль. Я приготовлю. А сейчас макароны сварим с томатным соусом. Будешь макароны?
Мальчик кивнул. А Юля вдруг испугалась. Что, если Вадим будет недоволен? Она сама с ребёнком сидит у него на шее, да ещё и собирается кормить незнакомого мальчика. Но это не просто мальчик. Он Ксюшу спас.
Она с тревогой посмотрела на дочь. Щёки девочки раскраснелись, и Юля мысленно молила Бога, чтобы Ксюша снова не разболелась.
- Вы ей ноги горчицей попарьте. - Перехватив её взгляд, посоветовал юный гость. - Есть горчица у вас?
- Меня Юля зовут. - Машинально ответила она. - Кажется, была где-то.
- Тёть Юль, вы разведите в горячей воде и ноги её в тазик поставьте.
Он рассуждал, как маленький старичок, и Юля посмотрела на него с уважением. Котёнок, про которого все забыли, забился в угол и сидел там, впитывая замёрзшим тельцем печное тепло.
- Коля, ты сапоги к печке поставь. - Сказала она. - Пусть сохнут.
- Не надо. А то расклеятся совсем. - Хозяйственно отказался мальчик. - Носки вот высохли почти.
- А как в мокрых пойдёшь?
- Да мне привыкать что ли? Теперь всю весну так будет. А вам хуже. Вот ей новые сапоги покупать придётся. Один-то утоп.
- Придётся.
Разговор их был прерван звуком быстрых шагов Вадима. Когда он появился на пороге, Колька вскочил и нерешительно посмотрел на Юлю.
- Привет честной компании. - Оглядев мальчика, поздоровался мужчина. - А чего лица такие? Натворили что-нибудь?
- Натворили, дядя Вадим. - Ксюша слезла с кровати, где сидела закутанная в одеяло. - Я утонула немного, а сапожок насовсем. А мальчик меня и котёнка вытащил...
По мере того, как она говорила, глаза Вадима расширялись, а головы Юли и Кольки опускались ниже.
- Вечер становится интересным. - Пробормотал Смоляков. - Кормить будут?
- Макароны с подливкой. - Виновато доложила Юля.
- Тогда накрывайте на стол. Чувствую я, что на голодный желудок переварить ваши новости будет непросто.
Продолжение следует... часть 5
(Если сегодня ссылка не активна, то следующая часть будет опубликована завтра. Спасибо за понимание!)
--------------------------------------------------------------------------------------НАЧАЛО ИСТОРИИ