Глава 41
– Не знаю, почему они называют это утренним недомоганием, – проворчала я неделю спустя, в воскресенье утром, с большим беспокойством разглядывая свой омлет. – Для меня это утро, полдень и ночь.
Покачала головой, поковыряла в тарелке. Съела маленький кусочек и, ощутив наступление тошноты, остальное отодвинула.
Токсикоз мучил меня целых две недели. Это было похоже на похмелье, только хуже, потому что ты не можешь пообещать бросить пить в надежде, что почувствуешь себя лучше. Я всё время чувствовала усталость и тошноту, за исключением моментов, когда меня выворачивало. Сразу после этого мне становилось намного легче, и я спешила съесть как можно больше, влекомая чувством сильного голода. Но стоило насытиться, как спустя некоторое время неприятные ощущения в желудке возвращались, чтобы преследовать в течение часа или даже двух.
– Хочешь, я приготовлю тебе что-нибудь ещё? – сочувственно спросил Коля, стоя у плиты.
– Нет, я хочу омлет. Я голодна. Но знаю, что потом меня вырвет. Так что не переводи на меня напрасно продукты. Тем более яйца нынче дорогие стали.
– Может быть, тебе приготовить что-нибудь лёгкое? Курицу или рис?
– Благодарю покорно, им тоже во мне надолго не задержаться, – я старалась сохранять весёлый вид, но временами это было трудно. И ведь прошло всего две недели! Мне предстояло ещё многое сделать. Впереди почти девять месяцев, и неизвестно, какими они станут. Возможно, к тому времени, как поеду рожать, буду напоминать пузатый скелет.
Эмма поморщилась.
– Не думаю, что можно справиться с постоянной рвотой, – заметила она Коле.
– Думаю, скоро привыкну к этому, – сказала я ей, заставив себя взять ещё кусочек. – Позвоню завтра гинекологу. Возможно, есть какое-то чудодейственное лекарство, которое поможет.
Я отодвинула тарелку. В результате съела около четверти своего омлета, и это было почти всё, что могла сделать. Тишка сидел у меня на ногах и ждал объедков. Хотя, вероятно, я буду худеть из-за того, что не смогу ничего есть, мой кот, напротив, станет очень толстым, поедая то, что в меня не влезет. Я соскребла большую часть омлета в кошачью миску, потом благодарно улыбнулась, когда Коля протянул мне тарелку с горячими тостами с маслом. Я сумела съесть тост, и через пять минут он не выскочил обратно. Тосты, картофель фри и крекеры. Всё остальное выглядело сомнительно.
– Днём пойду за покупками, – сообщила я друзьям. – У Вари скоро свадьба, так что свободного времени у меня будет мало, пока не закончится эта канитель. Мне понадобится одежда для беременных, детская, а ещё подгузники, кроватка, коляска… — перечисляя, я загибала пальцы. – Короче говоря, мне нужно многое купить.
– Какой у тебя теперь срок? – спросила Эмма.
– Около восьми недель. Хотя на самом деле кажется, что это не так уж и долго.
– Может быть, тебе стоить подождать ещё немного? Скажем, до трёх месяцев, а ещё лучше до четверых. Ты не подумай, я не каркаю, но просто… Всякое может случиться. Только ты не обижайся, что это говорю, хорошо? – Эмма посмотрела на меня с улыбкой. – Просто говорю, исходя из собственного опыта. Ну и вообще…
Я подарила ей свою лучшую снисходительную улыбку.
– С этим ребёнком ничего не случится, – сказала, кладя руки на живот.
– Я уверена, что нет, но…
– С нами обоими всё будет хорошо, – снова уверенно заявила я.
– Хорошо, что ты так настроена, – Эмма улыбнулась. – По крайней мере, не скупай всё сразу. У тебя ведь есть друзья, которые обязательно что-нибудь вручат. Заранее или в день рождения малыша, – она выразительно посмотрела на Колю, тот широко улыбнулся.
– Ага, подарки! – догадалась. – Обожаю подарки!
Затем мой желудок неприятно свело, и я встала.
– Но сейчас думаю, что мне придётся иметь дело с подарком, вызывающим рвоту. Спасибо за завтрак, ребята, увидимся позже, – сказал я, сбегая вниз.
Позже тем же утром я вытаскивала мокрую одежду из стиральной машины, чтобы развесить на сушилке, когда обнаружила, что кто-то забыл там свои вещи. Выругавшись себе под нос, начала перекладывать их в свою пустую корзину. Нетрудно было догадаться, кто так неряшливо поступает с собственным гардеробом. Дима, конечно же. Когда у мужчины нет женщины, он способен превратиться в неандертальца.
Когда моя одежда благополучно высохла, я забрала корзину с вещами Димы обратно в свою квартиру. У меня возникло искушение просто пойти и выбросить всё на пол его комнаты, но в последний момент поняла, что это будет просто детский способ выразить свою горечь по отношению к нему.
Мне пришлось преодолеть обиду и злость на Диму. Ведь он не хотел ребёнка. Это не было запланировано между нами. Конечно, я всегда этого хотела. Но, очевидно, Дима не разделял моих чувств по данному поводу, и я знала это с самого начала. И он действительно пытался поступить правильно, хотя и совершил в результате огромную ошибку. Я мало что способна с этим сделать. Не могу, например, заставить его радоваться нежеланному малышу.
Всё сводилось к тому, что я хотела – ожидала то есть – что Белов обрадуется новости о ребёнке. Думала, что как только он преодолеет первоначальный страх, сработает какой-то отцовский ген, и Дима будет счастлив и взволнован, как и я. Даже представить не могла, что Белов разозлится или что придёт, поджав хвост, и предложит быструю и небольшую свадьбу только для того, чтобы его мать возненавидела меня.
Какой из этого следует вывод? Печально вздыхаю. Я разочаровалась в Диме, и мне некого в этом винить, кроме самой себя.
Но я скучаю по нему. Я очень по нему скучаю. По нашей дружбе, простому общению и даже бытовым разговорам. И мне не хватало флирта между нами, постоянных ссор и поддразнивания. Этим утром он снова не пришёл на завтрак – Коля сказал, что Белов ушёл рано, чтобы покататься на велосипеде, но я знала, что он избегает меня. Он не знал, что мне сказать, и поэтому решил спрятать голову в песок. По-детски, конечно, но что я могу с этим поделать? Мне хотелось бы не скучать по нему так сильно.
Пока я стояла, проклиная Диму и его тупость, бездумно складывала его вещи. В руке держала пару боксёров в красную полоску и долго стояла так. Это были те самые трусы, которые он носил в ту ночь, когда начался весь этот беспорядок.
– Как ты думаешь, всё наладится когда-нибудь? – я спросила своего кота. Конечно, он не ответил. Взяла сложенную одежду и положил обратно в корзину, чтобы отнести наверх.
– Где Дима? – поинтересовалась у Коли, который ещё стоял у плиты. Клянусь, кажется, несколько дней он вообще не выходит из кухни. На этот раз вокруг не доносилось ни запаха яиц, ни других ароматов, напоминающих завтрак. Это был совершенно другой запах. Мой желудок беспокойно заурчал. Что бы он ни делал, для меня пахло не очень приятно.
– Зачем он тебе? – спросил Коля. – Что ты собираешься с ним делать?
– Я сняла его одежду с сушилки, – сказала я, защищаясь. – А теперь мне хочется пойти и выбросить его в компостную кучу на заднем дворе».
Коля рассмеялся.
– Это больше походит на женскую месть. Знаешь, что она может означать?
Я помотала головой.
– Что ты к нему становишься всё более неравнодушной, – заметил сосед и замолчал с болезненным выражением лица.
– Я на него злюсь, потому что… – начала, затем зажала нос рукой. Когда Коля пошевелился, комната наполнилась запахом…
– Что это такое? Пахнет как… – я взглянула на плиту.
– Брауни с малиновым джемом из шираза… – Коля замолчал, смущённо нахмурившись, глядя на мою руку, все ещё сжимающую нос. – Тебе же нравится шоколад.
– Ну почему это происходит со мной? – я нарочито скуксилась.
Коля засмеялся.
– Хватит ржать! Как бы ты себя почувствовал, если бы запах того, что любишь больше всего на свете, вызывал у тебя такое чувство, словно это свиной навоз? Зараза! – я взвыла и отошла от плиты.
Коля ещё хихикал.
– Тогда уходи отсюда, пока тебя не стошнило. Димы здесь нет. Он все ещё гуляет с Борисом.
Борис. Борис и книги. Я совсем забыла о детских книжках, которые он принёс мне.
– Слушай, ты случайно не видел внизу, около лестницы, кучу детских книжек? Жена Бориса передала мне их через него на прошлой неделе, – спросила я, стоя в дверном проёме и прижимая руку к носу.
Коля рассеянно покачал головой.
– Я их не видел. Но думаю, у тебя может быть достаточно своего, не так ли?
– Да, но всё-таки, – я пыталась дышать через рот и зажать нос, но это не получалось. Доносился насыщенный шоколадный запах. – Чёрт побери! – обычно я бы уже пускала слюни. – Несправедливо отбирать у меня шоколад! У меня ничего не останется! Мне пора выбираться отсюда, – закричала я и выбежала из кухни. Корзина стучала мне по бедру, а в ушах звенел смех Коли.
– Это не продлится вечно, – крикнул он мне вслед.
К тому времени, когда я добралась до квартиры Димы, была готова выбросить всю его одежду на улицу, надеясь, что по ней пробежится армия муравьёв и сверху нагадит дюжина птиц с диареей. Как он посмел сделать меня беременной? Я ношу его ребёнка, не могу ни пить вино, не переношу даже запах шоколада, и где он во всём этом? Катается на своём велосипеде. Деточка великовозрастная, блин!
Что он знает об утреннем недомогании? Я пожелала ему чумы утренней тошноты. Я надеялась, что в течение следующих девяти месяцев его самого будет рвать каждый день, и что запах чипсов, пива и всех прекрасных вещей, которые он так любит, станут вызывать у него порывы тошноты.
Моя напыщенная мысленная речь закончилась, как только я вошла в квартиру Белова.
Там, на полу рядом с кроватью аккуратной стопкой лежали пропавшие детские книжки. Больше того. Одна, – «Чего ожидать, когда ждёшь ребёнка», – оказалась раскрытой и устроилась прямо на подушке.
Я осторожно поставила корзину с одеждой на пол, протянула руку и взяла книгу. Было такое ощущение, что Дима это читал – неужели ему действительно стало интересно? Книга о том, чего ожидать, когда ждёшь ребёнка? Правда?
Перевернула книгу. Пятый месяц. О, Боже мой, неужели это означает…
От этой мысли я расплакалась.