СВАДЬБА – событие особенное. Ни один другой праздник не сопровождается таким обилием обрядов, не требует такой долгой и волнительной подготовки даже в наш стремительный век. А что говорить о днях минувших! Недаром и онежские старожилы очень хорошо помнят из времён своей молодости именно свадебную церемонию. Интересно послушать их и сравнить свадьбу восьмидесятилетней давности с нынешней.
В двадцатые годы прошлого столетия, несмотря на все жизненные перипетии, в онежских деревнях играли свадьбы по старинке, хотя некоторые традиции уже были утрачены.
Начало свадьбы – сватовство. Сватать невесту приходили крёстные жениха или отец с матерью. Говорили: «У вас товар – у нас купец. Может, сойдёмся ценой?» Три раза проходили по одной половице, повторяя специальные слова. Согласия невесты спрашивали только для соблюдения обряда. На самом деле её мнение и в первое десятилетие Советской власти чаще всего ещё никого не интересовало. Если невеста отказывалась идти замуж, отец говорил: «Моё слово: пойдёшь и всё!» Считали: стерпится – слюбится. Порой так и получалось. Но иногда невесты убегали из-под венца или вскоре после свадьбы – от нелюбимого мужа.
До той поры, пока не высватают невесту, сват не снимает рукавиц. Как только родители невесты дали согласие, он бросает рукавицы перед собой, а на левую руку ему повязывают платок, с которым он потом идёт по улице в знак того, что сватовство удалось. А сначала садятся в доме невесты за стол и договариваются о времени свадьбы, о деньгах и подарках: всем родственникам жениха нужны обновки, и на угощение деньги тоже «выряжают» с родителей невесты. Эта церемония называлась уговорка (уговор).
На смотринах, которые всё чаще совмещались с предыдущими обрядами, мать жениха иногда призывала невесту и заставляла её, например, прясть, чтобы посмотреть, «ра-ботлива» ли девушка. Неумеха и лентяйка, понятное дело, никому была не нужна.
Договорились о дне свадьбы – надо приглашать гостей. Поскольку звали родню вплоть до третьего и даже четвёртого колена, нередко нанимали специального человека, чтобы он помог обойти с приглашением ближние и дальние деревни.
Незадолго до дня венчания жених устраивал у себя вечеринку, а потом у невесты собирались на девичник подружки и родственницы. Тут устраивали заплачку: невеста прощалась с родными, а женщины пели при этом печальные песни. Невеста начинала плакать, а за ней и все остальные. Однако бывало и по-другому. В деревне Корельское одна невеста не могла разреветься, потому что замуж шла с радостью. Чтобы избежать «конфуза», её брат принёс нарезанного луку. Сначала у невесты и подруг потекли «ненастоящие» слёзы, а потом разревелись так, что едва остановились. Традиция! А в Подпорожье невеста, тоже шедшая замуж по любви, на заплачке от жалостливых слов крёстной разревелась так, что подружки побежали за женихом в Грибаниху, боясь, что невеста «заревится». Пришёл жених и успокоил свою избранницу. Однако его тут же отправили домой, так как перед свадьбой жениху в доме невесты долго находиться не полагалось.
С рёвом подружки расплетали невесте косу и вели в баню. В Вонгуде, по воспоминаниям одной из невест того времени, девкам полагалось пробежать вокруг бани «голыма». Этого момента, конечно же, ждали местные ребята, которые криками пугали девушек.
Все упомянутые церемонии сопровождались угощением. Не везде оно было одинаковым в те трудные годы: у кого-то сытное застолье с вином или бражкой, а у кого-то чай с клюквой и брусникой, и то без сахара.
Наступал, наконец, день венчания. Начинался он с бытующего и ныне выкупа. Однако в дом невесты приезжали лишь дружки, без жениха, и найти тщательно спрятанную девушку в большом деревенском доме было гораздо труднее, чем в современной квартире.
У жениха тогда, как и сейчас, особых проблем с одеждой не было: свадебный наряд – всё тот же строгий костюм. Невесты того времени наряжались по-разному. Одни заказывали портнихам белые или розовые платья – только дошедшую до онежских деревень моду. Волосы украшали искусственными цветами. Фата шилась из шёлка или кисеи, Другие, что победнее, венчались в «прежних» сарафанах и кофточках с широкими кружевами на рукавах, перетянутых лентами. Вместо фаты – старинный головной убор – перевязка. Однако и те, и другие невесты шли от дома к венцу с «покрывалом» - большим шёлковым платком, закрывающим лицо. Снимали покрывало только в церкви. Здесь, же, у церкви, невесту ждал жених.
Под радостный перезвон колокольчиков свадебный поезд состоявший когда из нескольких лошадей с санями, а когда и из одной, подъезжал после венчания к дому жениха. Первый день празднования – «столы». Народу набивалась полная изба. Гости сидели за столами, смотрящие стояли. Даже залезали на русскую печь. Девушки и женщины «задували» свадебные песни. В иных домах для них сооружали специальный помост. Были отдельные песни для каждого из участников свадьбы. Тот, кому «припоют», клал на поднос денежку. «Песельниц» потом угощали.
Интересно, что за столом возле жениха и невесты садились сначала крёстные, а потом уже родители. Блюда разносили по очереди. Традиционно за онежским свадебным столом угощали холодцом и рыбниками из налимов и щук, у кого-то был и суп с кашей. Варили кисель только из красных ягод. Всё это запивали водкой, вином или бражкой. Заканчивался пир чаепитием с пирогами.
Во время обеда молодые обходили с чаркой и подносом всех гостей. Каждый выпивал из чарки вино и с особыми словами образно «клал» на поднос подарок. «Положить» могли и корову, и недостроенный дом. Даже в самые бедные годы без подарка на свадьбу не приходили. После застолья молодёжь танцевала под гармонь. Как и теперь, «воровали» невесту или её туфлю, устраивали прочие шутки. Веселье длилось порой до утра.
Второй день назывался «хлебины», гостей принимали в доме невесты. В конце застолья на пол бросали шубу. На этой шубе, стоя на коленях, невеста прощалась с родным домом, после чего её окончательно провожали в дом жениха.
Но и на этом свадьба ещё не заканчивалась. Следом за невестой везли приданое. Это была отдельная церемония. В Нименьге, например, приданое на лошади (на санях или телеге) везли девушки-«постельницы». Они так назывались, потому что главная составляющая приданого – перьяная постель, а ещё 2-3 подушки, одеяла и кое-какая домашняя утварь. В Пянтино богатые родители клали на телегу и платяной «шкап». Обряд называли «ездить с постелей». Постелю девушки специально задерживали, особенно в дверях, за это им давали выкуп. Такой выкуп за одну постелю они могли вытребовать несколько раз.
В первые же годы Советской власти наряду с венчанием молодые регистрировали брак в сельсовете. Вспоминает жительница Усть-Кожи: «Така мода была на регистрации спрашивать: «Вы фамилию мужа будете брать или свою оставите?» Нам чудно было, смеялись: «Замуж выхожу, неужто со своей фамилией останусь?»
Вот лишь поверхностное описание многодневного шумного и, однако, не для всех весёлого праздника, онежской свадьбы начала XX века. По-разному складывалась жизнь «героинь» этого события.
Была в Тамице семья, где из двух невесток одна – любимая, потому как до работы шустрая. Другая, Аннушка, хоть и не ленивая, но медлительная и кроткая. Невзлюбили Аннушку в новой семье, и муж её не жалел. Есть давали – один житник с утра. А на работу отправляли в лес, где потяжелее. Она и сына домой принесла вместе с вязанкой хвороста. Но дожила до глубокой старости. А говорили: «Обиженный дольше живёт».
В 1913 году в журнале «Архангельское общество изучения Русского Севера» вышла статья «Свадебные обычаи онежан прежде и теперь». Автор расспрашивал старых жителей уезда о свадьбах середины XIX века. Оказывается, в то время жених платил за невесту деньги и дарил ей и её родственникам подарки. В конце своей работы автор делает вывод: «Теперь свадьбы у онежан совершаются не «так, как прежде. Онежскому жениху теперь приволье: не имея ни копейки своих денег, он, отправляясь сватать, получит и деньги, и жену, и возы приданого, и все свадебные расходы падут на его тестя. Старинные церемонии мало-помалу забываются. Лишь одно осталось неизменным – вино по-старому берётся вёдрами от 3 до 10 и на свадебных пирах льётся рекой».
Действительно, описанный здесь ход свадьбы – уже упрощённый по сравнению с первоначальным. Ещё легче стал он в наши дни. Но кто знает, может быть, и о нынешних свадьбах мы будем рассказывать своим внукам со вздохами сожаления, как об ушедшей в небытие старой доброй традиции.
