Аннушка. Глава 60
Чем старше становилась Анна, тем чаще вокруг неё смерть ходила, умирали подружки, те, с кем на лесозаготовках, по пояс в снегу лес рубила, те с кем детишек поднимали в одиночку, рыдая в подушки ночами от нестерпимого горя и усталости. Уходили вернувшиеся с фронта елошенцы, вымороженные в окопах, съеденные вшами, израненные и душой, и телом, войной.
Ушёл Вася, как раз накануне своего дня рождения, до смерти так и оставшимся не понятым и чужим елошенцем, следом слегла в страшной болезни Лиза, его жена, пережив мужа всего на год. Уходило целое поколение на долю которого выпало много испытаний, но словно молодая поросль вдоль забора, всходило, росло и колыхалось новое, непохожее на отцов и матерей своих, другое поколение.
Ночной сон окончательно оставил женщину и крутясь бессонными ночами она всё думала, вспоминала, плакала, а иной раз, не выдержав, включала свет, подходила к стене, где с фотографий в большой деревянной раме смотрели на неё родные лица, по привычке что-то шептала, улыбаясь и гладила старыми, изработанными руками стекло, прикрывавшее их.
Вот Настя и Антип встречают из роддома внучку. Антип солидный, в костюме и шляпе, которую смешно сдвинул на затылок, держит кулёк с младенцем, смотрит прямо ошалелыми глазами, и дурацкая улыбка растягивает его рот. Рядом Настя с дочкой, как две капли похожие и, хотя черно-белое фото не передает цвета, Анна точно знает у них одинаковые голубые глаза, как небо под летним солнцем. А вот внучечка, Анечка, отдыхает в каком-то пансионате от работы, так до сих пор и одна и, хотя на фото улыбается, глаза грустные.
-Девочка моя, -прошептала Анна, целуя фото внучки.
А на этом фото свадьба Андрея и Танечки. Вон как их много собралось, все приехали. Праздновали тут, прямо во дворе этого дома. Ограду вымели, украсили срубленными в лесу березками и натянули поверх брезентовые полога на случай дождя.
Правда они особо и не спасли, когда веселый, теплый дождь забарабанил по расставленным тарелкам со снедью. Гости хватали со стола кто что горазд, спеша спрятаться под навесом и в амбарах, а маленькая тучка, погремев и посверкивая, уползла за озеро, оставив после себя переливающуюся радугу на небе.
-Ох, как хорошо-то, правда, мама, -обратилась к ней мокрая, но счастливая Нюра, держащая в руках большую бутыль с домашней наливкой.
-Знак-то какой хороший, видать счастье молодым положено, отсыплет судьба полной пригоршнею.
-Тише ты, балаболка, не сглазь, - остановила её Анна, знала она уже, что несколько лет семья их будет жить тихо и спокойно, оттого улыбалась, глядя на дочь.
-Самое главное прихватила? –спросила она Нюру,- что бутылке под дождём сделалось бы?
-Как знать? А вдруг молния? –и обе они счастливо рассмеялись, Нюра сунула бутылку матери, бросилась помогать вытирать столы, на которые гости возвращали еду. В воздухе терпко пахло дождём, дорожной пылью, озерной тиной, цветами и травами, от бутылки шёл слабый вишневый запах.
-А не выпить ли нам сватьюшка по рюмашечке, -приобнял её за плечи отец Танюши, забирая из её рук тяжелую бутылку.
-Почему бы и нет? - согласилась она, опираясь на его предложенную руку. Столы снова накрыли, на мокрые скамьи постелили клеенку, сверху бросили половики, свадьба вновь продолжилась, заискрилась весельем, шумным смехом и песнями выплёскиваясь на улицы Елошного. Раскрасневшийся Андрей, кружил в танце невесту в коротком платье с венком из искусственных цветов на голове, развивалась фата, сияли её глаза, нежная, смущенная улыбка украшала лицо девушки.
-Хороша пара, что не говори! –довольно крякнул её отец, наклоняясь к Анне, -далеко полетит орел, вижу потенциал в нём есть!
Анна не знавшая, что означает это слово, потенциал, промолчала, любуясь внуком. Ещё до свадьбы закончил он Петуховский техникум механизации и электрификации сельского хозяйства, поначалу был принят в колхоз механиком полеводческой бригады, а теперь уже завгар.
Из молодых, да ранних, он рьяно хватался за любую работу, не чураясь помогать шоферам с ремонтом, не отказывался от командировок и был в коллективе гаража на хорошем счету. На свадьбу колхоз подарил молодым ключи от новенькой квартиры, в доме на две половины, их соседями стали такая же молодая семья зоотехников.
-А ты мне лучше вот что скажи, сват, кого больше всего хочешь внука или внучку? -обратилась она к мужчине.
-Да без разницы мне, хоть кого! Мальчишку на завод поведу, покажу ему всё там, а девчонку в парк, на карусели.
-Заболтал ты совсем Анну Егоровну, - упрекнула его супруга, подсевшая с другой стороны и услышавшая вопрос Анны о внуках, -да лишь бы счастливы дети наши были, да детки здоровыми родились, а Игнат верно сказал, хоть кто пусть родится, мы всех любить станем!
Теперь уже втроем смотрели они на молодожёнов, а свадьба кругом пела и плясала, в ход пошла гармонь, куда ж без родимой, без неё ни одно торжество на селе не обойдётся. Уставшая Анна тихонько ушла в дом, прилегла, прикрыв глаза задремала, почувствовав лишь через мгновенье, как Нюра, дыша вишневой наливкой, укрыла её покрывалом.
1974 год широко шагал по планете. Масштабные проекты СССР колыхали весь мир, одно строительство Байкало-Амурской магистрали (БАМ) чего стоило, но в Елошном всё было по-прежнему, тихо и спокойно. Андрей с семьей смотрел телевизор, который тихо бубнил что-то про Брежнева, производственные показатели и социалистические соревнования.
Ждали передачу «А ну-ка девушки», телевизионный конкурс среди девушек одной профессии. Две дочки, четырехлетняя Марина и двухлетняя Надюшка возились с игрушками на полу. Жена, положив голову ему на колени, успевала одним глазом посматривать на них, другим смотреть новости.
Когда передача началась её внимание полностью переключилось на телевизор. Кира Прошутинская, ведущая программы, как всегда была красиво причёсана и одета, но казалась какой-то скованной, словно не на своём месте. А сама передача была очень интересной, ведь в ней, кроме профессионального, были ещё и танцевальный, хозяйственный, музыкальный, спортивный и кулинарный конкурсы. Доярки, продавщицы, милиционеры и библиотекари соревновались мастерстве, уме и очаровании.
-Как ты думаешь, Андрюша, а я бы смогла победить в этом конкурсе? -спросила Таня, поднимаясь и садясь на диване.
-А что? -продолжила она, - селёдку я чистить умею и борщ сварю и пуговицу пришью! Муж только улыбнулся, поддерживая её порыв. Сам он прекрасно помнил, как началась их самостоятельная семейная жизнь. Как жена училась топить печь и баню, печь пирожки, они у неё почему-то получались твердыми и солеными, но он, чтобы не обидеть, ел.
Помнил, как купили вот этот самый диван, на котором сейчас сидят и вот эти два кресла у стены и первый ковёр. Круглощекая Надюшка, увидев, что родители отвлеклись от телевизора, залезла к ним на диван, следом пришла Марина.
Неугомонная Таня вскочила с дивана и ткнув в кнопку включила катушечный магнитофон: «Вдох глубокий, руки шире, не спешите-три четыре! Бодрость духа, грация и пластика-общеукрепляющая, утром отрезвляющая, если жив пока ещё гимнастика! -запел хриплый голос Высоцкого. Двадцативосьмилетняя Таня подхватила на руки младшую дочь и начала с ней танцевать.
Неистощимая выдумщица она стала прекрасным педагогом, увлекающим учеников в чарующий мир литературы и грамматики. Походы, сбор металлолома и макулатуры, слёты, концерты и тимуровская помощь ветеранам, везде в первых рядах, и всегда искренняя, улыбающаяся, счастливая.
-А давай Зайковых позовем? –спросила она у Андрея и не дожидаясь его ответа постучала кулаком в смежную с их квартирой стену.
-Ну вот,-довольно улыбнулась она, услышав ответный стук, -пойду чайник поставлю,-сказала она, передавая дочь мужу.
Зайковы Николай и Светлана попали в Елошное после распределения, откровенно говоря, жизнь в селе им не особо нравилась, и они планировали, отработав положенное время, уехать. Потому и с детьми не спешили, ожидая скорых изменений в своей судьбе. Глава семьи Николай, единственный сын у матери, детей любил и в тайне от жены мечтал иметь их не меньше трёх.
Приходя в гости, он не спускал девчонок с рук, катал их на спине, изображая лошадку и терпел, когда Маришка повязывала платок ему на голову. Светлана была не так проста. Выросшая в семье, эвакуированной когда-то из Москвы, она хранила в себе обиду на родителей, решивших остаться за Уралом, вот в такой же небольшой деревне.
Девушку манил большой город, в Елошном ей было тесно, село было мало ей в плечах и жало в подмышках. На ферму она являлась всегда аккуратно причесанной и накрашенной, вызывая пересуды у доярок, на которых она не обращала ни малейшего внимания, словно на грязь под ногами. Странный выбор её профессии можно было объяснить лишь одним- настояли родители, поставив ей жесткие условия, которым она вынуждена была подчиниться.
-Чем это у вас пахнет? -недовольно дернула ноздрями гостья, увидев, как хозяйка заваривает чай.
-Анна Егоровна чай передала, сама травы сушила, да ты только понюхай, как пахнет, солнышком, летом, лесом- мечтательно ответила ей Таня, принюхиваясь к ароматному парку, поднимающемуся от заварного чайничка.
-Чай может быть только один, индийский, тот что со слоном на пачке, всё остальное, трава! - сказала гостья, стараясь незаметно оторвать от голой ноги липкие ручки Надюшки, добравшейся до кухни.
-Так чай и есть трава! –весело ответил ей муж, подхватывая с пола ребенка, и показывая Тане, чтобы та налила ему чая, -вернее куст,-продолжил он, - и вовсе он не индийский, его фасуют в Иркутске, на чаеразвесочной фабрике. Чтоб ты знала этот чай не сортовой, а купаж из индийского и грузинского чая, но разве они сравнятся с этим напитком? Он причмокнул губами от удовольствия, - ради такого чая я готов остаться у вас жить! – сказал он шутя. Света недовольно нахмурилась, и чтобы разрядить обстановку Андрей примирительно сказал:
-Сегодня в новостях про БАМ сказали, а не рвануть ли нам с тобой на стройку, дружище?
-Ой, точно! И я с вами! –подговорилась Таня.
-А детей вы куда? Бабке своей сплавите? –желчно спросила гостья и Таня тогда впервые подумала о том, стоит ли вообще им дружить с этой вечно недовольной особой?