Раэ рассчитывал на то, что проскользнет наверх незаметной мышкой. Все-таки, как сказала Мийя, близился обед. Когда он покинул свой маленький цветник, в котором ближнее благоухание лиан до этого отбивало другие запахи, он почувствовал, что со стороны трапезной тянет такими умопомрачительными ароматами, что больше ни о чем, кроме как о приглашении к столу, думать не станешь. Колдуны и впрямь поводили носами и тихонько переговаривались о том, что наконец-то близится час, когда их пригласят к столу. Говорят, хозяйка приготовила перемену из нескольких блюд и наняла лучших поваров в Даруке…
Но как только Раэ стал подниматься вверх по матрасным ступенькам, он почувствовал, как увязает в чужих взглядах, устремленных на него снизу. «Гляди, гляди, это он»… «Фаворит»… «Что-то в нем такое есть»… «Он действительно пойман в Семикняжии?» Раэ чуть раза два не оступился. Вот уж не ожидал охотник, что может оказаться достоин столь пристального внимания. Он-то думал, что станет для колдунов невидимкой, пустым местом, а оказалось, что они теперь наблюдают за каждым его шагом и жестом… Он-то думал, что даже речь, начертанная рукой Наравах, которую ему принесли сильфы с дарительным ларцом, не понадобится. С того места, на котором он отсиживался, не было слышно никаких речей, если, конечно, колдун не желал повысить голос так, чтобы его слышали все. Может, Мурчин позволит просто молча потоптаться у ложа и смыться. Но теперь он понял, что ритуал следует соблюсти полностью, раз за ним так смотрят. Он добрался до верхней площадки, над которой словно парила укрытая под воздушно-шелковым пологом постель.
Мурчин уже не была той девчонкой, которая болтала в этой постели с утра босыми пятками. Она и впрямь возлежала на боку, точнее, полулежала, как госпожа всего мира, обтекаемая волнами расшитого серебром шелка, с покрытой серебряной сеткой головой, из-под которой тянулись ее невообразимо длинные косы. Раэ не мог видеть ее взгляда из-под полупрозрачной занавеси, но мог высмотреть ее силуэт и серебрящуюся ткань, серебряные вспышки искр на сетке для волос и угадать по положению приподнятой от подушек головы, что Мурчин смотрит вниз, на толпящихся у подножья периной горы колдунов. Он даже несколько заробел перед ней, как в те мгновения, когда эта вертихвостка выказывала силу. Ему даже пришлось вспомнить ее избитой или растерявшейся, чтобы встряхнуть с себя растерянность и смущение перед столь грандиозной дамой…
-Моя мейден… - прошептала Наравах. Раэ повернул голову в ее сторону.
-Моя мейден… - повторила она. А, ну да, медиала подсказывает ему начало речи!
-Моя мейден, - проговорил Раэ несколько сдавленным голосом, но после этого все пошло как по маслу - в час, когда вы изволили несколько занемочь, я осмелюсь вас почтить своим визитом, чтобы принести самые преданные заверения в своей заботливости и…внимании.
А речи, которую ему написала Наравах, не было слово «внимании». Там было «любви». Но Раэ воздержался. Ладно уж, обычаи обычаями, надо как бы играть, что возлежащая дама заболела, но и края знать надо!
-Позвольте заверить вас в том, что я с нетерпением жду вашего выздоровления и появления в обществе…
Из-за занавески раздался тихий смешок.
-Все, хватит Фере. От тебя такое слышать, как заученные стихи от дитятки…
Раэ перевел дух. Теперь надо открыть ларец, показать Мурчин подарок – она и не глянет, всучить его Нере, а та его сунет в общую кучу роскошного хлама, где он благополучно потеряется – и все, дело с концом.
Но тут Мурчин осторожно высунула из-под занавески руку, украшенную переплетением цепочек между кольцами и браслетом. Раэ растерялся. Что делать? Облобызать ее? Но к него в руках ларец! А Мурчин ее чуть-чуть одернула, отчего внизу по сборищу посетителей пошло движение: большинство колдунов, собравшихся внизу, мигом глянули наверх. За все время возлежания Мурчин задирала так занавеску только считанные разы, чем особенно привлекала к себе внимание. И на нее в тот миг устремлялись все взгляды, как на диковинку, словно в обычное время, до возлежания, те же колдуны не могли увидеть Мурчин вблизи!
-Присаживайся, - пропела она, выказывая тем самым Раэ особую честь. Тот несколько помедлил. То она при всех его принижает и заставляет бегать за мальчиком для утех, то она при всех выказывает ему исключительное расположение! Раэ некоторое время колебался – не шутка ли это? Мурчин повторила манящий жест.
Раэ сел на самый краешек, едва не мимо. Теперь надо было завести светскую беседу ни о чем, как предписывал этикет в таком положении.
-Фере, - пропела Мурчин, - ты помнишь меня в Кнее? Последней уцелевшей из ковена? Помнишь меня на мостовой мертвого города насквозь пронзенной совней?
Раэ кивнул. И тут Мурчин повела рукой:
-А вот теперь взгляни на то, что видишь. Вот где я теперь. У моего ложа в день возлежания стоят первые люди этого мира. И они смотрят сейчас на то, кто в моем фаворе. И это ты… Что ты сейчас ощущаешь? Как видишь, я многого могу добиться. Надо будет, я все звезды с неба сброшу… Я могущественна, Фере, могущественна!
-Так тебе не звезда Майяр нужна, а вот это? – одними губами, шепотом быстро просил Раэ. И Мурчин тихо рассмеялась, будто он сказал ей какую-то шутку.
-О, именно она! А это все так – цветы у дороги. Но согласись, что цветы у дороги это лучше, чем тернии…
-Отвлекает в пути и то, и другое, - буркнул Раэ.
-Согласна. Но привалы делать надо. И лучше на цветочных полянах, а не в каком-нибудь дремучем буераке… Но ты не думай, что я такая пустышка, я о цели помню. Как ни хороши цветы, а они ничто по сравнению с теми, что цветут в долинах Лигайя-Уны на земле Айле… как я тут ни купаюсь в общем восхищении, а оно ничто по сравнению со счастьем. А оно возможно только там… Я знаю, о чем ты думаешь сейчас. О том, как может быть непрочно мое положение. Как и все в этом мире. На то он и этот дрянной мир.
-Нахвасталась? – спросил Раэ, глядя, как притушились торжествующие искорки в глазах ведьмы после этих слов. Мурчин рассмеялась и погрозила ему пальцем.
-Время визита истекает, - вполголоса напомнила Наравах в стороне от ложа.
-А теперь - поцелуй меня, - сказала тогда Мурчин.
-Что? При всех? Ты чего?
-Ты слыхал? Ты мой фаворит. Вот и веди себя соответствующе.
-И давно я твой фаворит? – возмутился Раэ, - я ж помню, как ты обсуждала с Наравах, чтобы всем показать ,что я для тебя никто.
-Так это до Ламмаса, - сказала Мурчин, - а теперь… чего-то можно и не скрывать… ну… я жду!
-Поторопитесь, сударыня, время визита… - опять проговорила Наравах.
-И надолго я твой фаворит?
-Фере, ты видишь - люди смотрят! Ну же… хочешь, чтобы болтали, что у нас не все гладко? Давай сейчас на людях без твоих сцен и поз!
«Опять эти ее игры, а я не знаю, чего она добивается!» - подумал Раэ, наклонился и поспешно чмокнул ее в щеку. Ладно уж. И в самом деле он не хотел препираться на глазах у всех и хотел все поскорее закончить. Мурчин на эту его неловкую попытку только самодовольно хихикнула, как она это делала, когда Раэ вынужденно шел на уступки.
-А на обед меня пригасят? – спросил Раэ, собираясь привстать. Он и так сидел на самом краешке, а от движения к Мурчин чуть не соскользнул со скользкого шелка.
-Посмотрю на твое поведение, -усмехнулась Мурчин, - давай, открывай ларец.
Раэ со вздохом отвернул крючок, поднял крышку, снова ее захлопнул и подался вверх…
-Это еще что у тебя там такое? – удивилась Мурчин.
-Подарок!
-А ну-ка открой крышку!
Раэ вздохнул и открыл ее снова. Внизу колдуны заволновались. А Мурчин, изменив позу, забыв играть в богиню, села и глянула в ларец. Внизу колдуны переговаривались и смотрели на удивленную Мурчин, а та перевела взгляд с содержимого ларца на Раэ:
-Что это такое?
-Губка! – твердо сказал он.
-Это по-твоему губка?
-Да! Это – такая губка!
-Ты что – издеваешься? Губок никогда не видел?
-Это ты за своими магическими книжками никогда губок не видела! Это – стеклянная губка!
-Стеклянная?
-Ну да.
-И как ею мыться?
-Никак! Поставь на полку и любуйся!
-Ты… ты зачем такое купил? Это не то, что я просила!
-Ты просила губку – так? Вот тебе губка. Роскошная. Для подарка в самый раз. То, что ты просила!
-Ты отлично знаешь, что я просила!
-Отлично знаю! Но неприличные подарки я тебе дарить не буду! В тем более на людях! Мне – стыдно!
-Сударыня, пора завершать визит, - обеспокоенный голос Наравах в стороне.
Мурчин, закипая, вытащила из ларца стеклянную губку.
-Хор-рошнеький подарочек ты мне выбрал! – процедила она.
-Осторожно, сударыня! – голос Наравах, - мы на людях…
-Ничего… мы не все время будем на людях, и тогда…
И тут Мурчин замерла, пристально глядя на губку, и выражение ее лица внезапно разительно изменилось. Она перевела на Раэ растерянный взгляд. Потом дрогнувшим голосом проговорила:
-О, Фере! Ты впервые пожелал выразить мне свои чувства, а я тебя чуть не оттолкнула! Какую непростительную ошибку я чуть совершила! Я же должна понять, как тебе тяжело говорить о своих чувствах…
Раэ сидел на краю ложа, как будто в него кол вбили. Это еще что за игры?
Мурчин осторожно взяла губку двумя рукам и бережно при всех коснулась ее губами. Затем острожно положила ее в ларец и пальцами провела по одному месту на губке. Ошарашенный Раэ проследил за ее ласкающим жестом и увидел сквозь решетчатую стенку губки двух рачков, которые попали в губочный плен да так и застряли там навеки, сцепившись клешнями…
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Неомения. Глава 161.
