Услышав о том, что папа имеет огромный авторитет во всем мире, Иосиф Сталин хитро прищурил глаза и спросил: «А сколько у папы дивизий?». Эти слова отражают критерий, по которому в России издревле оценивали политическое значение страны: ее военная мощь. Численность и качество вооруженных сил, а также их способность побеждать в войнах всегда ценились выше любых других характеристик уровня развития государства, более того, они ценились выше, чем способность страны завоевывать симпатии соседей и поддерживать с ними дружеские отношения. Зная это, мы должны признать, что русские политики конца XIX века имели основания говорить: «У России есть только два союзника: ее армия и ее флот».
Когда русский военный фактор начал играть свою роль в мировой и европейской истории? Например, в период раннего Средневековье, на протяжении всей эпохи Крестовых походов (1095–1291), Столетней войны (1337–1453), войн Алой и Белой розы (1455–85) Запад ничего не знал о русских армиях. Мелкие войны со Швецией и немецкими военными орденами в Прибалтике, как и случайные столкновения с Великим княжеством Литовским, были всего лишь локальными конфликтами, о которых Европа имела весьма смутное представление. Никто не мог увидеть в этих незначительных походах то, что потом назовут «русской военной угрозой».
Только к концу XV века, как писал Карл Маркс:
«Изумленная Европа, в начале царствования Ивана [Ивана III], едва сознавая существование Московии, зажатой между татарами и литовцами, была ослеплена внезапным появлением огромной империи на своих восточных границах, а сам султан Баязет, перед которым трепетала Европа, впервые услышал надменный язык московитов».
Современный российский философ Вадим Цимбурский интерпретирует выход России на мировую арену в XV веке как геополитический взрыв: «Русские сломали старый миропорядок внутри Евразии, где прежде властвовали кочевники». В результате этого взрыва все историческое развитие Восточной Европы с XV века до наших дней было неразрывно связано с влиянием России.
Однако эпоха Ивана III была лишь прелюдией к тому моменту, когда в Европе заговорили о русских войнах. Ивана III волновали внутренние проблемы, а не внешние. Он, прежде всего, занимался объединением русских земель и созданием нового Российского государства. В то время главным врагом была распадающаяся Золотая Орда, независимость от которой Иван провозгласил в 1480 году. В 1502 году Ивану удалось разгромить одно татарское государство силами другого: крымский хан, действовавший как союзник великого князя Московского, разбил Великую Орду у реки Тихой Сосны и положил конец ее существованию как независимого государства. Участие России в международных коалициях против Габсбургов в 1483–91 и 1492–98 годах носило исключительно финансовый и дипломатический характер. Некоторые мелкие войны на окраинах Европы (например, с Ливонским орденом в 1500–1503 годах) были лишь скрытым симптомом будущего продвижения на запад.
Иван III воевал с внешними врагами двадцать лет из тех сорока трех, что он правил – то есть 47% всего срока своего княжения. Его сын Василий III (1505–1533) посвятил войнам двенадцать лет из двадцати восьми, что он правил страной, что составляет 43% его правления. При сыне Ивана Грозного Федоре Ивановиче (1584–1598) войны длились всего шесть лет, что, тем не менее, также составляет 43% времени его правления.
Но именно Иван IV Грозный (1533–1584), внук Ивана III, установил рекорд, как в абсолютном, так и в относительном выражении, по продолжительности войн, в которых участвовала Россия. Из пятидесяти одного года его царствования в течение тридцати семи Россия находилась в состоянии войны, и почти все мирные годы (1533–1547) пришлись на детство царя. В период с 1547 года (когда Иван достиг совершеннолетия и стал править самостоятельно) по 1584 год было всего три года, когда русские войска не воевали!
Эта чрезвычайно высокая интенсивность боевых действий вызвала появление феномена так называемых «поколений военного времени», доселе неизвестного в России, где периоды боевых действий чередовались с периодами мира. При Иване Грозном целое поколение родилось и выросло в военное время. Эти дети не видели своих отцов. Они просто знали, что отцы «где-то сложили головы ради царя». Молодой дворянин поступал на военную службу в пятнадцать лет, отправлялся прямиком на поля сражений и должен был нести службу до тех пор, пока не получит тяжелое ранение или увечье. Очень немногие воины доживали до выхода на пенсию по причине старости и дряхлости.
О том, что война стала неотъемлемой частью жизни русской аристократии, свидетельствуют редкие дошедшие до нас автобиографические тексты XVI века. Рассказывая о событиях своей жизни, люди прежде всего вспоминали военные эпизоды. Так, князь Андрей Курбский писал царю Ивану Грозному:
«Полки твои водил и выступал с ними и никакого тебе бесчестия не принес, одни лишь победы пресветлые с помощью ангела Господня одерживал для твоей славы и никогда полков твоих не обратил спиной к чужим полкам, а, напротив, преславно одолевал на похвалу тебе. И все это не один год и не два, а в течение многих лет неустанно и терпеливо трудился в поте лица своего, так что мало мог видеть родителей своих, и с женой своей не бывал, и вдали от отечества своего находился, в самых дальних крепостях твоих против врагов твоих сражался и страдал от телесных мук, которым Господь мой Иисус Христос свидетель; особенно много ран получил от варваров в различных битвах, и все тело мое покрыто ранами».
Помимо дворянства, война определила образ жизни и условия жизни других социальных слоев. Именно война сформировала облик русских городов. В начале XVI века в стране было около 160 городов, в которых проживало около 300–350 000 человек. Москва с населением 100 000 человек была крупнейшим городом России, а Великий Новгород с населением 26 000 человек был вторым по величине.
Структурно города делились на две части: город и посад. Первый обычно был укреплен стеной и служил домом для городской администрации и духовенства. Здесь же располагался городской гарнизон. Кроме того, имелись осадные дворы, где жители города могли укрыться в случае опасности. В мирное время эти дворы пустовали, за ними присматривал дворник, который отвечал за их сохранность.
Помимо наместников и назначаемых царем военачальников (воевод), городами управляла выборная власть, и это существенно отличало их от европейских бургомистров или советников. Институт выборного градоначальника (городового приказчика) появился в русских городах в 1511 году и получил широкое распространение с 1530-х годов. Они выполняли функции комендантов и отвечали за сбор налогов. Приказчики ведали особой группой граждан – служилыми людьми по призыву, которые служили в местном гарнизоне артиллеристами (пушкарями), воротниками и пищальниками (пищаль — ранняя форма мушкета с фитильным замком, похожая на аркебузу). Эти граждане получали оплату в виде «хлеба» (провизии) или денег от царя. Но так как правительство всегда платило своим подданным плохо и нерегулярно, большинству служилых приходилось держать лавки в посаде или заниматься крестьянским трудом, чтобы зарабатывать на жизнь.
Посады, из которых только те, что были в крупных городах, могли позволить себе укрепления, были заселены купцами и ремесленниками. Здесь находилась городская рыночная площадь с ее многочисленными мастерскими и лавками. Большинство посадского населения платило государству особый налог, и должно было выполнять для него ряд услуг (так называемое черное тягло, или «неквалифицированная повинность»). Некоторые территории (так называемые белые слободы) были освобождены от этих служб. Как правило, они принадлежали монастырям.
Исходя из вышеприведенного описания, легко увидеть основное отличие русского города XVI века от европейского. В центре последнего располагались рыночная площадь, ратуша, дома зажиточных горожан и резиденции купеческих гильдий и торговых корпораций. Напротив, русский город имел своим центром крепость, в которой всегда располагались только войска и представители власти. Рынок и дома торговцев и ремесленников очень часто строились вне городских укреплений. Это свидетельствует о несхожести культурных приоритетов. Для европейского города его экономика и самоуправление имели большое значение. Русские видели главной задачей города укрепление его оборонительного потенциала, для чего была необходима ощутимая военная мощь. Город в Московии был, прежде всего, военным и административным центром, а уж потом – торгово-ремесленным.
Эта особенность русских городов была обусловлена влиянием татарского ига XIII-XV веков, когда защита городских стен давала единственную возможность пережить татарские набеги. Города строились в основном как укрепления и административные центры. К XVI веку внешняя опасность уменьшилась, по крайней мере, для городов в центральных районах. Но этого облегчения было слишком мало, чтобы полностью забыть об опасности и отказаться от старых культурных ориентиров. В XVI веке Москва, столица страны, была подожжена татарами дважды, в 1521 и 1571 годах. Южнорусские города также подвергались нападениям татар десятки раз. В 1521, 1541, 1571 и 1591 годах татарские нашествия угрожали центральным районам России. Несколько десятков раз оказывались в осаде города на российско-литовской границе. Именно поэтому оборонительные функции и статус города как военного центра сохраняли свое значение на протяжении всего XVI века.
Не избежало влияния войны и крестьянство. До конца XVI века русские крестьяне были лично свободны и не обязаны нести воинскую повинность. В случае нападения неприятеля их можно было собрать для службы в ополчении, но случаи сбора ополчения даже в пределах отдельных областей уже в XVI веке были крайне редки. Обычно при осаде крупных городов местному крестьянскому населению не оставалось ничего другого, кроме как принять участие в обороне города, в котором оно укрывалось.
Тем не менее, как крестьяне, так и горожане («черные люди», жители посада) выполняли определенные воинские повинности в пользу царя, в том числе: посошная, служба в особых отрядах, занятых сбором трупов, строительством осадных укреплений и тому подобным; ямская, предоставляющая телеги для государственных нужд; и постройная, участие в строительстве городских укреплений. Более того, городское население должно было отдавать, помимо прочих налогов, деньги на содержание стрельцов (регулярных отрядов аркебузиров) и покупку и производство пороха. Так, крестьяне и горожане в XV и в начале XVI века делали взносы в размере 20—30% своего годового дохода, причем большая часть этих налогов предназначалась на военные нужды.
Между тем русское крестьянство страдало не только от налогов и тяжелых повинностей, но и от войны, которая непосредственно способствовала резкому изменению его классового положения. Непрерывные войны, которые вел Иван Грозный, означали, что дворянин большую часть времени проводил на полях сражений, а не в своем имении. Он не был в состоянии физически управлять им и контролировать крестьян в своих поместьях. Состоятельные дворяне могли себе позволить нанять управляющего и долгие годы не посещать свои имения. Но аристократы более скромного достатка столкнулись с угрозой полной потери рабочей силы на своих землях. Пока дворянин был на войне, его крестьяне убегали от него к соседу побогаче (или были насильно уведены этим соседом — практика, известная как «своз крестьян»). Выполнив свои обязанности, дворянин, наконец, возвращался домой, но обнаруживал себя разоренным, свои поля и хозяйство – заброшенными, тогда как его крестьяне ушли в неизвестном направлении. Это явление исхода крестьян (насильственного или иного) называлось «пустошить поместье».
Власти серьезно обеспокоились этой проблемой. Во-первых, подобная ситуация поощряла дезертирство, так как дворяне бросали свои служебные обязанности и возвращались на свои земли, чтобы спасти их от разорения и воевать с соседями за взбесившихся крестьян. Во-вторых, обанкротившийся дворянин, владелец «опустевшего» поместья, уже не был полноценным воином, так как не мог собрать и вооружить себя для войны. К концу Ливонской войны (1580-е годы) в землях вокруг Великого Новгорода осталось лишь около 20% от довоенного населения. И это были те самые земли, которые за несколько десятков лет до этого были розданы дворянству для образования московской дворянской конницы, сердца великокняжеского московского войска!
Правительство решило проблему, введя крепостное право в конце XVI века. С этого момента крестьяне привязались к дворянину, который был их хозяином, и не могли от него уйти. Беглецов выслеживали и, как только их ловили, то отдавали в особые воинские отряды. Введение крепостного права заняло около семидесяти лет. Оно началось в самом конце царствования Ивана Грозного, в 1580-х годах, с установления так называемых «заповедных лет» — временного запрета на переход крестьян от одного хозяина к другому сроком на несколько лет, распространявшегося на конкретный район. Процесс завершился лишь в 1649 году, когда был создан государственный свод законов, известный как «Соборное Уложение». «Соборное Уложение» предписывало пожизненный и неустанный поиск беглых крестьян.
Показательно, что процесс введения крепостного права начался одновременно с неудачным (для России) окончанием двадцатипятилетней Ливонской войны. Именно в этот момент особенно остро встал вопрос о сохранении и содержании дворянской армии. Дворяне не хотели воевать, зная о разорении и нищете, ожидавших их дома. Раз государство призвало их на службу, пусть государство гарантирует их финансовую обеспеченность и наличие рабочей силы в их имениях. Правительство удовлетворило требования, превратив крестьян в крепостных. Таким образом, военный фактор конца XVI века вызвал закабаление всего класса до сих пор лично свободных сельских тружеников. Эта мера сыграла свою роль в развязывании в начале XVII века первой в русской истории гражданской войны, известной как «Смутное время». Нежелание крестьян принимать такое кардинальное изменение своего социального положения было одной из первопричин войны.
Поэтому ясно, что в XVI веке война отразилась на судьбах всех светских классов русского общества. Для одних война была modus vivendi (образом жизни), другие в одно прекрасное утро проснулись крепостными. Сам облик страны, особенно в городской культуре, формировался под действием реальной или воображаемой угрозы войны. Этим постоянным ощущением тотальной милитаризации жизни была обусловлена вся военная доктрина Ивана Грозного.
Несмотря на деспотический характер своего правления, Иван Грозный почти сорок лет не мог заставить своих подданных воевать, полагаясь только на принуждение и произвол. Требовалось создать и довести до масс новую, понятную и общепринятую идеологию завоевания. При Иване Грозном высокоразвитая внешнеполитическая доктрина России основывалась на интерпретации той роли, которую Россия играла на исторической сцене. В основе такого толкования лежала вера в избранную судьбу и историческую миссию православного народа. Эта мессианская идея возникла за сто лет до Ивана Грозного, когда Россия в 1439 году отвергла Флорентийскую унию, союз с Римско-католической церковью. Под угрозой османского нашествия уния была подписана Византийской Православной Церковью – Константинопольским Патриархатом, которому официально подчинялась Русская Церковь. Поведение Византии на Руси расценили как предательство. А в 1448 году Русская православная церковь вышла из-под власти Византии и стала независимой.
После событий, случившихся в период с 1439 по 1448 год, русские убедились, что они – последние истинно верующие в мире. Все остальные народы, исповедовавшие католицизм, ислам или (с XVI века) протестантизм, шли по ложному пути. Эта мысль породила чувство своеобразия и особой ответственности за судьбы христианской религии, возложенной на русских самим Богом. Возникло представление о России как о Новом Израиле, а миссия русских царей была аналогична миссии царей Израиля. Им суждено вести свой народ в Царство Небесное и нести свет истинной религии другим народам (в том числе и покоренным Россией).
Эта доктрина не привела к идее крестовых походов; Иван Грозный не собирался насильно насаждать православие в соседних странах. Не это было целью его войн. Русские оккупационные войска строили в завоеванных странах православные храмы для собственных нужд, но не принуждали жителей менять веру или приобщаться к православной доктрине. Следствием православной идеологии было то, что русские чувствовали свою абсолютную правоту и превосходство над другими народами в любой ситуации.
Вот интересный эпизод. В 1578 году дипломаты Великого княжества Литовского (ВКЛ), желая угодить русскому царю, назвали его «не последним» среди светских владык. Это вызвало взрыв возмущения. Бояре (высший чин дворянства) заявили от имени царя:
«Это унижение, а не похвала. «Не последний» — это просто «не самый худший», а где двадцать и более человек, там «не последний» может быть и десятый, и пятнадцатый… А мы, по воле Божией, не знаем никого выше себя: ни пятнадцатых, ни десятых, ни пятых, ни шестых, ни каких других. Но везде, по милости Божией, мы первые среди государей».
Чувство превосходства и мессианские идеи совпадали с эсхатологическими ожиданиями. В 1492 году исполнилось семь тысяч лет со дня сотворения мира, и с этого же события началась русская система летоисчисления. Поэтому 1492 года ждали со страхом. Согласно пророчествам Мефодия Патарского, Григория Коринфского и Мефодия Викторина: «Человеку предначертано жить семь тысяч лет от Сотворения до Конца мира».
Пророчества сбылись: в 1453 году Константинополь был захвачен османами. На Руси это событие было встречено со смешанными чувствами удовлетворения и ужаса: удовлетворение при мысли о справедливом наказании вероломных византийцев, подписавших унию с Римом; и ужас, вызванный крахом мира, предсказанным Мефодием Патарским, который должен был последовать за падением Константинополя.
Что чувствовал Избранный Народ, Новый Израиль, накануне Судного дня? Русские православные верующие все более и более убеждались в своей особой миссии и своем превосходстве над всеми другими народами. Считалось само собой разумеющимся, что только русские будут представлять человечество в Судный день, а все остальные – католики, протестанты и мусульмане – просто недостойны этого.
В 1547 году Иван Грозный был венчан на царство и стал первым русским царем. Московский митрополит Макарий, возглавивший церемонию, так определил значение царского титула и новую роль православного царя:
«О Великий Князь Иван Васильевич, Боговенчанный Царь всея Руси, прими от Бога в дар этот скипетр для управления знаменами Великой Империи Российской, храни и защищай ее [Империю] всеми силами твоими».
Превращение России в царство было событием огромной важности. С этого момента осуществление идеи царства Божия на земле считается исторической миссией русских царей и конечной целью и смыслом русской истории. Например, в памятнике официальной идеологии, «Степенной книге» (1563 год) прошлое русских земель изображалось в виде семнадцати ступеней лестницы, ведущей Россию в царство Божье. В книге проводятся прямые параллели между русской историей и Священным Писанием. Так, род князя Владимира именовался «родом Нового Израиля», а сам Владимир сравнивался с Давидом, Ярослав Мудрый — с Соломоном, а Иван III — с Иисусом Навином. Правление Ивана IV было объявлено в книге кульминацией как русской, так и мировой истории.
Отныне любые действия русского царя, в том числе и войны, направленные на прославление Православия и наказание «неверных» соседей, воспринимались как праведные и оправданные. И здесь лежат корни произвола и агрессии Ивана Грозного.
В каком геополитическом контексте видела себя Москва? Она ощущала себя окруженной врагами, видела себя государством боголюбивых людей в кольце «неверных»: католиков, протестантов и мусульман. Иван Грозный говорил о непрестанно воюющих против него «четырех саблях»: Крымском, Казанском и Астраханском ханствах и Ногайской Орде; а рядом с ними «пятая сабля» — Великое княжество Литовское.
Дипломаты Ивана IV делили все окружающие страны на два типа: «братские народы», связанные с Россией на принципах «любви и дружбы», и «соседи», являвшиеся объектами вражды и потенциальными противниками в войне. Понятие «дружба» включало, кроме добрососедских дипломатических отношений и свободной торговли, готовность вступить в политический или даже военный союз. Но высшим уровнем дружеских отношений была «любовь», что означало готовность «встать единым фронтом против врагов». Такая формула позволила связать происхождение этой категории с христианским верованием в то, что «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоанн, 15:13). Формула союза подразумевала: «тот, кто твой друг, становится нашим другом; кто твой враг, тот и наш враг».
На почве этих взглядов произошел интересный эпизод в англо-русских отношениях. В 1582 году, когда Иван попытался заключить военный и политический союз с королевой Елизаветой, Россия потребовала от Англии списка ее врагов: так как с этого момента они должны были стать и врагами России. Русские были даже готовы послать войска для английской береговой обороны. Взамен Иван IV хотел, чтобы Елизавета признала врагов России (прежде всего Царство Польское, ВКЛ и Крымское ханство) врагами и Англии. Ожидалось, что Англия будет готова поднять против них оружие. Английским дипломатам удалось найти великолепный ответ, совершенно озадачивший русских дипломатов: «Дайте нам список ваших врагов, и мы постараемся сделать вас друзьями». Договор между двумя странами не был заключен; такой дипломатический язык не мог быть понят при дворе Ивана Грозного.
Какую схему использовали российские дипломаты в международных делах? В первую очередь необходимо было узаконить результаты завоеваний Ивана Грозного. В России XVI века главным средством расширения земель было насильственное присоединение соседних территорий: «города и земли за столом не приобретаются». Победоносные войны и покорение народов считались отличительной чертой истинного царя, и русские правители очень стремились казаться истинными царями.
Но любое вторжение должно быть оправдано. И здесь возобладал другой дискурс: подчинение пограничных земель воспринималось как восстановление разрушенного государственного организма. Идеологическая парадигма Москвы говорила о том, что когда-то Русь была единым целым, затем она распалась, и историческая миссия России состояла в ее возрождении. Вот почему все аннексии якобы чужих территорий объявлялись на деле мерами по восстановлению России в ее первоначальных Богом данных границах. Политика распространялась не только на бывшие княжества Древней Руси, но и на соседние нерусские земли. Все пространство от Поволжья до Азова и от Балтийского моря до Северного Причерноморья, как выразился один летописец XVI века: «Вот вся русская земля». При этом Россия рассматривалась не как этническая или государственная общность, а лишь как вотчинное поместье Рюриковичей, династии московских великих князей. По острому замечанию Сергея Богатырева, идея вотчинного поместья, кажется, была единственно понятной для московских дипломатов концепцией, и они наловчились манипулировать этой концепцией в своих рассуждениях.
По мере того, как возобладала идея возвращения Москвой своих исконных территорий (а не завоевания новых!), стало актуальным объяснение того, почему эти территории были утрачены. Аргумент был чрезвычайно прост, но, тем не менее, эффективен. Эти земли были «предателями». Большинство карательных операций московских войск, направленных на низложение местных династий, в соответствии с политическим дискурсом того времени оправдывались как вынужденные меры, вызванные острой необходимостью покарать изменников. Принцип распространялся как на русские, так и на нерусские территории.
С точки зрения московских летописцев покорение Казани Иваном Грозным в 1552 году было наказанием за измену. Ведь войска Ивана III захватили Казань еще в 1487 году, и до 1535 года она официально считалась протекторатом России. Воспользовавшись малолетством Ивана IV, Казань предала Россию и, следовательно, справедливо навлекла на себя ее агрессию. Кроме того, черемисы, народ с Поволжья, поселившийся на территории ханства, были объявлены потомками бежавшей из Ростова выходцев из низших слоев, в свое время укрывшихся там, чтобы избежать крещения. Взятие Астрахани в 1556 году было объявлено ответом на измену марионеточного хана Дервиш-Али, возведенного на престол русской армией в 1554 году.
Завоевания в Ливонии, согласно московской идеологии, также были ответом на «измены» ливонских городов. «Ливонские немцы» считались холопами великого князя Московского «издревле». Но «ливонские немцы» не собирались подчиняться и отказывались платить дань, что символизировало бы их покорность России. Вот почему царь в гневе напал на них. Война с заступившейся за Ливонию Литвой разразилась также из-за измены. Поскольку ливонские города предали Ивана и перешли к Сигизмунду, у русского царя были законные основания и божье благословение для борьбы с предателями.
К 1560-м годам Иван Грозный довел до совершенства схему вооруженного присоединения соседних земель. По ходатайству населения страны московский князь возводит на престол правителя, затем неблагодарное население предает и свергает этого правителя, а Бог карает землю за ее «лживость» царским походом. Однако при виде московских полков у населения есть шанс быстро покаяться в «измене» и подать царю очередную челобитную, вновь прося принять их в свое подданство. Так в летописях времен Ивана Грозного изображалось покорение Новгорода Великого, Твери, Казани, Астрахани и даже Ливонии. Русские князья, в свою очередь, «проявили милосердие», заставив обидчиков присягнуть и «пожаловав» им нового правителя.
Только в XVI веке мир узнал, что такое войны России. В 1558 году Россия начала первую в своей истории войну с европейскими странами, известную как Ливонская война (1558–83). На полях сражений русские сражались с поляками, литовцами, ливонцами, шведами, а также наемниками из немецких земель, Шотландии, Италии, Франции и Венгрии. В конфликте также участвовали Ватикан и Дания. Чтобы понять характер своего нового врага, натиск которого сравнивали с османской агрессией против «христианского мира», европейцам пришлось присмотреться к нему поближе. Таким образом, из-за войны остальной мир стал больше интересоваться Россией.
В заключение необходимо упомянуть концепцию Москвы как «Третьего Рима», часто связываемую в исторической литературе с русской политической идеологией XVI века. В соответствии с концепцией Москва приняла на себя функции мирового центра христианства, которые первоначально принадлежали Риму, затем Константинополю («Второй Рим») и, наконец, были переданы Москве («Третий Рим»). А «Четвертому Риму» – не бывать.
Следует, однако, подчеркнуть, что концепция Москвы как «Третьего Рима», придуманная в 1523–1524 годах Филофеем, монахом Елеазарова монастыря в Пскове, не была существенной частью русской политической доктрины в царствование Ивана Грозного. В этот период она носила исключительно канцелярский характер. Именно идея «Нового Израиля», а не «Третьего Рима», была использована для обоснования представления об особом значении и судьбе России. Идея «Москвы, Третьего Рима» получила политическое влияние только в 1580-х годах, после смерти Ивана Грозного; в частности, в 1589 году был учрежден Пятый Вселенский Московский Патриархат, и Москва стала мировым религиозным центром, приняв на себя роль, которую до сих пор играл Константинополь. Но это было во времена преемников Ивана.
В настоящей книге излагается история военной политики Ивана Грозного на западе и востоке. Это был новый, доселе неизвестный в России вид войны, предназначенный для аннексии или даже полного уничтожения чужих стран. В ходе этих войн три государства (а именно Ливонский орден, Казанское ханство и Астраханское ханство) были сметены с политической карты навсегда. Покорение Сибири, которое должно было стать краеугольным камнем будущей Российской империи, началось именно в этот период — в 1582 году – хотя его история не здесь освещается, поскольку это была частная инициатива, и, кроме того, данный процесс завершился только в XVII веке, много позже 1584 года, когда умер Иван Грозный. Военная организация была создана как основа русской социальной структуры. Правительство применяло к населению военные методы, проводя походы против своих подданных (в частности, знаменитая резня в Новгороде в 1570 году, устроенная опричниками). Войны Ивана Грозного сформировали негативный образ России в Европе и отвели ей определенное место в мировой системе. Остатки этого влияния можно найти и сегодня. Чтобы понять его суть, следует внимательно изучить его источник – военную политику Ивана Грозного.
__________________________________________________________________________________________
Если вам понравилось - пожалуйста, поставьте лайк и напишите комментарий. Это мне очень поможет. И обязательно прочтите другие мои переводы и статьи!
