Вы, наверное, уже заждались… Но, виной этому не я, а Ницше. Это он со своей болезненной не четкостью мурыжит вас в лабиринтах собственных насмешек, над окружающем его миром. И все-таки, приходит время “третьей книги”, которая также неожиданно, как неожиданно нас мучали и отвлекали чем-то на наш взгляд далеким от темы… так вот… третья книга начинается без обиняков: “После того как Будда умер, в течение столетий показывали еще его тень в одной пещере – чудовищную страшную тень. Бог мертв: но такова природа людей, что еще тысячелетиями, возможно, будут существовать пещеры, в которых показывают его тень. – И мы – мы должны победить еще и его тень!..” Я предупреждал… самого убийства вы не увидите. Все уже произошло и вас зовут на раздел туши Бога, чтобы приготовить из него главное блюдо всеобщей трапезы, которая своим чередом была приготовлена всеми предшествующими XIX веку столетиями.
Послушайте: “И христианство внесло свою большую лепту в просвещение (опять и снова Просвещение): оно преподало урок морального скепсиса – весьма настойчивым и действенным способом – обвиняя, отравляя, но с неистощимым терпением и тактом; в каждом отдельном человеке оно уничтожало веру в его “добродетели”; оно навсегда стерло с лица земли те великие добродетели, которыми изобиловала древность, - тех популярных людей, которые, веруя в свое совершенство, шествовали с достоинством героев корриды. Если мы, воспитанные в этой христианской школе скепсиса, станем теперь читать моральные книги древних, скажем Сенеки и Эпиктета, мы почувствуем занятное превосходство и преисполнимся тайных видов и перспектив; при этом у нас будет такое настроение, будто некое дитя разглагольствовало в присутствии старца либо юная красивая энтузиастка в присутствии Ларошфуко: нам-то лучше известно, что такое добродетель! В конце концов, однако, мы обратили этот самый скепсис и на все религиозные состояния и события, как-то: грех, раскаяние, благодать, освящение, и так глубоко зарыли червя, что даже при чтении всех христианских книг мы испытываем тоже самое чувство рафинированного превосходства и проницательности: нам-то и религиозные чувства лучше известны…” Он говорит “мы”, имея ввиду жителей XIX века. И обвиняет именно христианство в том, что они (эти “мы”) таковы… полные скепсиса ко всему религиозному с научной точки зрения. У нас в отличие от Ницше есть еще больше ста лет форы. Мы-то видим воочию во что превратился этот скепсис ко всему религиозному. Как наука, гуманизм, индивидуализм и нигилизм превратили в общем-то неплохих людей в бесхребетных амебоподобных тварей, которые, однако, рвут подобных себе на части, как только возникает хоть малейшая опасность их “индивидуальному комфорту”. И виной всему… христианство?.. Да… Но…
Чуть дальше возникает в тексте “Безумный человек”, который вопиет: “...”Где Бог? – воскликнул он. – Я хочу сказать вам это! Мы его убили – вы и я! Мы все его убийцы! Но как мы сделали это? Как удалось нам выпить море? Кто дал нам губку, чтобы стереть краску со всего горизонта? Что сделали мы, оторвав эту землю от ее солнца? Куда теперь движется она? Куда движемся мы? Прочь от всех солнц? Не падаем ли мы непрерывно? Назад, в сторону, вперед, во всех направлениях? Есть ли еще верх и низ? Не блуждаем ли мы словно в бесконечном Ничто? Не дышит ли на нас пустое пространство? Не стало ли холоднее? Не наступает ли все сильнее и больше ночь? Не приходится ли средь бела дня зажигать фонарь? Разве мы не слышим еще шума могильщиков, погребающих Бога? Разве не доносится до нас запах божественного тления? – и Боги истлевают! Бог умер! Бог не воскреснет! И мы его убили! Как утешимся мы, убийцы из убийц! Самое святое и могущественное Существо, какое только было в мире, истекло кровью под нашими ножами – кто смоет с нас эту кровь? Какой водой можем мы очиститься? Какие искупительные празднества, какие священные игры нужно будет придумать? Разве величие этого дела не слишком велико для нас? Не должны ли мы сами обратиться в богов, чтобы оказаться достойными его? Никогда не было совершено дела более великого, и кто родится после нас, будет, благодаря этому деянию, принадлежать к истории высшей, чем вся прежняя история!”...”
Конечно, “Бог умер!” - не констатация, но диагноз современности (кстати, и нашей тоже КПГ). Слова, вложенные в уста безумца, который одновременно и обличает всех, кто жил до сего дня, за свершение невозможного (убить Бога или выпить море или оторвать землю от солнца) и сам следует своему безумию, приглашая современников (причастных к убийству) занять пустующее место Бога. Оставим безумного человека в его заблуждениях болезненного ума. Но, кто же на самом деле виноват? Кто же на самом деле убийца? Само христианство? Ответ требует что называется “чистых рук, горячего сердца и холодной головы”. Как в отце есть вина за преступление сына, ибо любое преступление, как и преступление заведенных границ, есть следствие накопившейся энергии, а она у любого преступника (и убийца не исключение) от корней, от рода и племени, от Отца… так и на христианстве, равно, как и на самом Христе лежит печать того, что будет сделано во Имя его. Но, конечно, в диагнозе у Ницше стоит не Христос, а его очень поздние последователи. Сначала католическая церковь, которая решила стать всеобщей. Именно “всемирная”, “всеобщая” власть показалась ей единственно достойной себя. О сколько в этом гордыни, будущей инквизиции и насильственной экспансии. Но, еще дальше пошло протестантство. Оно посчитало вправе поставить себя “против”. И с этим “против” протестовать. Да не тоже ли сделал Сатана, падший ангел, который вдруг решил отказаться от божьей природы и стал протестантом Богу?!? Так, что даже безумцу понятно: “...“Чем же еще являются эти церкви, если не могилами и надгробиями Бога?”...”
Буквально через страницу Ницше называет и “имя убийцы”: “...“Сам Бог не может существовать без мудрых людей”, - сказал Лютер, и с полным правом…” Лютер! Люцифер? Нет… Лютер! Дальше, везде, где мы читаем в “Веселой науке”: “христианство”, следует заменять его на “Лютер” или “протестантство”. Собственно само это имя повторяется далее по тексту много и много раз. Тогда как имя Христа только однажды. И то… к слову пришлось. И тогда очень осмысленно звучат следующие строчки: “...Христианское (протестантское КПГ) решение находить мир безобразным и скверным сделало мир безобразным и скверным… …Христианство (протестантство КПГ) сделало рычагом своей власти необыкновенно распространенную ко времени его возникновения жажду самоубийства… …Теперь против христианства (протестантства КПГ) решает наш вкус, уже не наши доводы…” Потому что ровно ничего из того, что далее приписывается христианству сам Христос не доктринировал. Напротив, все это прекрасно вписывается в протестантскую мораль. Включая антисемитизм, болезненные симптомы начальной стадии которого можно диагностировать и у самого Ницше. Болезнь (теперь уже не психическая, но мировоззренческая) увы не минует и великих, равно, как и гениев. Возможно немецкий философ и превратился бы в предвестника немецкого же национал-социализма, если бы не самопрививка последующей “Так говорил Заратустра”. Да и вообще в нем больше преобладал антигерманизм. Особенно в периоды обострения болезни.
…………………………………………………
..........................
Мой канал ВК... https://vk.com/gopius
……………………………………………………..
Сказки и былины о войне и героях. Для детей и взрослых…
https://dzen.ru/a/Y45TOB1a-A_5nlzw
Трагедия и героизм буквы “Z”.