Ежика носило по потусторонним мирам и их окрестностям чуть менее трех дней. Триза за это время подъел почти все припасы и от скуки разобрал остатки очага, разглядывая камни. Они были рыхлыми, и чем дальше, тем легче рассыпались в руках. Лишь на самом дне, под очагом, нож ударился о твердый камень. Триза поддел увесистый булыжник ножом. На первый взгляд – обычный округлый камень, каких полно на обочинах дорог и по краям полей. Но поперек него виднелась тонкая, едва приметная полоска.
Под ножом она с легкостью распалась, и глазам ведьмака показался необычный узор, словно внутри камня кто-то нарисовал грубым карандашом диковинные знаки. Рисунок не походил на руны или иные магические фигуры – перед ведьмаком вились простые узоры из спиралей, сходящихся в одной точке. Самое удивительное, что рисунок виднелся лишь на одной половине камня – вторая была ровная, без намека на фигуры.
Убрав камень в сумку, ведьмак решил пройтись по окрестностям, проверить силки на птицу. Лес был щедр на дичь, однако стрелять косулю или зверя покрупнее Тризе не хотелось – в одиночку не съешь, а устраивать коптильню было недосуг, да и столько соли взять негде. Ведьмак вполне обходился некрупной птицей.
Достав из петли рябчика, он ощипал и выпотрошил его возле ручья, обложив тушку крапивой – пару часов полежит, сочнее будет. Из хлебных припасов осталось только пара сухарей, поэтому Триза выкопал несколько корней рогоза - к мясу любая добавка хороша.
Вернувшись к костру, он кинул корни в котелок и едва поставил на огонь, как из-за куста бузины выкатился ежик. Деловито затолкав горшок в сумку, он посмотрел на ведьмака.
- Мяска бы…
Триза протянул ежику припасенный кусочек вяленого мяса. Тот засунул его в рот и сосредоточенно задвигал челюстями.
- Где тебя носило? – Поинтересовался ведьмак.
Ежик дожевал мясо, подумал чутка и надул губки.
- Где надо, там и носило.
Триза рассмеялся.
- Не дуйся. Нашел тень?
Ежик кивнул.
- Еле-еле нашел, хитрая она очень. Пряталась за входом на перекресток. И горгульи ее не видели.
- Как же вы ее нашли?
Ежик добродушно похлопал глазками.
- Так она сама меня искала. Я ведь между мирами хожу, а ей тоже очень хочется между мирами ходить, хотела секрет узнать.
- И что с ней?
Ежик задумчиво посмотрел на булькающий котелок.
- Только дракон справился. Циклопа она укусила, и он спать лег. Два дня спал. А кентавр не попал дубинкой, она ловкая очень… он по циклопу попал… случайно.
- Теперь ясно, как циклоп спать лег, - хмыкнул Триза. - А как же дракон справился?
Ежик расплылся в улыбке.
- А я к ней подошел, и она снова мне пальцем в нос тыкнула, и «ха-ха-ха-ха-ха» сказать хотела… Только дракон за деревом прятался. Он огнем на нее дунул с трех голов, я и сам чуть в обморок не упал.
Триза внимательно посмотрел на ежика. Несмотря на забавную внешность и повадки пятилетнего ребенка, дураком будет тот взрослый дядя, который захочет отнять у него конфетку. «Ха-ха-ха» сказать, может быть, и успеет, да только с этой конфеткой во рту его на бульончик циклопу и отправят, когда тот проснется.
- Пошли, засиделись мы тут, - кивнул он ежику и, залив костер недоваренными корешками, посадил его в сумку. Туда же положил и тушку рябчика, негоже едой разбрасываться.
***
Барон Перийский сидел в кабинете и читал донесение графа Мангуса Его Высочеству. Донесение было адресовано лично в руки и строго конфиденциально, однако барона подобные пустяки не заботили.
«… а принимая во внимание эту паскудную шмулькину натуру, от которой меня воротит со всей души и даже более того, полагаю верным гвардию направить за неделю до маневров. Организацию постоя, а также иные правила нахождения гвардии, с этим (два раза жирно зачеркнуто) шмулькой и его не приходящей в сознание супругой я обсудил…»
Барон задумался. Посылать гвардию на иноземные маневры не входило в традиции королевства, и коли уж граф Мангус ждет гвардейцев, а вдобавок еще и сам похлопотал о правилах постоя, так впору забеспокоиться не только иноземному королю. По хорошему, беспокоиться следовало всему королевству, включая домашнюю птицу, каковую гвардия точно начнет к обеду брать руками. Также было не глупо беспокоиться всем ближайшим окрестностям. Во всяком случае, мужскому населению беспокоиться следовало обязательно, причем самым решительным образом. Барон хмыкнул и вернулся к донесению.
«Королевский двор при том столь пронизан стяжательством, что даже усопший предок короля не нашел упокоения, предпочитая вместо того измышлять охрану фамильного золота. Которое, к слову, немало лет проигрывал от скуки в карты, и напоследок профукал окончательно, бегая теперь в его поисках.»
Барон нахмурился. Призрак короля, да еще склонный к стяжательству – весьма беспокойная история. А вкупе с беззаботным проигрыванием в карты – история еще и легкомысленная. И по итогу имеется призрак, которому дурная голова никакого покою не даст.
Он отложил донесение и позвонил в колокольчик. Через минуту в кабинет вошел слуга.
- Распорядись, любезный, чтобы егерь Леха готовился к поручению в Красные Горы. И как появится ведьмак – сразу ко мне.
Слуга кивнул и молча вышел. Барон снова потянулся к донесению.
«И требуется гвардии брать с собою кочергу с усиленной рукоятью, ибо в этих местах среди прочих паскудных обычаев имеется дуэль на мечах, которую почитают более иных других способов сатисфакции. Также, из пушек рекомендую взять те две салютные свистульки, с которых иного проку для армии нет».
Барон задумчиво сложил донесение и спрятал в ящик письменного стола. Походило на то, что деятельная и бескомпромиссная натура графа решила привести королевство если уж не в чувство, то как минимум – в строгость. С обязательным в подобных случаях гвардейским размахом и гвардейской же удалью. И с салютом для куража и восторгу.
«Как бы не разбежалось королевство от подобного напора» - подумал барон.
Но, бросив взгляд на стоящую у камина кочергу, прогнал сомнения. Без женского пола далеко от дома не убегут. А женский пол, соответственно, никто никуда не отпустит.
У графа в полку с этим строго.
