Аглая. Повесть. Часть 63.
Все части повести здесь
Аглая стояла около Ивана, который обнимал её за талию, немного выступая при этом вперёд, готовый отразить любое «нападение» на свою спутницу. Даже словесное, или недобрый взгляд… Он словно защищал её, и рядом с ним Глаша чувствовала себя намного увереннее и спокойнее. Рядом стояли Груня с Владимиром, а с другой стороны – Стеша со Степаном.
Анфиса Павловна и Демьян Егорыч остановились напротив сына и наступила какая-то выжидающая тишина – словно всем им нечего было сказать друг другу.
Стеша рассеянно посмотрела на Степана – она готова была уже кинуться, чтобы разрядить обстановку, но в этот момент Демьян Егорович улыбнулся, а потом сказал Анфисе жене, как ни в чём не бывало:
- Смотри-ка, матка, они все в энти жинсы вырядились, и довольны! Ну, Глаша, ну произвела ты фурор своими штанами! Я, как Стешку в них увидел, думал, что она не иначе, как в кавалерию собралась!
Шутка была не совсем удачная, но разрядила обстановку, и вызвала улыбки у всех присутствующих.
Из машин повыскакивали дети, Гриша и Тонечка бросились к бабушке и дедушке, потом к многочисленным тёткам, а Демьян Егорович с Анфисой Павловной подошли к Аглае и Ивану.
- Ну что, молодёжь! Стало быть, свадьба скоро?
Они кивнули, улыбаясь, а Анфиса Павловна сказала:
- Аглая, ты не серчай на нас… Мы ить… не со зла тогда… Ваньке хотели лучшего, а оно вон как получилось. Опять же, Сазон Евдокимович сейчас навёл порядок – бабы сплетни уже по зауглам не таскают – некогда. Даже и не знаю, что сказать тебе, милая. Виноваты мы перед тобой с дедом – сами во всём этом порицании участие принимали, не зная истинной картины…
- Не стоит сейчас об этом, Анфиса Павловна – сказала Аглая – я уже всё забыла, и вам не советую вспоминать. Тем более, я люблю Ивана, и всё остальное мне уже неважно. Надеюсь, что вы поймёте нас и не будете препятствовать нашему желанию создать семью.
- Да куда уж… - махнула рукой женщина – отпрепятствовали уж… Только к закату жизни и поняли, что нельзя чинить козни-то… Вон оно чем обернуться может.
- Бабка! – перебил её Демьян Егорыч – ну, чё ты людей на улице держишь! Во двор, во двор, ребятушки, там уже и столы счас готовы будут!
Иван не отпускал её от себя – так и прошли они к родителям, обнявшись. Рядом тёрлись дети – и Ивановы, и Аглаи, но вскоре, оценив обстановку, и увидев, что взрослые расслабились, улыбаются и радуются, убежали куда-то все вместе, прихватив с собой и малышей.
Во дворе, под навесом, были накрыты столы – Демьян Егорович с Анфисой Павловной постарались к приезду Ивана с Аглаей. Дочери их сновали туда-сюда с разнообразными блюдами с закусками и горячим, сами старики, как они говорили, контролировали процесс, покрикивая на девок и направо-налево раздавая указания.
К Аглае подошли Груня и Стеша.
- Ну, ты как?
- Нормально, спасибо.
- Батька-то попервоначалу и не знал, что сказать, засмущался. А потом к этим джинсам прицепился, неугомонный. Ладно, девчонки, пойдёмте, надо наладить стол для детей, их вон, целая орава, наши-то сытые, а ваши с дороги.
Они помогли Анфисе Павловне поставить под навесом ещё один стол, поменьше, застелили его белоснежной скатертью, и Груня со Стешей стали носить туда еду и приборы, специально оставив Аглаю с Анфисой Павловной нарезать фрукты-овощи и колбасу с сыром.
В дом вошёл Иван:
- Мам, я Глашу заберу – ей после дороги отдохнуть надо!
- Нет-нет! - запротивилась Аглая – иди ты отдохни, там вон, в саду на скамейке сидят Владимир со Степаном. Ты всю дорогу за рулём был! Я помогу Анфисе Павловне и девочкам.
Иван улыбнулся ей, не удержавшись, чмокнул в щеку, стрельнув глазами в мать, и ушёл.
- Ох, Глашенька! – заговорила женщина – не вымолить нам с батькой прощения у тебя… Грехи наши тяжкие…
- Анфиса Павловна – укоризненно сказала Аглая – я же просила… Давайте не будем. Главное – это счастье наше с Иваном, и счастье наших детей, правда ведь? И вы не переживайте – я знаю, что такое мачеха, и деток не обижу. Сама уже успела привязаться к Грише, Тонечке и Соне.
- Да я и не переживаю. Ты вон какая – всего добилась, и дети у тебя замечательные. Ты только, Глаша, на деда внимание не обращай – он у нас шебутной, может иногда чё и брякнуть.
И как раз тогда, когда она закончила это говорить, вошёл Демьян Егорович.
- О, тут как тут! – буркнула Анфиса Павловна – командир, етить его…
- Ну, бабоньки! – не слыша жену, зарокотал старик – всё ли готово?! Аглая, ты поди от наших разносолов-то отвыкла? Там, в городу, другая еда!
- Да та же самая, Демьян Егорович – отозвалась Аглая – откуда ей другой взяться-то?
- Видел я показ твой по ентой штуке бесовской. Бабке говорю – надо приобресть, дюже интересно там кажуть. Тока страшновато бывает – а ну, как все эти люди-то попрыгают в дом с экранов!
Он выпучил глаза и рассмеялся. Аглая поняла, что Демьян Егорович со страху или от переживаний уже немного тяпнул. Она поправила ему воротник новой хлопковой рубахи и сказала:
- Только его, этот телевизор, Демьян Егорович, долго смотреть нельзя – глаза от этого портятся.
- Во! – старик выставил вперёд большой палец – сразу видно, заботливый человек. А хоть одна курва-то из вас – обратился он к Анфисе Павловне – о старике позаботилась?! Хоть одна вот так сказала?! Токмо и слышно – «давай, батька, телек купим», а чё от этого телека бывает – никто и не в зуб ногой! Даже Вовка, зять, етить мать, об том не позаботился! Эх, вы!
- Иди уже! – дружелюбно сказала ему Анфиса Павловна – в саду, что ли, эту заразу прячешь, али в бане? Наклюкался, сморчок!
И когда он ушёл, заговорила:
- Вот так и живём, Глашенька. А что поделаешь – чем дальше, тем он неспокойнее становится. Возраст. Да за внучков всё переживает, скучает. Вы уж нас, стариков, не бросайте…
- Ну, что вы… - сказала Аглая – вы же родители Ивана, как мы вас бросим. И дети по вам скучают, и вы по детям. Конечно, будем приезжать.
Скоро столы были накрыты, и вся большая семья устроилась за праздничным ужином. Иван и Аглая, конечно, сидели рядом, при этом Иван – около Демьяна Егоровича, который от радости, что сын приехал с будущей невесткой, и она не держит на них зла, болтал без умолку. А поскольку говорить тихо он не умел, иногда случалось, что те, кто беседовали на конце стола, друг друга могли не услышать.
Тогда сидевшая рядом с мужем Анфиса Павловна давала ему лёгкий тычок в бок и говорила:
- Дед, да угомонись ты!
Но хватало затихшего старика ненадолго, и вот уже снова его басистый голос раздавался далеко за пределами навеса.
Пришли и Марья Степановна с Сазоном Евдокимовичем. Женщина долго обнимала внуков, и даже заплакала – так соскучилась по ним.
В какой-то момент Марья Степановна подсела к Аглае, которая внимательно слушала, о чём говорят Иван и Демьян Егорыч.
- Глаша – сказала она – ты не серчай на нас, на дураков. Все тогда с этой историей помешались словно… Сейчас смотрим со стороны и думаем – как можно было так человека топить, нет помочь. Дед вон мой, когда узнал, долго бушевал. Что это, говорит, за деревня такая – одни сплетники и сплетницы, причём даже мужики. Нет работать, они слухи по дворам таскают. И мы тогда – знали ведь, что Иван тебя любит – нет, хотелось дочери счастья, состряпали быстрее свадебку. Думали, стерпится-слюбится, а оно вон как получилось. Воспротивились бы тогда, глядишь, и девочка наша жива была бы…
И она уткнулась лицом в белый платочек.
Аглая тепло обняла женщину за плечи.
- Зато у вас не было бы таких замечательных внуков – сказала она с улыбкой – у каждого своя судьба, Марья Степановна, сколько кому отмерено, тот столько и проживёт. Ваша Соня была хорошей женой, хорошей матерью, и очень любила Ивана. И только за одно это я хотела бы сказать ей спасибо.
Марья Степановна посмотрела на неё таким взглядом, словно не поверила, что Аглая не держит зла на них.
- Ты действительно не сердишься на нас?
- Вы с Сазоном Евдокимовичем бабушка и дед Ваниных детей. Должна ли я держать в сердце злобу за то, что случилось много лет назад? Нет, я не хочу носить это в себе, Марья Степановна, зло – чувство разрушающее.
- Спасибо тебе, Аглая. Но ты хоть внуков привози к нам… Мы же со стариком одни остались теперь, Мишка тоже в городе, приезжает, конечно, но всё же нам одиноко с дедом.
- Да вы не переживайте! – успокоила её Аглая – впереди летние каникулы, я много работаю, Иван тоже, дети от вас ещё не выведутся!
- Вместе пусть приезжают. Я посмотрела, как они с твоими-то дружны. Не разлей вода. Так даже веселее будет нам.
- Конечно. Одни они не поедут, захотят Олю с Толей взять с собой.
Они было дальше продолжили разговор, но в этот момент Аглаю позвал Демьян Егорыч:
- Глаша! Глаша, послухай меня! Я вон Ваньке говорю – чё в этих городах свадьбу праздновать! Давайте к нам, в деревню! Ох, и весело будет! Столы наставим по двору, бабка с сёстрами наготовят!
- Да вы что, Демьян Егорыч – растерялась Аглая – это ведь какой труд! За полторы недели сколько успеть надо. А вы люди пожилые, вам отдыхать нужно. Лучше вы к нам приезжайте в город на свадьбу!
- Я ему тоже самое говорю – улыбнулся Иван – а он своё гнёт – «успеют, успеют»!
- Бабка! – Демьян Егорыч хотел отыскать поддержки в этом вопросе уже от жены – ну, хоть ты-то им скажи!
- Глаша, а и правда, ну что в том городе?! – принялась уговаривать молодых и Анфиса Павловна – давайте здесь отметим свадьбу. Ну, весело же будет!
- Мама – это уже Иван решил угомонить стариков – ну, вы что с отцом – с ума сошли?! Это ведь и правда – сколько хлопот. Да и не хотели мы пышно-то праздновать – только своими, самыми близкими.
- А мы и не будем пышно – усмехнулся Демьян Егорыч – позовём только всю деревню – соседняя обойдётся. И вся недолга! А готовить на толпу наши бабы охочи! Улька, вон, в открывшейся столовке на весь колхоз варит так, что только руки мелькают!
- Пап – Иван глянул на него укоризненно – да вы что? Мама устанет, ты тоже, не молодые ведь уже…
- От чего она устанет! – загрохотал уже пьяненький Демьян Егорыч – будет только, как командирша, ходить команды раздавать, а девки готовить будут. От чего устанет-то? Командовать?
- А и правда, Вань! – вдруг поддержала отцову идею Грунька – ну, чего в том городе делать-то? Давайте после ЗАГСа сюда приедем!
- Поддерживаю! – подал голос Владимир.
- Во! Свой человек! – обрадовался Демьян Егорыч.
- И вы туда же – ухмыльнулся Иван – ну, даёте!
Он посмотрел на Аглаю, которая в растерянности смотрела на будущих родственников и не знала, что сказать.
- Глаша, может, тебе это тяжело будет?
- Нет, Вань, дело не в этом. Это же машины надо, на чём ехать-то сюда. Дети в дороге устанут, опять же…
- Да придумаем что-нибудь! – успокоил её Владимир.
- Так, всё! – Груня решительно хлопнула по столу рукой – мы с Марусенькой в деревне остаёмся – ребёнку полезен свежий воздух, и я беру на себя организацию праздничного стола! Столов… - поправила она сама себя – вы продукты закупите, какие нужно, Владимир на днях всё привезёт, и начнём потихоньку готовиться. А ближе к свадьбе я в город вернусь.
Теперь уже все смотрели на Груню. Ивановы сёстры согласно закивали, поддакивая ей, а сам Иван сказал:
- Ну, вы даёте! Всё за нас решили!
- Ну, Вань – заканючила Грунька – ну, веселее же так будет! В самом деле!
Притихшие дети, которые прислушивались до этого к разговору, тоже стали уговаривать Ивана и Аглаю.
- Ну, я не знаю – ответила Глаша с улыбкой – удобно ли это?
- Глаша, ну свадьбы всегда у мужа в доме отмечаются. Давай, решайся!
В конце концов Аглая согласилась. Ей показалось даже, что Иван очень этому обрадовался – видимо, в глубине души он надеялся на то, что именно такой и будет их свадьба.
Засиделись они до самой ночи, детей уже давно уложили спать, а взрослые всё ещё разговаривали, находя новые темы для своих бесед. Обсуждали джинсовую коллекцию Аглаи, которая произвела фурор в городе, особенно красочно показ описывала Грунька, которая умела это делать в таких выражениях, что все слушали её, открыв рот.
Наконец, разошлись спать. Аглая с Иваном ушли к Стеше, Груня с Владимиром остались у родителей.
Утром Аглая сказала Ивану, что хотела бы сходить на кладбище, к матери. Детей они с собой брать не стали.
Сначала немного постояли у могилки Таисии, матери Аглаи, потом пошли к Соне. Аглая отошла, оставив Ивана.
- Прости меня, Соня – шептал Иван – ты же знала, что я всегда любил Аглаю. И она будет хорошей матерью нашим детям, поверь.
Перед уходом Аглая навестила ещё одного покойного. Задержалась у его холмика ненадолго, с ненавистью глядя на то место, где под землёй покоился человек, сломавший когда-то её жизнь. Нет, не готова она простить, раз волна негодования поднимается в ней всякий раз, когда она вспоминает о нём. Хотелось бы эти воспоминания вытравить из своего сердца, да не получается пока. Тяжело далась ей сама даже мысль о том, чтобы когда-то простить его. Ведь если бы не он, сколько счастья она испытала бы от жизни с Иваном, от рождения детей… Не сложилось. Много времени упущено, много слёз пролито, много воды утекло с тех пор.
- Пойдём, Глаша – Иван потянул её за руку – не трави себе сердце.
Он словно знал и чувствовал, о чём она думает, чувствовал её состояние, читал её мысли. Она задалась вопрос – вероятно, это и есть то, что называется «быть одним целым»?
Когда вернулись назад, Анфиса Павловна сразу усадила их завтракать, и всё время потчевала Аглаю:
- Ешь, деточка, ешь! Совсем исхудала на своих этих подиумах.
И подкладывала ей то блины с мясом, то кусочек рулета с маком.
- Анфиса Павловна! – смеялась Аглая – не откармливайте меня! «Язык» потом проломиться подо мной!
- Что за язык? – насторожился Демьян Егорович, слушая их разговор. Он тоже прихлёбывал из кружки ароматный чай, успевая при этом отправлять в рот блины один за другим.
Аглая объяснила ему, что у них называют «языком», и он долго смеялся, приговаривая:
- Вот выдумают же! Ну, дают! Глаша, а ты расскажи-ка, как ты придумываешь-то всё это? Небось, сложно…
- Да нет – пожала плечами Аглая – не сложно, да и помощники у меня есть – конструкторы и Костя вот.
- Кого он тебе поможет? – рассмеялся старик – то ж женская одёжа!
- Он модели красиво оформляет на листы – ответила Аглая, с благодарностью взглянув на Костю – рисует так, что ахнуть можно. Я-то только наброски делаю.
В подтверждении слов Аглаи сидевший недалеко Костя протянул Демьяну Егорычу его портрет, наспех нарисованный карандашом на альбомном листе.
Демьян Егорыч остолбенел, а потом сказал с восхищением:
- Гляди-ко! Вот это да! Бабка, посмотри, я будто с того портрета сошедши!
И он протянул Анфисе Павловне рисунок. Та зацокала языком в восхищении, а Демьян Егорыч гордо продолжил:
- Надо на стенку повесить в доме. Тока сначала в рамочку! Чтобы не забывали, кто тут хозяин!
Аглая прыснула, Иван рассмеялся, а Анфиса Павловна покачала головой и ответила:
- Может, тебя в председателевой конторе повесить? На месте Ленина-то? Или в красный угол заместо иконы?
- Богохульница! – рассердился Демьян Егорыч и ушёл.
В воскресенье все вернулись в город – детям надо было на учёбу и в садик, Ивану и Аглае – на работу и продолжать подготовку к свадьбе.
Наташа, услышав о том, что отмечать планируется в деревне, ахнула:
- Вы с ума сошли! То есть, мы поедем к этим людям, которые много лет не признавали тебя?
- Наташ – улыбнулась Аглая – я уже всё забыла. Единственное, кого не могу простить до сих пор – это отец и Анна.
Время до дня свадьбы пролетело быстро, и вот волнительное свадебное утро наступило.
Продолжение здесь
Всем привет, мои хорошие)
Как я люблю деревенские свадьбы! Как же рада за тех, у кого была именно такая, именно в то, советское время. На нескольких таких свадьбах я и сама присутствовала, женились мои двоюродные братья, выходили замуж сёстры. Столы устанавливали прямо во дворах - под навесом или просто под открытым небом, накрывали белыми скатертями, заставляли блюдами - настолько вкусными, с ресторанными точно не сравнить. Танцевали перед домом на улице, под гармонь, пели частушки и песни, и тихие голоса поющих женщин уносились куда-то далеко в небо. Пели, как правило, такие песни: "Ой, рябина кудрявая", "Шумел камыш", "Ах, эта свадьба пела и плясала", и много других. У моего отца был хороший голос, он, как правило, служил запевалой. А двоюродный брат - отличный гармонист, он садился на стул, закрывал глаза и начинал петь частушки, под которые плясал народ. Потом молодёжь включала магнитофон и танцевали уже под современную музыку. Гулять могли даже до утра!
Давайте сегодня вспомним наши свадьбы - это будет очень интересно! Я бы с удовольствием почитала, каким было Ваше торжество)
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Люблю Вас. Ваша Муза на Парнасе.
