Спорить Василиса не стала – она и без того слишком сильно нервничала из-за всего, что происходило. Девушка вышла из машины и вдохнула густой лесной воздух. Да, тут все было совершенно не так, как она привыкла! Дышалось по-другому, грудь будто сама собой расправлялась, сама девушка стала выше, от дремоты не осталось и следа!
- Никогда не чувствовала себя лучше! – призналась она, помогая матери доставать вещи из багажника.
- Да, места тут совершенно особенные, но подходят не всем. Иначе бы и люди отсюда не уезжали, наверное.
- А ты сама как ощущаешь эти места?
- Не лучше и не хуже, чем любые другие! Но у себя дома, в нашей квартирке мне лучше всего. Может быть, потому что квартира эта выстраданная, тяжким трудом полученная, не знаю даже.
Василиса кивнула. Она была уже достаточно взрослой, чтобы понимать – матери приходилось непросто. Тяжелая работа состарили ее, сделали серьезной. Она почти никогда не сидела без дела, все время либо работала, либо по дому хлопотала, либо с дочерью занималась. Василиса старалась не доставлять лишних забот, чтобы мама могла отдыхать хотя бы иногда, потому и были так ей важны эти минуты вместе. Хорошо, что получилось вырваться, хорошо, что они могут теперь отдохнуть, не думая о заботах.
- Возьмем пока эти две сумки, остальные отнесем позднее, - сказала Светлана, и они двинулись через безмолвную деревню к дому.
Дорога не позволяла подъехать близко, так что девушка успела осмотреть по пути почти все дома, прежде чем они добрались наконец до нужного дома. Тот словно нарочно стоял самым крайним от леса, самый последний и будто бы даже обособленный.
- Ну как, ты готова познакомиться с бабушкой? – с улыбкой сказала Светлана, останавливаясь у порога, только девушка ответить не успела, потому что дверь дома открылась, и на пороге оказалась маленькая и сухонькая старушка.
- Сколько вы там будете стоять? Уже самовар почти остыл! – воскликнула она.
- Прости, мам, идем, - виновато сказала Светлана, и они поспешили к двери.
Сама Василиса поняла сразу же то, что заметила ее мать – она очень похожа на свою бабушку, несмотря на большую разницу в возрасте. Такие же белые волосы, которые у старушки совсем не тронула седина, такие же ярко-синие глаза, ямочки на щеках при улыбке, острый подбородок… Очень много совпадений, Василиса смотрела на нее и думала, что теперь точно знает, как будет выглядеть в старости. Самым большим отличием, помимо возраста, был рост – старушка то ли от прожитых лет, то ли сама по себе была очень низкой, Василиса же обгоняла ростом большую часть своих одноклассников.
- Доброй ночи, - сказала негромко девушка. Конечно, она чувствовала себя очень некомфортно. С одной стороны, она понимала, что перед ней родная бабушка, стесняться тут совершенно нечего, с другой же – она и не знала ее совсем. Хотя сейчас, осматриваясь по сторонам, уже не была в этом так уж уверена. Кажется, у нее в голове остались какие-то неясные воспоминания об этом месте, и чем больше она осматривала все вокруг, тем больше в ней крепла уверенность, что она совершенно точно тут была.
- И тебе доброй, Василиса. Нравится тебе мой дом? – спросила Свята с улыбкой.
- Очень нравится! Тут очень уютно.
- Это радует, я бы хотела, чтобы ты осталась у меня подольше.
- Мама! – воскликнула Светлана.
- Что? Это просто предположение, просто мысль, не переживай. Ты же знаешь, что можешь уйти в любой момент, правда?
Мать Василисы вздохнула, но ничего не сказала. Она подхватила оставленные сумки и понесла их за занавеску – видимо, там были кровати. Свята же принялась хлопотать с поздним ужином, наливать чай, нарезать пирог. Пирог этот особенно привлек внимание девушки, потому что никогда прежде она не видела ничего столь же мастерски сделанного. Пирог был ягодный, открытый, и на нем красовались мастерски вырезанные цветы и птицы. Фигурки были маленькие, но очень детальные, на некоторых листочках даже красовались капельки росы!
- Как красиво! – воскликнула она.
- Благодарю. У меня тут много свободного времени, вот и тренируюсь, делаю всякое.
- Я бы тоже хотела научиться чему-то такому!
- О, с радостью, пироги я и сама люблю!
Так и началось налаживание отношений. Светлана разбирала сумки, а Василиса помогала бабушке расставлять чашки да потихоньку осматривалась. Домик был совсем небольшим, разделенным на две части цветастой занавеской. Самой красивой частью дома была печь – белая, расписная, невероятно красивая! Узоры причудливо переплетались между собой менялись в зависимости от угла зрения и от расстояния до печи. Смотреть на эти узоры можно было очень долго, и Василиса поняла, что в какой-то момент просто зависла – ей виделись диковинные цветы и животные, которых не существует на самом деле. Вспомнился старый ковер, который когда-то висел в их с мамой комнате – тогда тоже в переплетении рисунков она любила перед сном находить разные образы. В остальном же дом был будто бы самым обычным, глазу было зацепиться особенно не за что, но все равно Василисе было интересно абсолютно все.
Правда, рассмотреть что-то толком она так и не успела – вернулась Светлана, и все вместе они сели за стол.
- Давно же ты не приезжала, - покачала головой Свята, наливая чай.
- Ты сама знаешь, почему.
- Знаю. И потому мне очень интересно, отчего передумала.
- Я не передумала. Зов растет, и если бы мы не приехали сейчас, то стало бы худо. И это все ты тоже сама знаешь.
- Я-то знаю, только ты никогда не верила, хоть и видела многое своими глазами. Отказалась от наследия, от того, кем ты являешься. Потому и жизнь твоя такой сложной была.
- Я уже слышала это много раз, мам, - устало вздохнула Светлана.
- О чем вы говорите? Ничего не понимаю, - нахмурилась Василиса.
Она и в самом деле не понимала, что происходит. Мама с бабушкой продолжали будто когда-то прерванную беседу, и длился спор из-за чего-то важного уже очень давно. Еще бы кто-то догадался и ее саму ввести в курс дела. Василиса была уверена, что играет во всей этой истории не самую маленькую роль, хоть напрямую о ней, кажется, и не говорили. Или говоря про зов, имели в виду ее?
- Ох, Васька, рассказывать тут все долго и непросто, - сказала грустно Светлана, поворачиваясь к дочери.
- Да и не надо, в первый вечер-то! Вы и так с дороги устали, ночью вон доехали, так что давайте доедайте, допивайте, поспите, а потом уже в баньку да поговорить можно.
Светлана вздохнула с явным облегчением – не нужно было объясняться прямо сейчас, а Василиса не решилась перечить бабушке, с которой только что познакомилась. Остаток их позднего ужина прошел почти что в молчании. Девушка украдкой осматривалась по сторонам, смотрела в окна. Она видела, как все больше и больше тумана подступало к дому, так что что-то за его пределами рассмотреть было сложно, и Василисе от этого казалось, будто она видит какие-то фигуры в тумане, которые то двигались, то стояли на месте.
- Что увидела? – спросила Свята, когда девушка совсем надолго уставилась в окно.
- Да ничего, так, туман… Много тумана.
- Это да, он тут частый гость. Мне нравится туман – в нем можно спрятаться самой, в нем можно спрятать весь мир вокруг, когда не хочешь на него смотреть. Или когда слишком боишься того, что можешь увидеть. Всегда можно себе сказать, что тебе всего лишь показалось, правда?
Василиса кивнула. Как странно – бабушка говорила вслух все то, что она когда-либо думала про себя. Все то, в чем себя убеждала, что никогда и никому не озвучивала даже в шутку. Даже матери она не признавалась в таких мыслях, хоть и беспокоили ее порой те образы, что она замечала порой. Хотя почему «даже»? Маме в первую очередь нельзя было ни о чем знать, к чему лишний раз волноваться? У нее и без того забот хватало более чем.
- Рада, что мы с тобой друг друга понимаем, давненько у меня не было такого собеседника, - кивнула Свята, а после отправилась готовить постели дочери и внучке, Василиса же убирала со стола вместе с матерью. Между ними повисло какое-то напряженное молчание, какого раньше девушка не замечала. Кажется, их отношения в этой поездке должны измениться, а в какую сторону – было пока непонятно.
Кровати были хорошие, очень удобные, и Василиса сразу же уснула, потому не видела, где и как скоро легла ее мать и бабушка. Снился ей темный лес. Кто-то невидимый ее глазу был в этом лесу, и не могла девушка никак понять, кто же это, но тянуло ее туда со страшной силой. Будто бы кто-то давно знакомый, но потерянный, родной, самый-самый близкий на всем свете! Но Василисе было невероятно страшно, она понимала, что как только войдет в лес, путь назад будет для нее закрыт, никакой прежней жизни уже не будет.
Так и стояла она во сне нерешительно, не смея сделать шаг вперед, но не решаясь также уйти. Душа металась, и с таким настроением она и проснулась.
