Наконец-то Фотиния оттаяла от объятий космоса, а сотканная из нитей Вселенной шаль, соскользнула и, морозно звякнув, упала на прикроватный коврик. Подняв невесомую ткань, Зелейница разглядела ее на свет; на искусно сплетенной паутинке висели прозрачные капельки. Их было много-много, как звезд на небе и при малейшем колыхании они звучали как встретившиеся на весенней реке льдинки, как колокольчики в упряжке Деда Мороза, как хрустальный перезвон обледенелых веток и тающих сосулек.
Послушав дивную мелодию, травница решила примерить паутинистую красавицу. Стоило космическим капелькам лечь на плечи, как Зелейница тот час очутилась в незнакомой комнате, которая очень походила на детскую и была любовно обставлена разными премудрыми штучками. И качающаяся кроватка, и кокон-гнездышко, и карусель со зверушками, и много чего, что властительница растений и видела-то впервые. Боясь и подумать, куда ее занесло, она на цыпочках приблизилась к детской кроватке. Укрытый светло-голубым в белых облаках одеяльцем малыш спал, но вдруг, словно почувствовав пристальный взгляд травницы, открыл глаза и улыбнулся. Улыбнулся совсем по-взрослому. Потянувшись к мальчику, Зелейница собралась было взять его на руки, но раздавшиеся за спиной шаги отвлекли.
Обернувшись она увидела женщину лет пятидесяти с глазами в точности как и у Фотинии.
- Амиде? – лукаво прищурилась незнакомка. – Амиде-Зелейница, ведь так? Ждали, но не думали, что так скоро раскроете секрет звездной шали.
- Какой еще шали? – от неожиданности Зелейница совсем забыла о космической вещице, что минуту назад примерила возле зеркала.
- Что на плечах твоих, - подсказала зеленоглазая.
Вспомнив про хрустальные капельки на паутине, травница потянула шаль за угол.
- Не снимай! – шепотом выкрикнула незнакомка, но поздно; шаль соскользнула с плеч и Зелейница тут же оказалась в спальне ворожеи. Решив, что ей попросту все приснилось, она аккуратно повесила шаль на спинку стула и заметила, уже не так сверкал серебристый бисер и не доносился до слуха морозный перезвон.
- Точно приснилось, - раздосадовано вздохнула властительница растений.
Устроившись в удобном кресле, она укрылась пушистым пледом и, ловя дыхание спящей ученицы, незаметно задремала.
На следующее утро Зелейница и вовсе забыла про ночное видение. Спровадив мужчин за провизией, она помахала им вслед, немного полюбовалась величественно-белой Гораксеной и повернула к дому. Взрыхляя напорошивший за ночь снег, шла и размышляла, чтобы такого интересного приготовить к сегодняшнему праздничному столу и не сразу поняла, что с крыльца ее окликает Фотиния. Щурясь на зимнюю пронзительность, ворожея стояла на крыльце и улыбалась одновременно и радостно, и тоскливо. Хоть и старалась спрятать за улыбкой печаль, но та проскальзывала во всем… и во взгляде, и в движениях.
- Хорошая моя, ты чего так рано вскочила! Поспала бы еще! – поспешила к ней наставница.
- Захотелось взглянуть, а не пригрезилась ли мне наша поляна? – призналась ворожея и под напором Зелейницы повернула обратно в дом.
- С чего это мысли такие?
- Да так… Показалось вдруг, приснилось мне все. И Гораксена, и вы… Так страшно стало, не передать… Страшно и тоскливо, будто снова в мирской жизни оказалась. На меня там часто тоска накатывала, не сбросить, не прогнать. Словно без кожи жила, - и Фотиния невольно поежилась.
- Ложись-ка под одеяло, - скомандовала наставница. – Сейчас принесу тебе чай с молоком и овсяные лепешки с медом. А насчет кожи ты верно подметила. На иных целых две и все нипочем, а на других совсем нет; все царапает да ранит. Тяжко бескожим в миру, но зато для нашего чародейства лучше и не сыскать.
Ворожея ела вяло и время от времени замирала и долго смотрела в одну точку, словно пытаясь что-то разглядеть, а потом спохватывалась и смущенно улыбалась.
- Что тревожит тебя? – спросила Зелейница.
Мотнув головой, Фотиния отставила еду и чтобы скрыть слезы, зажмурилась.
- Плохо мне, - выдохнула горько. – Плохо от того, что целых семь лет ждать моего сына, а до этого только редкие встречи у ручья с ним уже повзрослевшим. Не увижу, как встанет на ноги, как скажет первое слово, как засмеется. Ничего не увижу…
Почувствовав свою вину, Зелейница тут же сникла.
- Нет, нет, Амиде милая, ты не виновата, - спохватилась Фотиния и торопливо сжала ладони наставницы.
- Все верно ты сказала, - согласилась Зелейница, но тут ее отвлек тот самый морозный перезвон, что звучал ночью.
Небрежно накинутая на спинку стула звездная шаль потихоньку оживала; вновь засеребрились лунные капли, и задрожала тонкострунная паутина. Не так звонко и ярко как ночью, но эти изменения заставили Зелейницу призадуматься.
Боясь поверить в свою догадку, она дотронулась до шали и та откликнулась песней звезд. Неужели… неужели Вселенная оставила приоткрытой дверцу? От переполнявшей радости властительница трав чуть в пляс не пустилась, вскочила, закрутилась на месте, а потом бросилась к ученице и чуть не удушила в объятьях.
- Да что с тобой? – не на шутку испугалась ворожея.
- Девочка моя! – пропела Зелейница. – Все будет хорошо, вот увидишь! Есть выход, есть! Но разреши мне пока не говорить о нем?
Заметив небывалую взбудораженность наставницы, Фотиния послушно кивнула.
- Не буду спрашивать, но по глазам вижу, выход и вправду нашелся, - укутавшись в одеяло, ворожея счастливо улыбнулась. – Я еще посплю, можно? Как же чудесно верить…
- Поспи, поспи, - склонившись, Зелейница провела дрожащей рукой по волосам. – Клянусь, сегодня ночью ты увидишь своего мальчика.
Но Фотиния уже не слышала ее, она спала. Спала, положив ладошки под голову и улыбаясь как в далеком детстве. Звездная шаль все больше и больше наливалась сиянием, и сомнений не оставалось, то, что Зелейнице довелось увидеть прошлой ночью, было вовсе не видением, а явью. Накинутая шаль переносила в ту самую реальность, где жил сейчас Гришатка.
Вскоре вернулись мужчины, и чародеи принялись готовить праздничный ужин. Зелейнице не терпелось поделиться открытием, но страшась ошибки, она еле сдерживалась и без остановки разговаривала, смеялась и пела песни. Лишь бы занять язык и не дать сказать ему раньше времени то, что возможно и показалось. Но все вокруг пело вместе с ней, Гораксена вторила ледяными верхушками деревьев так, что даже мужчины обратили внимание на необычное настроение горы.
- Самир-ветер там будто музыку какую играет, - озадачился Дымарь. – Ох, чую, еще сюрприз нас ждет. Так ведь? – стрельнул глазами на Зелейницу. – Знаешь что-то, но не говоришь… - шутливо погрозил пальцем.
- Не спрашивай, не спрашивай, - замешивая тесто, певуче отозвалась подруга. – Боюсь спугнуть… боюсь.
- И не буду, – легко согласился главный кудесник. – Рано или поздно все одно узнаем! Верно? – подмигнул он соратникам. – А сейчас станем готовить и слушать музыку зимы… Неспроста она звучит, неспроста. Сколько лет живу, но такого никогда не слышал.
Продолжение
Предыдущая часть
Начало