Вчера по телевизору сказали, что праздник, зима с весной встречаются. Это, говорят, такой народный обычай. Не знаю, полвека в народе живу, что-то такого не слыхал. Думают они, что такую глупость празднуют. Хватит одной глупости – Новый год. Ну какая разница, давай вот это число будем считать новым годом или вон то. Пока письменная Россия существует, уже три раза менялось. А сейчас вообще два раза празднуют – и первого, и четырнадцатого. Если повод выпить, так это и за приезд, и за отъезд можно, но духовный смысл праздника, конечно, совсем не в этом. И при чём тут весна? А если мы в Австралии живём, там вообще всё наоборот. А у нас в Калифорнии так вообще никакой зимы нет, только в горах снежок есть. Кто там с кем встречается? Или что, Сретение теперь не праздновать? Или, может, это русский какой-то праздник народный? Так ещё когда наши предки по деревьям лазили, уже этот праздник в Церкви существовал, когда на территории дикой России древние славянские племена бродили, жили охотой и в звериные шкуры одевались. Телевизор, он и есть телевизор – средство оглупления масс.
Духовный смысл этого праздника таков: в этом событии Святая Церковь усмотрела огромный символ, причём такой новозаветный. Да, действительно, историческая подоплёка такова: старец Симеон, один из семидесяти толковников, зная греческий язык, переводил по царскому приказу Священное Писание на греческий язык, язык всех образованных людей того времени. Это делалось для того, чтобы не только евреи могли иметь доступ к нему, но каждый образованный человек, потому что другого такого языка нет. Поэтому был избран греческий, как официальный язык Империи, на котором все культурные люди говорят. А некультурный человек разве будет Священное Писание читать? Совсем не удивительно, что в Западной Церкви вообще мирянам запрещалось Священное Писание читать. В священники грамотных отбирают, их специально учат, а уж они пусть потом народу перекладывают, кто как может. И так на протяжении девятнадцати столетий было. Потом уже в связи с развитием грамотности, школ, постепенно эта норма была снята. У нас, славянских народов, не так, но и то Ветхий Завет доходил до сознания только через паремии, небольшие чтения, отрывки из Притч, премудростей Соломона, иногда Пророков, там совсем небольшая часть. Впервые Библия издана была по-славянски аж в XVIII веке, то есть вообще совсем недавно. Понятно, кто мог такой фолиант осилить? Только самые образованнейшие люди, совсем не всё духовенство читало Ветхий Завет.
Старец Симеон был таким человеком, который не только знал греческий язык, но и знал и как перевести, потому что перевод – это не просто создание подстрочника, это ещё надо осмысленно выстроить этот текст. Поэтому во все времена, во всех народах всегда переводчик каких-то книг зарплату получал больше, чем сам писатель. По письмам можно определить, а сколько Достоевский получил за своего «Подростка» или сколько он получил за «Братьев Карамазовых». А теперь посмотрим, сколько получил переводчик этого на японский язык. Конечно, в десять раз больше жалованье, потому что это очень такой труд серьёзный и дорогой. И вот старцу Симеону, действительно, Дух Святый указал на его неправоту. Была такая у него коллизия, когда он переводил, не то слово подобрал. Там было сказано у пророка, что Дева родит. Он думает, ну как Дева родит, и написал: “молодая женщина”. Ангел Господень ему сказал: «Пиши «Парфенос»», то есть «Дева». Он испугался и так написал. И чтобы он убедился, что это будет так, сказал: «Не умрёшь, пока не увидишь Христа Господня». И вот он жил, жил, жил и уже просто изнемог от этой жизни, потому что уже после восьмидесяти лет очень тяжело жить, а ему было незнамо сколько. По преданию чуть ли не под двести лет, я даже цифру не могу вспомнить, совершенно такой праотеческий возраст. И вот Духом Божьим ему было открыто, что сейчас ему надо идти в Храм. Он пришёл и там видит вот это дивное явление – молодая Мать с Младенцем. Это оказался Христос. И он Духом Его узнал и сказал вот эти слова, которые мы всегда в конце вечерни поём или читаем: «Ныне отпущаеши раба твоего», потому что он увидел Христа Господня и должен был уже отойти. Сокрытый духовный смысл в том, что, если человек встречает в своей жизни Христа, то всё ветхое должно в нём умереть. И, действительно, это такой образ запоминаемый, можно воспринимать, как притчу, такой красочный рассказ, но в данном случае реального события. И это, действительно, для нас должно быть очень важно. Мы должны праздновать именно это.
А что значит праздновать? Слово “праздновать”, конечно, не отражает той задачи, которая перед ним стоит. Для многих до сих пор праздник – это значит ничего не делать. Ну лежу на диване, курю, телевизор смотрю, потому что если что-нибудь сделал, ботинки почистил, то это грех. Надо обязательно лежать, плевать в потолок. Такая задача стоит простая. Ну, вероятно, для трёхлетнего ребёнка это может каким-то аргументом служить. На самом деле под праздником имеется в виду, что нужно отрешиться на это время от земных дел. Опять же, зачем? Не чтобы это время провести в ничегонеделании, упаси Бог. Нет, это время нужно провести в том, чтобы созерцать тайну духовную этого праздника, то есть заглянуть в свою душу, подумать о ней, что мне нужно в своей душе изменить. Если у меня была встреча со Христом, если я в Него уверовал как в Сына Божьего, если я крестился, если я хочу быть христианином, то я должен оставить всё ветхое. При этой встрече всё ветхое должно во мне умереть. Но что же ветхое? Все страсти, которые во мне бушуют. Во-первых, гордость, потому что очень многие люди веруют в Бога, ходят в храм, но как-то не чувствуют и не понимают, что гордость должна умереть. Сама по себе она не умрёт, если мы не будем смиряться.
По милости Божьей жизнь так устроена, что обстоятельства складываются так, что нам это не подходит, нам это не нравится. То погода не так сложилась, то в метро толкнули, то муж ушёл, то после выпивки голова болит, то с работы выгнали, то дети что-то такое устроили, от чего перед другими стыдно становится, то ещё что-нибудь, то как-то пренебрегли, то забыли, то обокрали, то ещё какая-то несправедливость. С точки зрения ветхого человека нужно устроить скандал, нужно доказать свою правоту, нужно восстановить справедливость, нужно всем на всех нажаловаться, как обычно люди себя ведут. Он тебе слово, ты ему десять, он тебе в ухо, ты ему в глаз. Вот так обычно муж с женой отношения выясняют, дети с родителями, начальник с подчинённым? Он заорал, и я заору. И всё, действительно, два медведя или два пса. Выиграет тот, кто сильнее, кто богаче, у кого плечи шире, кто ловчей в бою, кто моложе, кто нахальней. Так. Но если человек встретился со Христом, должно быть не так. Если он у тебя просит рубашку, ты отдай ему и верхнюю одежду, а если он хочет пройти с тобой поприще, иди с ним два (см. 5, 40-41) . То есть смиряйся. А какой будет результат? А результат будет такой, что гордость, которая есть в нас, она будет уменьшаться, сокращаться, мы будем не давать ей возможность вырасти.
А у нас так: человек плохо работает, а его даже выгнать нельзя. А почему? Он обидится. А сам уйти он не хочет, потому что его всё устраивает. Пришёл на работу, сразу чайничек поставил и пьёт до обеда. Попил, потом обед. Ну а после обеда какая работа, пока переваришь, пока то. Получает он, конечно, за эти труды немного, но хватает и туда, и сюда съездить. Большинство людей стремится к тому, чтобы ничего не менять, ничего не трогать и получать какой-то минимум, чтобы поддерживать своё существование, но только чтобы не работать. И так всё время. Если на работе, то делать только ту часть, которая мне приятна и которая мне интересна, но не сверх того. Вообще не интересует конец всякого дела. Меня интересует только моя маленькая часть и мои отношения, которые здесь складываются, ну и, конечно, жалованье. Если кто посягает на моё время, или даже просто начальник хочет меня с этого места перевести на то, уже нет. Это уже скандал. А уж, не дай Бог, заплатить меньше, чем человек рассчитывает или хочет. Что это в нас говорит? Это в нас говорит ветхое. Ветхий наш человек всё время нас возвращает в ту прежнюю, дохристианскую жизнь.
Очень многие люди, даже придя совсем близко, работать в храм, а некоторые даже став церковными служителями, священнослужителями, они как-то очень постепенно быстро возвращаются к таким вполне мирским привычкам и устраивают отношения друг с другом какие-то вполне мирские. Ты – мне, я – тебе, кто кого больше обтявкает и выгородит себе какого-то пространства. Как медведь по лесу ходит и об деревья мордой метит высоту – если медведь поменьше придёт, увидит, куда тот залез, значит тот медведь большой, и уходит. Так всё огородить. А если нет, то истерику закачу. Каждый избирает свой способ нападения. Грудной ребёнок орёт, ноет, дети хамят, выпивший мужик дерётся, жена пилит. Каждый свою какую-то методику разрабатывает, чтобы делать ближнему гадость. А потом бывает так, что ещё в церковь вместе придут. На исповедь один подойдёт, потом другой, но вместе не разговаривают даже. И всё это называется христианством, всё вместе. Ничего подобного.
Никакого христианства не происходит до тех пор, пока ветхое в человеке не умрёт, но чтобы оно умерло, нужно его убивать. Вот как апостол Павел говорит: Я сораспялся Христу (Гал. 2, 19). Вот распинаться-то никто не хочет. Это вот Христос распялся, за Ним апостол Пётр распялся, апостол Фома распялся, а мы не хотим. Мы хотим жить по-собачьи, а достигать Царства Божия по-ангельски. Достигать, конечно, формально, реально мы этого не хотим. Мы хотим, чтобы всё было так, как хотим мы. Вот то, что нами задумано, чтобы всё так и исполнилось. А покоряться не хотим. Как Господь наш Иисус Христос в Гефсиманском саду молился до кровавого пота, потому что Ему, как человеку, умирать не хотелось. Ну кому в тридцать три года хочется умирать? Говорит: не Моя воля, но Твоя да будет (Лк. 22, 42). Каждый из нас хочет творить только свою волю, а все остальные оставьте меня в покое. А если вы будете что-то в моей жизни менять, на что-то претендовать, то я буду показывать зубы в разной форме, начиная с того, что в миру крещёные люди просто пулю друг в друга пускают и не сами, а за деньги нанимают, кончая нашей родной церковной действительностью. Где угодно, я уж не буду алтарь брать, пощадим, но на клиросе попробуй регент кому-нибудь сделай замечание по поводу того, что не туда поёт или не так. Обида на полторы недели, это как минимум. И так во всём. Хотя, казалось бы, замолчи и стой, что тут такого. Что он взял половую тряпку, окунул в ведро и тебя по физиономии что ли стукнул? Хотя и следовало бы за такое, но он же нет. В чём причина такой болезненной реакции на всё? В гордости. Каждый человек считает себя умным, всезнающим, лучше всего всё исполняющим. Каждый считает себя самым трудолюбивым. Считает, что он находится на том месте, которое как раз только он и может занимать и прочее. Человек никак к себе критично отнестись не может. Он видит кругом только одни недостатки. Они, конечно, есть, безусловно, но как один человек может недостатки в другом исправить? Да никак.
Вот я уже больше двадцати лет священником, я вижу, что ничего с человеком сделать нельзя. Приходят, приезжают: “Батюшка, посоветоваться, спросить”. Всё такое духовное, отцы духовные, дети духовные, всё так духовно. И вот наспрашивал с три короба, пожалуйста, а всё равно делает по-своему. И это по-своему прямо противоположно тому, о чём он спрашивал. И так бывает всегда, даёшь совет, не даёшь совет. Иногда бывают дивные совпадения, что ты посоветуешь то, что он сам хочет. Вот тогда да, всё, меня благословили, всё тогда нормально. Но бывает так, что ему скоро это наскучивает, он чего-то хочет другого и всё равно делает совершенно по-своему. Вот чтобы кого-то воспитать – это невозможно. Даже люди, которые в храм пришли трудиться вроде бы, казалось бы, люди оставили мирские свои послушания, хотели для пользы Церкви потрудиться. На самом деле ничего подобного. Всё равно хотят только своего, потому что на самом деле в Церкви работать вообще шикарно. Вокруг люди хорошие такие, добрые, участливые, жалостливые, работы вообще никакой не требуют, всё абсолютно прощается, никаких репрессий нет, наоборот, в любой момент можно что-нибудь попросить, всегда дадут. Ни с кого ещё никогда никаких бюллетеней не спрашивали. Питание, пожалуйста, всё отлично. Можно, ничего не делая, шикарно устроиться, с полной социальной обеспеченностью, в наше-то время, когда человек чуть что вообще на улице оказывается и попробуй работу найди, хоть какую-нибудь, хоть дворником, ну-ка, пойди устройся. А здесь отлично, халявы сколько хочешь, да ещё за это деньги дают и никакой ответственности. Подпиши листок материальной ответственности. О, зачем? Чего? За что я буду отвечать? Да, в тюрьму посадят, уже много пересажали. И этого человек боится, как бы его не тронули. Вроде бы человек в Церковь пришёл работать, забудь про всё, там уж как Господь устроит. Нет, разговор о пенсии, о том, о сём. Всё как бы себе, своё, всё такое родненькое, такое ветхенькое, уже затхлое, но такое всё родное и знакомое. Спрашивается, зачем живём и что мы тут делаем? Всё себе, всё только для себя. Поэтому все какие-то церковные программы, которые на энтузиазме могли бы существовать, не получают развития.
Ну вот взять каких-нибудь иеговистов, их начальники иеговистские только обирают. Никогда ещё не было, чтобы иеговисты кому-то что-то дали. Наоборот, ты должен «Сторожевую башню» журнал распространять, сам его покупаешь, потом раздаёшь. Двадцать миллионов экземпляров по всему миру на разных языках. Это страшно богатая пирамидальная структура. Так ходят и пенсионеры, и молодые, и среднего возраста, по домам агитируют за Иегову. Зазывают, давайте Библию изучать. И энергично так, уже нет такого уголка земли, где бы не было свидетелей Иеговы. Недавно один раб Божий пришёл, с Камчатки приехал. Говорит: “У нас там закрытый городок”. Я уж забыл, да, подводные лодки там какие-то сумасшедшие. Закрытый городок – и там иеговисты. Там у них уже какой-то храм построили, огромные средства. В Америке я видел эти иеговистские храмы, это вообще. И колонны у них там, и здания. Я у батюшки спросил, что это, он говорит: “А это иеговистский храм”. То есть люди энергичные. Православные – только себе. “А это нет, это я не справлюсь, это я не буду, это мне тяжело”. Вот работает, что-нибудь доверишь – пиши пропало. “Ой, а я забыл”. И так во всём. В чём дело? Ветхий человек.
А хотим ли бы по-другому? Все пугают, что то будет, это, Америка наступает, китайцев уже миллиард. Да, всё это будет, всё отдадим на прах, всё здесь будет сметено. Об этом не надо волноваться. Почему? В Писании сказано: Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? (Мф. 5, 13) Вот купил килограмм соли, не знаю, сколько сейчас стоит, раньше в советское время десять копеек стоила. Посолил – не солёно. Столовую ложку – бух, опять не солёно. Полпакета высыпал, опять не солёно. Спрашивается, зачем такая соль, если она ничего не даёт? Поэтому люди внешние говорят: “А где же ваша Церковь-то?” И действительно, где наша Церковь? А вот мы собираемся, в тепле постоим, музычку послушаем и разошлись. Мы Богу молимся, какие мы молитвенники, сколько всяких чудес по нашим молитвам совершается! А строит кто? Вот вы строите там, это одни богатые люди дали, а другие пьяницы строят. Даже храм реставрируют в Заяицком мусульмане. Незнамо откуда понаехали, одни из Югославии мужики приехали, другие откуда-то из Молдавии. А мы чего? А мы ничего. Вот даже двор почистить не можем. Ничего – ни спеть, ни сплясать, ни детей воспитать, ничего. Ничего даже организовать нормально не можем. Почему? Ветхое в нас никак не умрёт. Чтобы что-то сделать, я не говорю, что-то великое, а что-то более или менее значительное, это уже религиозный акт, нужна жертва. Выиграть битву – жертва, воспитать детей – жертва, создать какое-то произведение искусства – жертва. Это всё время нужно что-то такое, не только себе поесть, себе купить, себе надеть, себе приобрести. Это что-то такое надо сверх того. А сил-то нет. А почему нет? Почему сил еле-еле хватает, чтобы себя хоть чуть-чуть как-то прокормить и то половину на халяву? То есть это кто-то там нам помогает, половин даром достаётся. Почему так? Безблагодатная жизнь. Почему же Господь Своей благодатью не приходит к нам и мы не можем сделать того, что апостол Пётр сделал? Почему? А потому что ветхое не пускает новое. Нельзя же вливать новое вино в мехи ветхие (см. Мф. 9, 17).
Вот как раз этот праздник – это торжество нового над ветхим. Одно должно уступить место другому. Должны заповеди Божьи в нас, внутри каждого, вытеснить вот это ветхое. Это не значит, что мы должны от личного «я» отказаться, нет, мы останемся теми же, но нужно, чтобы всё ветхое в нас ушло: гордость, самомнение, себялюбие, непослушание и прочее. Гневливость, блудность, сребролюбие, чревоугодие – вот это всё ветхое должно быть побеждено благодатью Божией. Тогда будет всё ответственно, тогда будет всё бодро, тогда будет всё сильно, тогда всё будет кипеть, а сейчас спит, всё спит. Такое ощущение, что вообще вся страна уснула. Только одна эстрада беснуется, вот они прыгают, орут. Люди работают за деньги, они и отдыхать умеют, у них всё в порядке. А остальное всё спит, никто ничего не делает. Всё стоит – и заводы, и фабрики, бесятся только дети и эстрадные артисты. Остальное всё пришло в такую – о если бы молитвенную! – тишину, но нет. Вот так вот страсти греховные всё убивают. Поэтому, естественно, те, кто поактивней – китайцы, азербайджанцы, армяне – конечно, они завоёвывают пространство. Вот диву даёшься, приезжают ребята армянские, работа у них просто кипит в руках. Вот совершенно живёт человек в нечеловеческих условиях, метр на два у него в какой-то комнате. Он куда-то бежит, работает, доллар к доллару складывает, половину жене отправляет, живёт и здесь, и там. Некоторые по две, по три семьи содержат, на всё хватает. И работает, и работает, и работает. Здесь – не заставишь. Казалось бы, ехать за тридевять земель, в какую-то холодную страну. Куда ни приедь, в Архангельск приедешь, смотришь, там армяне. Казалось бы, маленькая страна, почему у них хватает энергии? Может, они деньги сильнее любят? В чём дело? Когда же вот это всё проснётся? Что же это всё ветхое так глубоко впиталось?
Евангелие должно будить в нас совершенно другое сознание, стремление действительно к творческому труду. Конечно, кто из нас уже старенький, тому трудно об этом помышлять, но и то, всё равно свою жизнь можно каким-то образом украсить. Ну хотя бы кому-то не мешать, не брюзжать и так далее. Всегда можно выкроить какую-то часть энергии, чтобы что-то сделать хорошего, доброго, полезного. Идёшь по улице, ну хотя бы бумажку поднять и отнести её в ближайшую урну, четырнадцать километров, или домой отнести, в контейнер бросить. Ну что-нибудь можно, всегда можно, но для этого нужно хотеть, этого желать, нужно об этом думать. Вот этот праздник как раз и заставляет нас об этом подумать. Дай Бог, чтобы мы подумали об этом не только в праздник, а чтобы всё, что мы празднуем, как-то поглубже вошло в нашу душу. Спаси всех нас, Господи!
Дорогие братья и сестры! Мультиблог - большой многолетний проект протоиерея Димитрия Смирнова для распространения его слова. Также по благословению отца Димитрия здесь публикуются проповеди и выступления священников, разделяющих его взгляды. Для того чтобы для вас ежедневно выходил качественный материал, работает большая команда людей. Почти для всех это основная работа. Поддержите дело батюшки Димитрия, сделайте посильное пожертвование. Это поможет так же активно функционировать и развиваться нашему блогу.
Мультиблог существует только благодаря вашей поддержке. Мы очень нуждаемся в вашей помощи для продолжения этого миссионерского проекта.
https://www.dimitrysmirnov.ru/blog/donation/
