В доме, где жила Лидия Ефимовна, который уже день царило полное смятение. Её приемная дочка Маша металась между горем – в полиции она рыдала взахлеб, рассказывая об исчезновении матери, страхом за мужа и злостью на него.
- Как ты мог? – твердила она, - Старую женщину… Мне рассказали соседи…Ты ли это был? Ведь мы считаем зверем того, кто так поступит с беспомощным животным… Выгонит из дома, чуть ли не пинками…Мою маму…Ты понимаешь, что теперь будет с тобой, если ее – не дай Господь – найдут мерт-вой?
Петр оправдывался чуть ли не впервые в жизни, и это выдавало его растерянность.
- Мне было жалко тебя. Я видел, какая ты приходишь измотанная. А она целыми днями рисовала свои картинки. Я так за тебя заступался.
- А я тебя об этом просила?! Теперь посадят дур-ака, и правильно сделают. Боже мой, хоть бы мама была жива!
Петр ходил мрачный, работа валилась у него из рук.
А потом ему приснился сон. Будто встает он, услышав легкий стук в окно. Он подходит, отдергивает штору – и видит Лидию Ефимовну, всю в черном. Она улыбается ему, но жутко становится от этой улыбки.
А потом она поманила его за собой, так настойчиво, с такой внутренней силой, что он понял – он непременно пойдет. Проснулся Петр в тот момент, когда начал вставать. Майка была мокрой от пота.
Можно было забыть об этом сне, во всяком случае, попытаться. «Главное – никому про свой плохой сон не рассказывать, тогда он не сбудется», - слышал Петр когда-то, от матери, кажется.
Он и не рассказал. Но весь день ходил хмурый, погруженный в свои думы, как не бывало с ним никогда.
На другой день сон повторился. А потом опять и опять. И с каждым разом – таяла его воля, и, проснувшись, Петр понимал, что однажды отправится туда, куда старуха в черном поведет его…И еще он понял, что Лидия Ефимовна не вернется – такой как была: тихой, безответной, живущей где-то в глубинах дома. Что теперь она находится в каком-то ином мире, откуда невозможно прийти назад, но этот мир способен править твоей душой и твоими снами.
…Этот сон суждено ему было видеть каждую ночь – до конца его недолгой жизни.
*
- Ты сошел с ума?
Услышав о планах Антона, Елена приподнялась на скамье, где – она уже предчувствовала это – будет так неудобно спать.
-Ты знаешь, что они могут сделать с тобой? И озеро им поможет. У него – сила, разве ты ее не чувствуешь?
- Да ладно… Уже половина рассказанного нам оказалась чистыми враками. Очень даже прекрасно водится тут все живое – вон какая змеюка нам дорогу переползала… Про комаров я вообще молчу. И тут…Ну, поселилась куча сбрендивших баб, и этот при них – летописец? Снописец? Как его называть… Другую книжку напишут.
- И думать забудь, - велела Елена, - Все, спим… Правда, ребята, кончай шуметь, завтра поговорим – у меня голова разболелась.
- Озеро, вроде как исцелять должно, - ехидничал Антон, - Значит, еще одна лажа…
Ева пристраивала под головой поудобнее сложенную вчетверо куртку. Женщины не дали им ни тюфяков, ни одеял – только вот эту крышу над головой. А может, у них и не было, чем поделиться. Так или иначе, но через несколько секунд Ева уже спала. Слишком много вместил в себя этот день.
*
Украсть Книгу оказалось до смешного легко. Надо было только проснуться раньше остальных, и высмотреть момент, когда этот парень уйдет, покинет свой островок. Видимо, при женщинах он выполнял всю тяжелую работу. Вот и сейчас одна из этих черных «галок» (где они берут-то все эти тряпки? Не швейная же у них тут мастерская) - велела Славе принести дров.
А дальше пришлось дождаться пока тетка уйдет в свою подземную нору. И быстрее-быстрее, бегом просто – вынести книгу на берег
Он скрылсяя с нею в лесу.
Вещей Антон с собой не взял – в конце концов, в его рюкзаке не было ничего, особенно стоящего. Вот коптер – другое дело. В минуты гнева отец мог и руку поднять на Антона, так повелось с детства и продолжалось до сих пор. Но ребятам об этом Антон никогда не говорил. И узнав, что пропал коптер, отец, конечно, снимет свой ремень с тяжелой железной пряжкой, накрутит его на руку, и будет хлестать по чему попало – по лицу, по плечам, по ногам. А он не сможет сделать ничего, хотя в такие минуты он желал отцу самой лютой смерти – за все эти унижения, за всю его власть над ним, сыном.
Антон помнил примерно, где он шел вчера с ребятами. Правда, егерь говорил, что в этих краях и два шага в сторону играют роль – можно провалиться в трясину, и не выбраться, если рядом не найдется того, кто вытянет тебя.
Антон шел уже около часа, когда вдруг перестал узнавать дорогу. Случилось это неожиданно: он вдруг поймал себя на том, что не знает - куда держать путь – левее? Правее? Это волновало его гораздо больше, чем то, что подумают ребята, когда увидят, что он ушел без них…
Им-то волноваться не стоит, их выведет тот парень. В конечном счете, они встретятся в городе…К тому моменту он уже постарается пристроить книгу настоящим ценителям. И купить новый коптер.
- Не спеши, - вдруг услышал он голос.
Антон обернулся резко.
Шагах в десяти от него стоял Слава. Он нагнал его совершенно неслышно, А теперь смотрел в глаза, и странным показался Антону взгляд этот – без ярости, без ненависти, без страха. Просто стоял и смотрел. Спокойно.
- Отдай Книгу, - сказал Слава.
Никогда еще не боролись такие сильные чувства в душе у Антона. Стыд, что его застигли с поличным, боль от того, что рушились его планы, и помрачающее ум желание стереть этого парня с лица земли.
Внезапно Антону пришло в голову, что – если он у-бьет Славку – никто и никогда не обвинит его в этом. Ведь для всего мира человека этого просто нет. Он изгой. Эти чо-кнутые монашки со своим озером, конечно, не вызовут полицию, а там среди людей – ни одна душа не узнает, что произошло.
Антон выше, крупнее и сильнее, чем этот странный парень. Конечно, он сладит с ним без труда. И свидетелей нет.
- Я – свидетель, - сказала Ева.
Антон затравленно оглянулся. Только теперь он увидел ее, она стояла чуть в стороне, на небольшом холмике. Так она была выше них обоих, и смотрела словно высока.
- Его не будут искать, - сказала она, повторяя мысли Антона, - А меня – будут… Так что –меня - ты не тронешь. А я расскажу всем, что тут произошло.
- Но откуда ты…
- Я видела сон. Что ты уносишь книгу. И я знала, что тебе захочется у-бить того, кто тебя уличит в этом.
- Отдай, - повторил Слава и протянул руку.
Взгляд Антона заметался… По левую руку его стояла черная вода, чахлые деревья росли из нее. Трясина. И в ярости, что не остается ему ничего иного – он швырнул Книгу туда. Точно какая-то злая сила пришла ему на помощь. Антон, который никогда не был спортсменом, и не отличался меткостью, бросил Книгу далеко, и тяжелая, она стала погружаться в черную воду. Шагнуть за ней – значило угодить в объятия трясины.
Ева ахнула и прижала ладони к губам. Слава стоял и смотрел, как тонет труд таких, как он, отрекшися от собственной жизни ради того, чтобы… Труд, вместивший не одно столетие…
- Пойдем, - сказал он, наконец, Еве.
- А он? – робко спросила она.
- Он? – Антона больше не существовало для Славы, так –пустое место, - Он пусть идет, куда хочет…
Они оставили Антона одного, и он уже совершенно не понимал – куда ему нужно идти.
На обратном пути Слава, погруженный в свои мысли, порой ускорял шаг так, что Ева еле за ним поспевала.
- Это ведь настоящая беда, да? – спрашивала она, задыхаясь, - Но теперь… теперь тебе нечего тут делать, раз так получилось? Ты можешь уйти с нами?
Слава остановился, обернулся к ней, и увидел, что глаза ее полны слез.
- Не плачь, - сказал он мягко, - Я помню эту Книгу наизусть. Я заново напишу ее… А уйти…Я не могу. Слишком долго я жил возле этого озера, оно уже перекроило меня на свой лад.
-Как? – спросила Ева со страхом.
- Ну вот как в этой фантастике… Старой… Если у человека есть жабры, он уже не сможет жить на суше.
- Подожди. Ты хочешь сказать, что у тебя…
-Нет-нет, это образно. Это озеро забирает и мысли, и душу. А взамен дает вещие сны. Я уже не смогу жить там, среди людей. Я там просто сойду с ума.
- Нам ваша старшая…Таисия… запретила спрашивать, почему каждый из вас пришел сюда. Но можно, я спрошу тебя?
- Когда не стало моих родителей, - Слава сказал это таким тоном, что Ева поняла – на эту тему он не добавит ничего, не скажет, что с ними случилось - Я…нет, я тогда ничего не знал об этом озере. Одна больная женщина, которая тоже потеряла в жизни все, попросил помочь ей добраться сюда. Я ее вел, поддерживал, но дорогу указывала она. А потом, когда я узнал, что озеро это исполняет желания – я попросил у него облегчить мою тоску. Мне очень не хватало папы и мамы, я был тогда совсем юным, только что окончил школу.
И озеро помогло - на смену душевной боли пришел покой…Такой глубокий покой…Я знаю теперь, что маме и папе хорошо там, где они сейчас. И еще я понял, что тут я нужен, тут мое место. Мой предшественник к той поре умер – у нас здесь есть свое кладбище, его там похоронили. И я остался вместо него.
Они вышли на берег, туда, где были землянки. Таисия уже шла к ним – по первым же ее словам Ева поняла, что она знает о случившемся.
- Уводи их, - сказала Таисия, - Уводи тех, кто остался, прямо сейчас.
- Но они расскажут о нас другим…
- Тут уже судьба – как будет, так будет. Если высшим силам будет угодно – к нам больше никто не придет. Жаль Книгу – глупые дети, они творят страшные вещи, а потом не могут понять, в чем виноваты. И идти вам нужно скорее – у них девочка заболела.
Сначала Ева подумала, что речь идет о ней, но потом увидела Елену, которую Иван выводил из землянки, придерживая за плечи, укутав в свою куртку. Елена что-то быстро говорила.
- Она вчера просила озеро…, - начал Слава. – Она хотела стать такой провидицей, которой не будет равных…
- И теперь она будет вечно повторять слова Книги, но на языке, который не поймет никто, - печально сказала Таисия, а потом чуть обняла Еву, - У тебя есть дар, я знаю. Но желаю тебе, чтобы никогда не было у тебя причин прийти сюда. Прощайте…
- Идите за мной, - сказал Слава ребятам, - Не бойтесь. Я не буду спешить. Мы пойдем медленно.
…Только к вечеру маленький отряд вышел на ту поляну, где ждал их встревоженный егерь. Увидев Леонида, провожатый указал на него:
- Теперь вам туда.
И через несколько мгновений скрылся в лесу, точно его и не было.
*
Когда они вернулись в свой город - Елену пришлось поместить в лечебницу для душевнобольных. Она говорила и говорила слова – которых не мог понять никто - и от этого Елена приходила в отчаяние. Предсказания были такими важными… Замолкать ее заставляли только сильные препараты, и тогда она сидела у себя на постели, смотрела в одну точку и слегка раскачивалась, а губы ее продолжали шептать. Врачи не обнадеживали ее близких насчет выздоровления девушки.
- Вероятно, она пережила какое-то сильное потрясение, - говорили они, - Вообще лучше с этой черной магией не шутить. Нет, речь не о том, что нельзя продавать душу дьяволу. Просто среди тех, кто увлекается оккультными силами – нередко встречаются случаи психических нарушений.
Что за потрясение пережила Елена – ее родителям узнать не удалось. Ребята, которые ходили с ней в поход, дружно твердили одно – они ночевали в лесу, и только. Да, было страшно от всяких ночных звуков – то сова ухнет, то подаст голос другая ночная птица. Они даже гадюку видели, и это было, пожалуй, самое страшное. Не считая того, что Антон отбился от компании и пропал.
Отец Антона организовал поиски, и, в конце концов, парня нашли. Он не помнил о том, что с ним произошло. Каким-то образом забрел в лес – и больше ничего сказать не мог. С той поры провалы в памяти сопровождали его постоянно. Часто он не помнил о том, что произошло вчера, не узнавал друзей. В конце концов, родители увезли его лечить куда-то заграницу.
Вовчик решил после школы заняться изучением возможностей человеческого мозга и, в частности, парадоксом вещих снов. Он стал усердно готовиться к поступлению в институт.
Иван вернувшись из похода стал уделять очень много внимания Еве. Он часто звонил ей, звал вместе пойти куда-нибудь – хоть погулять, хоть в кафе посидеть. Он единственный вышел из этой передряги таким, каким был и раньше.
Но Ева отклоняла все его приглашения.
- Знаешь, кого ты мне напоминаешь? – сказал Иван, - Девушку, которая проводила своего друга в армию, и пообещала ему, пока он служит – ни с кем не встречаться. Если так, то свое обещание ты выполняешь на «пятерку». Но ведь я знаю, что ничего подобного…. Что с тобой случилось? Ты перестала улыбаться, и все время будто тоскуешь по кому-то. И сидишь дома, никуда не выходишь…
-Прости, - сказала Ева, слегка касаясь его груди. Она лишь разгладила складку на его рубашке, но ее жест сказал Ивану многое. Это был жест прощания, - Ну, правда… Мне теперь хорошо только одной.
- Это все озеро, да? Но ведь ты его ни о чем не просила… Ты ушла оттуда, и тебе не велели возвращаться. Почему же…
- Не знаю, - она пожала плечами, - Но не надо больше об этом, ладно? Я просто не могу по-другому. Может, озеру достаточно самой малости, чтобы «от-равить» тех, кто слабее…
- А лечиться?...
-Двое из наших уже лечатся. А я – не хочу. Оставь меня, ладно? И тогда у тебя все будет хорошо.
Дома Ева вела себя так, чтобы мама не заметила перемен в ней. Она, как и прежде, занималась домашними делами, подчеркнуто радовалась, получая в подарок новую вещь. Даже напевала иногда – как раньше
И никто, даже мама не знала, что Еве теперь каждую ночь снятся сны. Порой она видела совершенно незнакомых людей, и перед ее глазами разворачивались события, которые – она это знала – скоро произойдут в реальной жизни.
Но еще чаще она видела Славу. Входила во сне в его дом, и стояла там, в углу, безмолвно, смотрела, как он пишет Книгу. Потом, в какой-то миг, он ощущал ее присутствие, поднимал голову, улыбался, и они говорили.
Эти сны – были тем, чем Ева жила сейчас. Жизнь предлагала ей то одно, то другое, поблескивала всеми своими гранями – но Ева становилась все более равнодушна к ней. Может, настанет тот день, когда услышав ее внутренний зов – выйдет к ней тот, кто сейчас проводил долгие часы, склонившись над своими записями. Или для нее придет тот миг, когда она, не дорожа здесь больше ничем – сама уйдет, к нему, к тому самому Черному озеру.
Суждено ли ей будет вернуться когда-то такой – какой несколько веков назад – пришла к людям та юная женщина с младенцем на руках… Кто знает, кто знает…
-
