Предуведомление: термин «право», как я уже писал тут:
используется сразу в двух смыслах:
первое из них — право есть воля, взятая как всеобщее...
второе — право есть некоторая совокупность норм, обычаев, регулятивных начал, принципов. .
Я буду в данном случае использовать этот термин только в первом смысле.
Среди огромного количества оппонирующих моей вот этой статье:
комментариев встретился один, о котором стоит немного написать, поскольку он ярко демонстрирует явную путаницу в понятиях, из которой затем начинают проистекать и неверные выводы.
Вот этот комментарий:
Из всех «натяжек», как это следует из комментария, видно, что единственной «неточностью» Игорь Устинов счёл именно представление о собственности как о комплексе прав.
Что же касается того, что якобы большевики кого-то обманули, то тут уж следует просто прочесть статью, чтобы понять, что этот комментарий — типичная штанга, так как в статье как раз обращено внимание на то, что ни большевики не обещали отдать землю или заводы в собственность кому бы то ни было, ни крестьяне не требовали землю именно в собственность, как не собирались и рабочие, получая в собственность заводы, превращаться в средневековых ремесленников. В пользование же (не в использование, а именно в пользование) земля им была дана, как они того и желали в наказах. То же произошло и с фабриками и заводами.
Тем не менее, имеет смысл разобраться с главным и фундаментальным тезисом того — что такое собственность: право это единое и нераздельное или комплекс каких-то иных прав. Иными словами: делим ли неделимый (атом это как раз то, что неделимо: ἄτομος — «неделимый, неразрезаемый»)?
Сразу замечу прямую терминологическую слабость аргументации комментатора: он говорит, что собственность именно предполагает права владения, пользования и распоряжения. Я всегда говорил, что весьма разработанный в юридической терминологии русский язык часто подправляет говорящего, если только он пытается выражаться точно. Обратите внимание, что комментатор использовал глагол «предполагает». Иными словами, право владения, право пользование и право распоряжения именно права и они предположены собственности, а не наоборот. То есть они суть перед собственностью, они являются предпосылками собственности. Уже из этого следует, что они имеют собственное бытие, никак не зависящее от того, что из него следует.
Но может быть просто терминологически язык неточен и необходимо сказать как-то иначе? Может быть, просто комментатор неправ, утверждая, что собственность предполагает наличие прав владения, пользования и распоряжения?
Есть способ это проверить.
Попытайтесь для начала просто дать определение собственности так, чтобы не предполагать никаких иных прав вообще, в том числе право владения, право пользования и право распоряжения. Боюсь, что этого не выйдет.
Правда, один мой знакомый юрист, в прошлом украинский, а ныне израильский, это попытался сделать и у него получилось такое: «Собственность вещи есть принадлежность вещи субъекту». Но я тут же спросил его, а находится ли в его собственности у него, например, его кожа, его мозг, сердце или сосуды, как быть с принадлежащими ему мыслями, чувствами или снами? И... получилось, что если и это — его собственность, то на неё вполне, например, можно обратить взыскание. Впрочем, так рассуждал и знаменитый венецианский купец в отношении мяса из тела должника. Чем там дело закончилось — можете прочесть у В. Шекспира.
Так что с «принадлежностью» получилось не очень, тем более, что оказалось, что принадлежность сама малоопределена. Это была просто попытка заменить одно слово другим.
Но всё-таки, а что же такое «собственность»?
В своей работе «Философия права» Г.В.Ф. Гегель начинает построение всей системы учения о праве с понятия воли. Вот как он это делает:
§ 4
Почвой права является вообще духовное, и его ближайшим местом и исходным пунктом – воля, которая свободна, так что свобода составляет её субстанцию и определение, и система права есть царство реализованной свободы, мир духа, порождённый им самим как некая вторая природа.
Итак, Г.В.Ф.Гегель начинает именно со свободной воли. Вот та точка, с которой производится построение.
Далее он в чисто диалектическом методе противопоставляет воле нечто, что несвободно, следовательно, бесправно. Это нечто, впрочем уже, как видим, определённое нечто есть die Sache — вещь.
Далее происходит то, что вполне доступно всякому, кто хоть чуть-чуть владеет диалектической логикой:
воля, будучи свободной, помещает себя в вещь.
Это весьма и весьма просто, потому именно что в вещи, взятой как таковая, ещё никакой воли нет. Помещая себя в некоторую вещь, воля уже собою придаёт ей определённость. Причём определённость придаёт положительным образом. Вот как раз такое положительное определивание волей вещи и называется правом владения вещью: эта вещь моя, означает только то, что эта вещь имеет определённость быть моей.
Но любой диалектик для того, чтобы вообще двигаться в своей мысли, никак не может остановиться на простой положительной определённости и обязан найти противоречие. И Г.В.Ф. Гегель это делает. Он обращает внимание на то, что воля также знает ту же самую вещь не только как то, в чём себя воля положительно поместила, но и то, что отрицается ею. Отрицается в том уже смысле, что воля знает вещь не только как её вещь, не только как вещь, в которой воля в-себе, но и как вещь для-воли, как то, что воли само по себе не имеет, как то, что является самим по себе безвольным, внешним по отношению к самому себе, но есть при этом как внешнее для воли. Воля, таким образом, отличая себя от вещи, определяет её уже отрицательно. Такое отрицательное определение волей вещи есть не что иное, как пользование.
Перенос некоторого качества вещи волей на себя как раз означает отрицание этой вещи, физически это часто заканчивается именно амортизацией, исчерпанием самой вещи, но не воли!
И вот дальше Г.В.Ф. Гегель производит синтез, снятие этих двух явно противоречащих друг другу определённостей вещи волей.
Он рассуждает так: если воля свободна, а ничего пока больше мы о воле и не знаем, то она свободна не только в отношении вещи, но и в отношении своих определённостей этой вещи, то есть воля есть всегда в той мере свободна, в которой она не только в-себе, но ещё и для-себя (строго говоря, такую волю, которая не только в-себе, не только для-себя, но и для-иного (в частности, для иного «я») Г.В.Ф. Гегель называет die Persönlichkeit — личность), в том числе и в отношении вещи. Воля может знать не только себя в вещи как своей и не только себя в вещи как вещи для себя, но и замкнуть себя на эти определённости. Например, воля в состоянии отказаться пользоваться вещью или сделать вещь не-своей. Иными словами, воля способна рефлексировать себя из вещи на себя же, то есть придать вещи не только положительную и отрицательную определённости, но и определённость уже бесконечную — рефлексию воли из вещи на себя. Эта бесконечная определённость волей вещи и называется распоряжением.
А если свобода воли владеть, пользоваться и распоряжаться конкретны,
если и ровно поскольку они, взятые по отдельности, признаны,
если они вообще осуществимы,
то мы и говорим
о праве владения,
о праве пользования
и
о праве распоряжения.
Вот ровно из этих трёх прав и возникает собственность на вещь. Тогда, как видно, действительно, право владения, право пользования и право распоряжения предположены именно собственности и, следовательно, собственность есть именно комплекс этих трёх прав.
Если же эти права определены положительным законом, то их называют правомочиями, но последнее имеет уже не очень большое значение для раскрытия структуры собственности как таковой, а, скорее, относится к области терминологической.
Вот построение, которое совершенно однозначно раскрывает понятие «собственность», причём именно его строит, а не просто навешивает ярлык. Ничего изящнее и последовательнее, чем это сделано было у Г.В.Ф. Гегеля в его работе «Философия права», я не встречал. О себе скажу, что лично я разобрался с началами юриспруденции только тогда, когда четыре раза проломился через эту гегелевскую работу. Вообще-то, отмечу, Г.В.Ф. Гегель — намного серьёзнее, чем о том думают некоторые. Он блестяще последователен так, что даже там, где у него случается слом логического построения, это можно увидеть из него самого.
Отсюда видно как раз то, что собственность вообще есть именно комплекс, состоящий именно из трёх прав: права владения, права пользования и права распоряжения, а не единое атомарное право.
Вы скажете, что всё это — сильно отвлечённые понятия, оторванные от жизни? А я вам отвечу, что именно оперируя такими вот «отвлечёнными» понятиями юристы-инженеры и создают, например, вполне прикладные инструменты, конструирование которых время от времени демонстрируется здесь:
Так что нет ничего практичнее, чем хорошая теория (кому только не приписывают это высказывание!). О чём забыла часть коммунистов после войны... к сожалению, потому-то эта часть и перестала быть большевиками.