ТАЙНАЯ ПРИРОДА КУРСАНТСКИХ ГЛУПОСТЕЙ
По каким-то неведомым причинам в первые дни счастливого пришествия на казармы Военного Института, перед целым курсом, словно на сцене, развернулось полотно приманивания глупостей.
(часть 1 - https://dzen.ru/a/Zb0ODWtBShC6cHhI)
Диапазон его оказался невероятно широк. Индивидуальным умом не объять, и коллективного сознания не хватит. Растянувшись в невообразимую ширь, оно панорамно отслеживало и сопровождало каждый шаг неопытных курсантов, которые в какой-то момент перестали понимать, где и как допустимо укрыться от промахов нарастающих залетов.
А такое в ВУЗе идеологическом, каким сверкал в советские времена ВИИЯ-ВИМО, и вовсе неприемлемо. На то и дана тебе интуиция с прозорливостью, чтобы не терял политической бдительности, когда кругом ежечасно обновляется базовый кодекс беспечности и халатности, не ведающий исчерпывающего перечня статей для разных нарушителей.
Осенью 1974 года кто-то из мужиков курса, ни о чем не задумываясь, приносит в расположение необыкновенный роман М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Чтобы самому прочесть и товарищам услужить по дружбе, которые мигом выстроились за редкостным чтивом в длинную очередь.
Проходит несколько дней, и прямо на одной из лекций преподаватель настигает чтеца вместе с той «крамольной» книгой. Изымает из-под парты и ахает изумлением. Мало того, что она негласно признана в стране «полузапрещенной» и сильно нежелательной.
Еще и издательства YMCA-Press, из самого далекого Парижа, выпуска 1967 года с владельческим штемпелем прямо на авантитуле книжки — Archeveque Basile KRIVOCHEINE.
Ухватив за «подпольный» тамиздат, с помощью 2-го отдела историю на ВЮФ живенько раскрутили. С издателем оказалось просто. Им состояла работающая под колпаком западных спецслужб русская эмигрантская организация, созданная в 1921 году по инициативе США и ими финансируемая для целей борьбы с Советской Россией.
Направлявшая свою уставную деятельность на полное уничтожение СССР. Взращивающая антисоветчиков и диссидентов из молодежи под благовидными лозунгами могучей русской культуры и «Святой Руси». Про это еще пионерами в школе на политинформациях проходили, а тут целый курсант обнаружился «несведущий», но слишком любознательный по части литературной.
Имя благоверного Василия Кривошеина, проходившего по экслибрису владельцем злосчастной книжонки, о подноготной которого курсанты наверняка не могли догадываться, ставит на судьбе подзалетевшего точку окончательную.
Знатокам должно быть известно, что Отец Василий проходил когда-то церковным иерархом Русского Свято-Пантелеимонова монастыря на Святом Афоне. В 1947 году оказался обвинен в сотрудничестве с германскими оккупантами с последующим осуждением на два года за то, что в апреле 1941 года присоединился к верноподданнейшему воззванию самому фюреру, поставив под ним собственноручную подпись.
Начиналось оно велеречивыми словами почтительности: «…канцлеру славного Германского государства…» — с переходом на нотки вымаливания принять «под свое высокое покровительство и попечение» и заканчивалось молитвами к Господу даровать главе Рейха «здравие и долгоденствие на благо славного германского народа…». Обвинение доказано, дело сшито, приговор озвучивать можно, но необязательно.
Когда миновал первый шок, многие курсанты с ужасом спохватились, как сами близко оставались от рубежа отчисления. На месте погоревшего мог оказаться каждый из них, кого застигли бы из очереди с той «вредной» книгой.
Тогда и прихлынуло разом, что оступившихся в подобных вопросах не бывает. За промахи идеологические всегда будешь бит «без вины виноватый», поскольку советскому курсанту политическая инфантильность не к лицу. В конце концов, все победы и поражения выстраиваются через идеологию, поэтому все принуждены ей только поклоняться.
Но как ни пыжились в познаниях запутанных на практике теорий, никак не могли просчитать по молодости природы собственных упущений с оплошностями. Чувствовали, они сыплются через день мелким дождичком, но с последствиями грозными до злонамеренности. Как же тогда их избегать или бороться с ними, если не подгадаешь, в каком месте со временем они застигнут врасплох?
Как-то студеным декабрем первого курса, закончив за полночь уборку старенькой столовой, курсантский наряд юристов взгромоздил на телегу огромный, литров под триста, бак с жидкими отходами кухни.
Выползли на мороз почти раздетыми, в тонких рабочих робах, и покатили булькающее разноцветие, как редкое «сокровище», прямо через плац к ближайшей помойке. Не успели проследовать и середины плаца, как один весельчак из команды вскочил на телегу и отчаянным куражом принялся отбивать в движении лихую джигитовку.
Не прошло и пары минут разудалого веселья, как ровно посреди плаца, на самом видном месте развода внутреннего наряда и караула по Институту, телега тормознулась неуклюже, ковырнулась набок и услужливо опрокинула бак.
Теплый раствор цветастой жижи привольно хлынул на асфальт, превращаясь на глазах в отчетливо красневшую обледенелую гору с обильной наледью вокруг. Суповые кости, остатки капусты, свеклы и моркови от обеденного борща, прочее разное неприглядное засверкали в лунном свете полным отчаянием.
Не видя препятствий, трескучий морозец быстро превращал нежданное изобилие в замерзшие торосы. Разумеется, на изрядной площади. И ровно в том самом месте, где на разводе возвышается дежурный по Институту или самый высокий начальник при общем построении факультетов.
Одна лишь мысль сверкнула у всех напоследок: «Только что эшафот себе взгромоздили, да услужливо веревочку мылом натерли». На священном месте за такое безнравственное глумление без вины виноватых запросто к стенке приставят.
Придя в себя кое-как, кинулись за ломами и скребками. Да только где их сыщешь глубокой ночью. Приспособив что-то на бегу, пару часов долбили, скоблили и вычищали на пронизывающем ветру, вгрызаясь в недра живого асфальта. Лишь под утро еле зачистили красочный лед.
Но следы въевшегося пятна и остатки помойки еще розовели предательским укором в лучах всходящего зимнего солнца. Умаявшись вконец, бросили чистить от греха подальше, пока никто не заметил причастных к печатям страшного.
Обошлось, правда тогда, никто не прицепился к зловещим меткам. Даже сами их после обходили сторонкой, чтобы не сближаться с воспоминаниями пережитого ночного ужаса.
Правовая и всякая прочая мораль случившегося проста и вместе с тем донельзя многогранна. Судя по всему, чему бывать, того не миновать. А чего не миновать, того несдобровать. Свершилось ужасное — беги или сражайся.
Но при любых раскладах помни, что всякое чистосердечное признание ведет на скамью подсудимых. А в армии виноватых бьют, догоняют и снова бьют…» Из книги С.Н.ГОЛОВИНА «КУРСАНТЫ», Москва, 2023г.
