В вопросах выбора школы среднего арифметического нет. Тут либо любители знаменитых рейтинговых школ, либо их ярые противники и приверженцы позиции “верните детям детство”. Что, кстати, хорошо видно в комментариях к моим статьям. И как правило, те, кто обеими руками за хорошую школу, так же часто как словосочетание “высокий уровень знаний” используют слово “контингент”. И не зря.
Я уже писала про работу гарвардских экономистов, которые показали, что не так важно, как ты учишься в топовом вузе, сколько то, с кем ты там учишься и дружишь. Потому что это связи, которые в будущем тебе помогут и хорошую работу найти, и карьеру сделать. Похожая корреляция характерна и для школьников. Правда, здесь речь идет скорее о выборе хорошего высшего образования, а не дальнейших профессиональных успехах.
Но то зарубежные исследования, чьи выводы, как правильно замечают мои читатели, не всегда работают на российской почве. И вот буквально на днях я наткнулась уже на российское исследование из Высшей школы экономики. Его авторы показали, что на дальнейшую судьбу ребенка влияют даже не его одноклассники, а их семьи. Точнее социально-экономический статус этих семей. Говоря более простыми словами, уровень образования родителей одноклассников и их финансовая обеспеченность.
Ученые назвали этот показатель социально-экономической композицией школы (СЭК). И рассчитали его следующим образом: доля учеников в параллели, чьи матери имеют высшее образование.
И удивительное дело, выяснилось, что даже умный и способный ребенок из семьи с высоким социально-экономическим статусом, оказавшись в школе с низким СЭК, начинает учиться хуже. И это хуже выражается не всегда в оценках, а в том, каких академических результатов он достигает вне школы — пойдет ли в старшие классы, колледж или вуз. А вот в гимназиях или лицеях с высоким СЭК наоборот, даже те, кто звезд с неба не хватают, добиваются более высоких результатов (и я сейчас не об оценках), поступают в хорошие вузы. Да, что там вузы — даже поступление в магистратуру напрямую коррелирует с тем, какую школу человек окончил.
Вот некоторые цифры. В школах с высокой СЭК в старшие классы идут 79 процентов ребят. Причем, в школах, где у всех матерей есть высшее образование, эта цифра уже вырастает до 83 процентов. В школах с низкой СЭК в 10-11 классы идут только 47 процентов детей. Разница, как говорится налицо. Что касается вузов, то из школ с высокой СЭК в вузы поступает в среднем 93 процента выпускников (43 процента из них в топовых вузах). В школах с низким СЭК таких ребят только 63 процента (в топовых вузах 23 процента из них).
Таким образом, заключают авторы исследования, при обучении в старшей школе с максимальной СЭК вероятность поступить в университет — почти стопроцентная, а в школах с низкой СЭК — около 75 процентов. И это без поправок на уровень вуза.
Получается, что все это про “сам-сам”, “не важно, какая школа, главное — характер” — разговоры в пользу бедных. Вот данные, вот выявленные корреляции. И они говорят нам: “Родители, вы правы. Окружение имеет значение”. Кстати, школьный контингент как важное условие при выборе школе указывают только 40 процентов российских родителей. Но это я так, к слову.
А еще я наткнулась в телеграм-канале “Деньги и песец” на пост об учителе, который много лет преподавал математику в двух соседних школах — обычной районной и школе, которая считалась хорошей и туда все стремились попасть. Позволю себе его процитировать (пунктуация автора тг-канала):
“Уровень преподавания в “хорошей” (она не считалась элитной, это была именно хорошая школа) и “обычной” школе был примерно одинаковый. Это поздний СССР, все ходили в одинаковой школьной форме, учились по одинаковым программам и учебникам. В хорошей школе чуть больше нажимали на английский. Она была более гуманитарного толка, а в хорошей были хорошая физика и математика. Мой респондент, по его словам, преподавал одинаково и там, и там. И значительной разницы в успехах учеников не видел.
Но контингент учащихся в обеих школах был разный. Это было очень заметно. В хорошей школе учились и те, кто просто жил рядом (по месту прописки и это было меньшинство). А большинство учеников “хорошей школы” составляло устойчивое привилегированное ядро. Это были дети тех, кто принадлежал к советскому rise class. Причем оно воспроизводилось: был круг людей, давно и хорошо знавших друг друга семьями, и устраивающих своих детей в “хорошую школу”. Даже в случаях, когда им приходилось приезжать туда издалека (из другого района).
С точки зрения учителя — никаких особых проблем с этим ядром не было. Кто-то учился лучше, кто-то хуже, но не более того. Внутри ядра — было сравнительно мало конфликтов, была длительная дружба. Проблемы были у тех школьников, кто к этому ядру не принадлежал — они в принципе не могли туда вписаться (была формулировка — не вписался в коллектив). В ядре были неформальные лидеры, продвинутые ребята, с которыми учителям было сложнее, чем с остальными. Они знали свои возможности, были уверены в своем будущем (и учились хорошо). Учителя принимали это как данность. Ну вот здесь такие правила.
В ”обычной школе”, где этот учитель работал с 1985 года, все было по-другому. Там учились все подряд (кто жил рядом, спальный район, народу много). Общий уровень учащихся в среднем был пониже, чем в хорошей школе. Внутреннего ядра не было. Статус родителей самый разный, но в среднем, чуть ниже, чем “в хорошей школе”. Все было “попроще” — чуть-чуть, но попроще, подешевле, победнее, и это чуть-чуть — оборачивалось, в общем, отставанием в результатах (хотя хорошие учителя были в обеих школах). Кто хотел учиться — тот учился, но ему приходилось напрягаться. При этом классы были атомизированы — каждый сам за себя. Были какие-то группы “по интересам”, чисто ситуативные. Были желающие учиться лучше. Учителю было легко — знай, ставь оценки, конфликтов почти не было
Что интересно — у этого человека были добрые отношения со своими учениками в обеих школах и они приглашали его на встречи выпускников — на 20, даже на 30 лет после выпуска. И он сделал наблюдения об их карьерах. “Олигархов” не было. Но в среднем ученики из ”хорошей школы” обогнали своих родителей, прошли наверх по социальной лестнице. А вот в “обычной школе” в лучшем случае застряли на том же уровне, что и были их семьи. В материальном смысле стали жить лучше, но статус не изменился”.
Вот такое полевое наблюдение педагога. Очень ложится на выводы исследования сотрудников Высшей школы экономики. Даже комментариев дополнительных не требуется.